Слово и дело - Игорь Черемис
– И так, и так, Григорий Степанович, – я налил следующую порцию и поднял свою рюмку.
Сухонин поддержал. Мы выпили – и, конечно, закусили.
– Что вы думаете про Маргариту Павловну? – задал я самый невинный вопрос из своего списка.
– Про Ритку-то? – он заметно удивился. – Как работник – хорошая, ответственная. Неопытная ещё, но это с возрастом проходит… Вот только… Вы же знаете, что она замуж собирается?
Я кивнул.
– В курсе.
– Вот так оно… А где замуж – там и дети скоро, так что надо ей замену искать уже сейчас. Иначе что с отделом-то будет? Мы и вдвоем с Риткой не всё вывозили, последние месяцы что-то приходилось в сторону откладывать за неимением рук. А уже без Ритки вообще – того-сь… Я уж грешным делом и сам думал…
– В декрет пойти? – усмехнулся я и снова наполнил рюмки, чтобы показать, что этот вопрос был задан просто так, для смеха.
– Ага, отпустят меня, как же, – Сухонин поддержал мою иронию. – Нет, не это… рапорт думал подать, чтобы обратно в МВД, хоть участковым, тут у нас вечный недобор, так что возьмут. А шпионов пусть другие ищут… если их самих найдут.
– Нет уж, Григорий Степанович, это наш с вами крест, и нам его нести до конца, – кажется, я переборщил с библейскими аналогиями и заслужил недоуменный взгляд капитана. – Но ваше беспокойство понятно, кому-то мы должны оставить эту землю? Пока ситуация выглядит так – пополнение ожидается в мае, когда будет выпуск в Киевской школе, Трофим Павлович обещал помочь через своих знакомых, да я и сам кое-что могу. Думаю, трех-четырех человек мы там наберем.
– Ох, их же учить и учить, – сокрушенно покачал головой Сухонин.
– Не без этого, – кивнул я. – И учить в темпе, моя командировка – до августа, так что времени будет в обрез. Мне бы хотелось оставить здесь нормальный отдел, а не те ошметки, которые я встретил по прибытии. Но трех человек будет мало.
– Это да, – согласился он. – Года два назад тут десять душ было и ещё начальник. Жаль его, хороший человек был, только не понял, что дуром переть против танка не надо.
– Почему был? – удивился я. – Насколько я знаю, он вполне счастлив в Харькове, живой и здоровый.
– Так то – в Харькове, а не у нас… – Сухонин сказал это с какой-то непонятной печалью в голосе, словно Харьков представлялся ему самыми глубинами ада, из которого нормальному человеку возврата нет.
В принципе, у меня была идея относительно этого «хорошего человека». Дело в том, что Харьков находился много выше Сум в неформальном рейтинге украинских городов, и перевод на аналогичную должность начальника пятого отдела в тамошнее областное управление считался серьезным повышением. Тот человек – его фамилия была Бондарь – даже майором стал после такого перевода, чего в Сумах хватило бы для замначальника управления. Но фактически он уперся в потолок и мог просидеть на одной должности вплоть до пенсии – если не будет каких-то тектонических подвижек среди вышестоящих товарищей. Но и в этом случае он будет далеко не первым в очереди – как и в Сумах, в Харькове борьбу с диссидентами не считали чем-то важным, что отражалось и на том, кто возглавлял соответствующий отдел. Поэтому я хотел как-нибудь добраться до соседнего областного центра, переговорить с этим Бондарем, и если нам удастся найти общий язык, рекомендовать его на моё нынешнее место. Не факт, конечно, что ко мне прислушаются, но если я отправлю рекомендацию не только в Киев через Чепака, но и в Москву через Денисова, то дело может выгореть.
