На задворках империи - Андрей Владимирович Булычев
— Внимание, по-олк, к торжественному маршу! Дистанция между эскадронами пять саженей! Между взводами три! По правофланговому равня-яйсь! — рявкнул Подлуцкий. — Аллюр шагом! Прямо!
Били, задавая ритм марша, пехотные барабаны. Тимофей ехал в седле, чуть покачиваясь. Так, а вот уже голова колонны с реющим полковым знаменем подходит к генеральской свите.
— Вроде бы ровно идём. — И он оглянулся. В рядах спокойные знакомые лица старичков, у молодых чувствуется волнение, для них такой проход впервые. — Ничего привыкнут. — И тронул эфес.
— Полк, смирно! Сабли вон! — донеслось спереди.
Клинок из ножен — и рывком его вверх, держим ровненько пару секунд. Салют генералу.
— На плечо!
А теперь обухом его на правый погон.
— Равнение направо!
Он правофланговый, и именно по нему ровняется весь ряд. У всех головы повёрнуты вправо, кроме него. Ему же глядеть перед собой. Подбородок чуть приподнят, плечи расправлены. Чуть скосив глаз, Тимофей отметил проплывавшую сбоку генеральскую свиту. Ну, вроде бы все прошли хорошо, никто не сбился. Даже у молодых кони шли ровно.
— Полк, во-ольно! Сабли в ножны! — долетела новая команда.
«Всё, остался только генеральский объезд с приветствием войск и речь, — бежали в голове мысли. — А уже завтра с самого утра в поход. Фураж не получен, сухари кулями на взвод только-только вот выдали, их ещё в седельные торбы раскладывать. Ладно, хоть патроны успели накрутить, по сто на брата, и всё равно ведь мало. Как знать, вдруг горячее дело будет? Нужно будет Васильевича к интендантским после парада заслать, пусть он бочонок пороха у них выпросит, в кожаный мешок его пересыплем, лишним уж точно не будет».
— Полк, стой, нале-ево! — перебила мысли новая команда. — Равнение в шеренгах!
— Молодец, Янтарь! Хорошо, ровно шёл. — Тимофей потрепал гриву коню. — Не подвёл хозяина. Ну что, значит, и с меня причитается. — Привстав на стременах, он огляделся. Заканчивали проход мушкетёры Саратовского полка. Вот тронулась уже лёгкая конная батарея. Значит, совсем скоро и генерал поедет по рядам с осмотром. Прошло немного времени, и вдали с левого фланга донеслось рявканье сотен глоток.
— Генерал, генерал, — прошелестело по шеренгам драгун. Неспешным шагом, оглядывая цепким взглядом лица и фигуры кавалеристов, ехал командующий Кавказскими силами империи Тормасов Александр Петрович. Высокий, статный, с благородными чертами лица красавец и щёголь в юности, он сохранял величественную внешность и крайнюю щепетильность в одежде до самой старости.
Подбородок у Гончарова, как и у всех по команде «Смирно», чуть приподнят, глазами, что называется, «ест начальство». Генеральский взгляд пробежал по его лицу и, как показалось Тимофею, чуть-чуть на нём замер, оглядывая. Лицо кинуло в жар, а по спине побежал холодок. Свита проехала мимо, и он выдохнул.
— Здравствуйте, драгуны! — разнёсся громкий голос от выехавшей на середину строя кавалькады.
— Здравжелаювашвысокопревосходительство! — рявкнул, набрав в грудь воздуха, строй.
— Благодарю вас за службу!
— Рады стараться, вашвысокопревосходительство! — проревел полк.
Генерал милостиво кивнул и поехал дальше.
— Во-ольно! — донеслась команда Подлуцкого.
— Ну всё, братцы, уехали, — послышался голос Еланкина. — Вроде остались довольны.
— А чего бы и нет, мы вон нижегородцев и даже егерей перекричали, — отозвался Блохин. — А у егерей, у них глотки лужёные, это с виду они сами мелкие.
— Мелкая блоха и кусает злее, — хохотнув, заметил Ярыгин.
— Разговорчики! — рявкнул Гончаров. — Языки прикусите, в парадном строю стоим.
