Обгоняя время - Дмитрий Валерьевич Иванов
— Так ты мои шмотки собрался посмотреть? Ну, давай, я тебе их сам покажу, — сразу взял быка за рога я.
— С чего ты это взял? Нет таких планов, — сосед озадачился и, как мне показалось, вполне натурально.
Бабуля решила свести счёты с грубияном моими руками? Да ну! Очень уж сложно. Если он ей так не нравится, могла бы участковому стукнуть, что, мол, живёт тут не пойми кто.
— С того, что сам слышал об этом. Не спалось мне накануне, гулял около твоей калитки, — сказал я, изучая его реакцию.
— Уф… А я уж думал, копает кто под меня! Врать не стану — на твой участок зайти хотел, и да, без тебя, но не брать ничего! Да и видел я твои «ценности». Шмотки ношеные, часы на руке, и то не золотые. Короче, Толь, мне надо срочно забрать кое-какие вещи из дома, они в тайничке лежат. Пустишь? А чё ты, кстати, ночью шлялся, а не с подружкой забавлялся? Не дала? — заржал сосед.
— Ну, идём, заберёшь, — решил пойти навстречу я.
— Э, нет! Не хочу свой тайник светить! — отказался Толян.
— Ну, знаешь! Может, ты там ствол прячешь? Или чего похуже!
— Ну, хотя бы и ствол! — усмехнулся он. — Лучше, если у тебя его, например, менты найдут? А чего похуже? Да не боись! Что заберу, я тебе покажу. Я ж говорю — тайник свой палить не хочу, а сразу забрать забыл — быстро ты меня… выселил.
— Что там? Колись! Всё равно ведь покажешь! — не ведусь я.
— Да личное там. Очки от солнца — вон оно как блестит. Картишки наши, пяток колод — все уже заиграны, поизносились. Перстенёк мой личный — не ношу, но мне он дорог.
«Краплёные карты, скорее всего. Очки? Ну, мало ли какие приспособы у шулеров. Да пусть берёт!» — решаю я про себя.
Толик быстро одевается, и мы идём ко мне на участок. По пути я ловлю взгляд бабы Нины из-за соседнего забора. Вот же любопытная старуха! Сейчас решит, что я с Толиком дела имею. Да и пусть!
Толик исчезает в доме минут на пять и возвращается с небольшой картонной коробкой и жестянкой из-под леденцов.
— На, смотри, — протягивает он мне коробку.
— А там чё? — интересуюсь я, косясь на жестянку.
— Монпансье, чё ж ещё! — ухмыльнулся Толик.
Глава 19
Толик всегда был скользким типом, но сегодня он явно нервничал больше обычного. «Перстенёк ценный», ха! Как бы не так. Я коробку только слегка приоткрыл и сразу же закрыл. Конечно, там были не конфетки! В прозрачных полиэтиленовых мешочках на дне жестянки лежал сероватый порошок… Не наркотики, думаю, а прибамбасы для шулеров, скорее всего. На автомате я машинально потер пальцы — было ощущение, будто что-то липкое осталось от порошка.
Очки, которые имелись в картонной коробке, я попутно примерил — нижняя часть неожиданно показала свечение на жестянке. Фосфор, как мне кажется, вернее люминофор… скорее всего где-то растворенный. Виду не подаю, возвращаю и очки и жестянку.
— Чего тут прятать? — с нарочитым недоумением спрашиваю я.
— Да перстенёк ценный, — облегченно выдохнул Толик и, прихватив свои вещи, быстро убрался с моего двора.
К обеду решил выбраться в город. Пешком, конечно, ведь такси сюда не вызвать, только если заранее договориться. Но ног не жалею. Что их жалеть — они привычные к нагрузкам. Шагаю по южным улицам и с интересом разглядываю окрестности. Зима, а зелени полно, и даже кое-что цветёт во дворах. Никаких сетей кофеен ещё нет, но мне повезло — кооператоры уже подсуетились и открыли точки питания, непривычные для советской действительности. У нас в Красноярске, к примеру, кофе, сваренный в турке на песке, точно не найдешь. А тут молодой парень-абхаз приготовил мне ароматнейший кофе и уговорил взять к нему необычное местное лакомство — абхазскую халву, приготовленную из кукурузной муки, меда и грецких орехов.
Кофе пью не в одиночку. Рядом, медленно смакуя этот напиток, сидит парень из Словении, с которым я уже успел познакомиться. Общаться нам легко — никакого языкового барьера. В соцстранах, как известно, русский язык изучают в приличных объёмах, так что мы без труда понимаем друг друга. Петер (не путать с Пётр) оказался здесь по работе: его фирма собирается строить новый аэровокзал в Адлерском аэропорту, и контракт с югославской компанией предусматривает постоянный контроль иностранцев над ходом работ. Как выяснилось, Петер оказался моим коллегой, хотя, конечно, не боксёром и уж точно не коммунистом. Он — геодезист и в данный момент занимается подготовительными работами на объекте. А я ведь помню этот долгострой! Его заморозят в девяностые, но Петер об этом пока не догадывается. Он живёт в гостинице и обычно питается там же, но сейчас, в обеденный перерыв, сидит здесь, в этой уютной кафешке, и вместо борща и котлет с пюрешкой с аппетитом уплетает сладости как ребенок. Молодой двадцатипятилетний парень откровенно был поражён моими познаниями в нашей с ним общей профессии. Я же, соскучившись по своей прежней специальности, с живым интересом расспрашиваю о нюансах его рабочих проблем. Говорим мы в основном на русском, хотя иногда переключаемся на английский, когда дело доходит до сложных технических терминов — ведь Петер ещё не в совершенстве владел русским, но старается, и это было видно.
Сильный акцент Петера сразу привлёк внимание двух длинноногих красавиц, одетых в яркие импортные куртки и джинсы. Они бесцеремонно подсели к нашему столику, и уже через минуту их непринуждённого щебетания я понял, что бесплатно с ними замутить не получится — девочки явно на работе! Это был первый раз, когда я в этом теле столкнулся с представительницами древнейшей профессии.
— Спасибо, девушки. Но мы в другой раз посидим с вами в баре, — вытаскиваю из кафе я Петера, на ходу объясняя, что сходить с этими девицами в ресторан будет и дорого, и бесполезно в плане дальнейшего развития
