Клодет Сорель - Саша Виленский
— Надо выпить! — грустно отреагировал Темников. Остальные молча согласились. И когда все дружно крякнули после очередного приема жидкости, спросил:
— Ну и за что мы тогда воюем?
— А Бог его знает! — Александр Михайлович посмотрел на пустой графинчик и вздохнул. — Есть у меня там еще небольшой запас, но, боюсь, Елизавета Андреевна нам пути к нему перекроет.
А и в самом деле, думала Клодет. За что они воюют? Большевики борются за свои советы, анархисты — против всякой власти, социалисты — за свое учредительное собрание, а мы? Почему монархист Андрей помогает социалистам Директории? Предположим, мы победим — дальше что? Республика как во Франции? Вряд ли в России возможна такая республика. Конституционная монархия как в Англии? Если уж в России есть монарх, то он самодержец, по-другому не бывает. Так что же будет?
Она прижималась к Андрею, устраиваясь поудобнее на его руке, и потихоньку засыпала, несмотря на ужасный запах перегара, стоявший в комнате. Единственный выход — уехать из этой страны к чертовой матери, пусть не в оскверненный войной Париж, Бог с ним, хотя бы в Мадрид, в Каир, в Йоханнесбург, наконец! Где это, кстати?
А, неважно.
В ноябре вернувшийся из Америки адмирал Колчак разогнал Директорию, арестовал временное правительство, перебравшееся к тому времени в Омск, и объявил себя Верховным правителем России. Сбывались предсказания горного инженера Зеленина.
Андрей, узнав о новой ситуации, отозвался крайне сдержанно:
— Не знаю, милая, не знаю. Конечно, он предпочтительней, чем эти пустомели, но одному Богу известно, чем вся эта история может закончиться. Верховный правитель вполне может оказаться диктатором. С одной стороны, безусловно, нужна сильная жесткая рука, с другой — как бы с водой не выплеснуть и ребенка. Династия Колчаков меня совершенно не устраивает. А другого выхода я не вижу. Не похож он на человека, который жизнь положит на возврат трона Романовым. Да и где они, Романовы? Будут ли теперь так же активно работать по их розыску, или отец прав, и они всем только мешают?
Тем не менее, в армии он остался, муштруя новобранцев и приходя в ужас от того, с кем приходится иметь дело в нынешней армии.
— У меня на фронте башибузуки были лучше этих головотяпов. Как можно из них сделать солдат — ума не приложу! А Верховный при этом чересчур сильно шомполами увлекся, пристрастился мужичков пороть, на мой взгляд, это порочный путь. Так сиволапые наши могут и к большевикам переметнуться, что-то они не торопятся за бравого адмирала голову класть.
Он все чаще задумывался, но на расспросы только мотал головой — мол, неважно, просто так задумался, ничего особенного.
И вот тут-то, собственно, и началась вся эта история.
В ноябре 1918 Екатеринбургская группа Сибирской армии разгромила 3 армию красных и двинулась на запад. Зеленин получил резерв под свое командование и пока оставался в Екатеринбурге, ожидая развития событий. Готовился к выступлению и штаб-ротмистр Темников, прикомандированный к сводному корпусу Каппеля, ставшего в колчаковской армии генерал-майором.
Приближалось Рождество, и кто его знает, сколько им осталось быть вместе. Роман и Андрей отправились за елкой, а Клодет и Юлия решили приготовить праздничный ужин, взялись хлопотать. Сбегали к рынку, поменяли что-то из вещей на продукты. Гулять так гулять. Из Клодет хозяйка была еще та, зато Юлия прямо летала по кухне. И когда успела научиться? Видно, от матери понабралась. Елизавета Андреевна ей налюбоваться не могла, и Клодет опять приревновала немножко. Конечно, она бы хотела, чтобы это с Юлией у Андрея был роман, а не с ней. Прямо видно было. Да и не скрывала этого Елизавета Андреевна. «Зато я красивей, и наверняка лучше в постели!» — бесшабашно подумала Клодет. И тут же ей стало стыдно: Юля же сестра ей, как можно? «Тогда я моложе!» — сказала гадкая девчонка внутри ее. Ага, на целый год. И если мне еще только будет 20, то Юле в 1919 стукнет целый 21! Третий десяток пойдет. Нет, это решительно невозможно! Какая ты, Клавдия Серафимовна, все-таки негодяйка!
Внутреннюю битву с хорошей Клодет и плохой Клавдией прервал сильный стук в дверь. Елизавета Андреевна вздрогнула, крикнула:
— Клодет, откройте, пожалуйста!
«Ага, как открыть незнамо кому, так Клодет, а как готовить на стол, так Юленька!», — но пошла на непрекращающийся нервический стук.
В прихожую, запустив клубы морозного пара, ввалились их мужья, неся что-то, завернутое в бараний тулуп. Клодет сначала не поняла, что там такое, но потом разглядела безвольно свисающие женские ноги. Откуда-то изнутри, из укутанной в драгунский башлык головы, доносился легкий стон. «Господи, это же они какую-то женщину притащили!» — подумала Клодет, еще не зная, как к этому факту относиться.
— Мама! Горячей воды! Быстро! — закричал Андрей, проталкиваясь в комнату прямо в сапогах, натоптал на коврики, на пол, бережно неся тулуп с грузом. — Клодет, снегу принеси с улицы. Да не в ладоши, в таз! Быстро!
Она решила устроить скандал потом, а пока ринулась на двор, стараясь выбрать, где почище. А вслед неслось:
— Юля, самовар! Быстро!
Роман и Андрей бережно уложили женщину на диван, развернули тулуп, стащили башлык. Клодет притащила таз со снегом, присела у дивана и стала растирать белые ступни, украдкой рассматривая незваную гостью. Вообще-то, если честно — хорошенькая. Была бы, если бы не страшные шрамы на верхней части груди, да уродливая вмятина на голове, убегающая под волосы. Совершенно без одежды, вся внутренняя сторона бедер покрыта ссадинами и кровоподтеками, разбита губа. В общем, мужья притащили какую-то голую крестьянку, видимо, подарок к Новому Году. Интересно только — кому?
Елизавета Андреевна внесла огромный таз, в который вылили два ведра теплой воды («Не горячей, мама, теплой, с нее же кожа сойдет!»). Усадили женщину, которая пока так и не пришла в себя, только стонала, Юля стояла со стаканом чая, потерянная какая-то, не знала, что делать. «Интересно, у меня такое же лицо?» — мельком подумала Клодет.
Первая суматоха прошла, все занялись делом. Елизавета Андреевна выгнала мужчин из комнаты («Не на что