— А ну тихо, болтуны, вон капитан уже озирается! — поддержал командира взвода Кошелев, а с дальнего края поля в это время летел рёв от подразделений, приветствовавших своего генерала.
Закончив объезд, Тормасов со свитой расположился на поле примерно посредине всех выстроенных войск.
— За отличие и доблесть, проявленные в боях в Эриванском и Нахичеванском ханствах, императорским военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвёртой степени награждается заместитель командира девятого егерского полка майор Денисов Иван Александрович с присвоением чина подполковника, — зачитывал со свитка штабной полковник, и из строя к свите выходил для награждения очередной вызываемый.
— Императорским орденом Святого равноапостольного князя Владимира третьей степени награждается командир Тифлисского мушкетёрского полка Ураков Алексей Васильевич.
— Императорским орденом Святой Анны третьей степени награждается командир роты семнадцатого егерского полка капитан Синельников Антон Ильич, командир эскадрона Нарвского драгунского полка Ирецкий Олег Фёдорович с присвоением чина капитана…
— О, а вот наконец и нашего наградили, — послышалось за спиной. — Да-а, негусто, не сравнишь с позапрошлогодним Арпачаем, когда после победы над османами ордена и чины щедрой рукой раздавали.
— Приказом по Военной коллегии с утверждением государем императором Александром I первый офицерский чин присваивается, — продолжал вызывать полковник, — Аврамову Юрию Игоревичу, Акимову Семёну Ильичу, Благову Андрею Павловичу, Гончарову Тимофею Ивановичу…
— Иванович, тебя! Тебя вызвали! — Сидевший рядом в седле Кошелев толкнул коленом. — Спешивайся, давай поводья, подержу!
Как ни готовился к этому Тимофей, понимая, что неспроста была вся эта возня в штабе с бумагами, а всё же как обухом по голове. Кинув поводья Федоту, он выскочил из седла и, так же как и десяток уже вызванных, зашагал к генеральской свите.
— Портупей-прапорщик Аврамов! Фанен-юнкер Благов! Младший унтер-офицер Гончаров! Вахмистр Акимов!.. — представлялись новоиспечённые офицеры.
— Поздравляю, служите честно, господин прапорщик, чтобы такой же, только офицерский потом сиял. — Тормасов кивком показал Тимофею на грудь. — Получи офицерский патент, голубчик.
— Благодарю покорно, ваше высокопревосходительство! — отчеканил Гончаров.
— Ступай в строй, — сказал генерал.
— Портупей-прапорщик Ельницкий! — подшагнул к нему, представляясь, молоденький паренёк, а Тимофей в это время летел, словно на крыльях, к своему эскадрону. «Он офицер, о-он офицер! Уму непостижимо!» Левую ногу в стремя — и вот он уже верхом в седле. — Уф-ф, — и выдохнул из груди воздух.
— Иваныч, Иваныч, покажи доку-умент! — суетился за спиной Блохин. — Ну покажи, ну дай гляну!
— Я те гляну, зараза! — обернувшись, погрозил Лёньке кулачищем Кошелев. — Забыл, как к господину офицеру нужно обращаться?!
— Чуть позже, братцы, в расположении будем, всем покажу, — проговорил Гончаров, пряча свиток в лядунку. — Я его ещё и сам пока не глядел.
— Смотри-ка, а много сегодня первый чин получили, — проговорил негромко Кошелев. — Десятка три уж точно к генералу вызывали. Небось, треть, ну ладно четвёртая часть, была из нижних чинов. Остальные-то все дворянские дети, юнкера. Видать, и их для закрытия взводов не хватило.
— Вроде бы из первого эскадрона нашего был унтер-офицер? — тихо спросил Гончаров.
— Точно, был, — подтвердил Федот Васильевич. — Тот, который взводом на Моздокской дороге при последнем конвое командовал. Как уж его звать-то? Вроде Леонтием, а вот фамилию запамятовал. Он уже на штурме Гянджи пять лет назад в унтерах был.
— Варзугин, — напомнил Тимофей.
— Точно! Он самый, Варзугин, — сказал Кошелев. — Так-то хорошим отделенным командиром был. Земляк твой, рыжий который, егозистый, Фрол, из его
