Андрей Посняков - Золото галлов
– Ту-у-у-у-у!!!
Трубачи вновь вскинули трубы. В звонкой меди отразилось солнце. Огласив длинный список спонсоров, распорядитель сражения важно махнул рукой. До отказа наэлектризованная толпа притихла…
Соперники медленно пошли друг на друга – «фракийцы» и «галлы». Трое на трое – так уж захотел устроитель игр. У галлов – длинные мечи, массивные щиты – зато грудь ничем не прикрыта, голая, «фракийцы» же защищены… Ах, как трепещут на ветру красные перья на шлемах – не всех, у некоторых франтов – у Каруссула конечно же, еще кой у кого.
Бухх!!!
Под первый выпад Беторикс удачно поставил щит, изрядная масса которого полностью погасила удар. И тут же сам ринулся в контратаку, обрушив на соперника – им оказался не Каруссул и не Поркус, какой-то незнакомый парень, впрочем, весьма опытный и ловкий, – целый град ударов. Зазвенел шлем, закружились вокруг красные перья, сшибленный ударом длинного меча Беторикса грифон улетел куда-то к ограде, едва не пришибив кого-то из зрителей.
О! Когда-то – не так ж и давно – манерам держаться на арене Виталия обучал профессиональный актер, и не из последних! Уроки его вовсе не прошли даром и вот сейчас вспомнились.
Сшибив грифона, Беторикс улучив момент, галантно поклонился зрителям, вызвав вполне заслуженные аплодисменты… и едва не подставил шею под резкий удар соперника, уклонившись буквально в самый последний момент. Что ж, это был вполне оправданный риск.
А «фракиец» уже начинал злиться, наносимые им удары стали более частыми и беспорядочными, из чего Виталий тут же заключил, что первоначальный его вывод относительно опытности соперника оказался неверным. О, нет, этот парень был не столько опытным, сколько настырным, выносливым и подвижным, как ртуть. Крутился, вертелся, все норовил зайти сбоку, ударить… Злился! Сверкал глазами! И забывал, забывал о зрителях, чего делать было нельзя – это ведь не просто мясорубка, а зрелище, и оно должно быть красивым!
Ах, как он набычился! Вот склонил голову, словно бык, только что не забил копытом. Сейчас бросится, сейчас… вот-вот… Ага!
Виталий ждал этого момента, мало того – точно предугадал его и, подпустив рычащего от злобы врага как можно ближе, ударил его щитом в бок… и тут же отпрыгнул. Не удержавшись на ногах, «фракиец» с грохотом полетел наземь, а Беторикс, взмахнув мечом, срубил с его шлема остатки перьев. И снова повернулся к ближайшему ряду, поклонился, заодно скосив глаза на коллег-соперников. А те уж прекратили сражаться – Каруссул помогал подняться на ноги поверженному «врагу» – видать, зрители решили подарить тому жизнь, а вот соперник Поркуса валялся уже недвижно, и раны на левом боку его, как раз, где сердце, толчками выливалась кровь, над которой тучами кружили зеленые, невесть откуда взявшиеся, мухи. Бедняг не повезло. Что ж – на его месте мог оказаться каждый.
Тем временем, «фракиец» живо вскочил на ноги и вновь обрушился на Беторикса. Удар! Ох, этот кривой меч… словно турецкая сабля – опасен и непредсказуем. Хорошо хоть соперник попался… полнее предсказуемый. Но настырный!
Виталию, наконец, надоело играть с «врагом», словно кошка с мышкой, теперь нужно довести дело до конца, теперь – можно, ведь тысячи зрительских глаз прикованы именно к этой – последней! – паре. И там вот, на втором ряду – где женщины – одна такая… такая… ах, синеглазка! Или это просто кажется, что глаза у нее – как озера, синие? Ведь далековато же, не видно…
Бумм!!!
Пока Беторикс срывал аплодисменты зрителей, «фракиец» неожиданно нанес удар щитом, да с такой силой, что длинный меч «галла» едва не вылетел из руки. И снова удар – снова щитом, ум-боном…
Виталий отвлекся от зрителей, полностью сосредоточившись на «враге». Пора, пора уже было укоротить этого настырного парня.
Бьешь щитом? Ага… давай и дальше…
Только вот под легкий «фракийский» щит можно подставить тяжелый, «галльский». Вместо меча – тот уж слишком опасно, при известной ловкости умбоном запросто можно переломать клинок.
Бухх!!!
Вот это уж грохот!
А парняга-то не ожидал, опешил… И этого вполне хватило, чтобы выбить у него из руки меч. Мало того, следующим ударом массивного щита Виталий, словно бульдозер, опрокинул упрямого «фракийца» на землю!
Зрители загалдели, завыли… к ногам победителя упал цветок. Верно, его вырастили в теплице…
Подняв меч, Беторикс посмотрел на зрителей, встретившись на миг взглядом с той самой… синеглазкой… Или это снова так показалось?
– Жизнь, – подойдя ближе, негромко сказал распорядитель. – Ему подарили жизнь.
Услышав эти слова, Витали с облегчением перевел дух – слава богам, в этот раз не пришлось никого убивать! – и, убрав меч в ножны, склонился, подняв с земли цветок. Поцеловал в лепестки, поднял… вызвав целую бурю восторгов и женского визга. Говорят, когда-то так визжали на концертах «Битлов» или Элвиса. Ха! Куда там Элвису! Куда там «битлам»! Вот она – слава!
– Галльский Вепрь, благороднейшие дамы и господа! – распинался глашатай. – Галльский Вепрь! Запомните это имя.
– Ну, ладно, ладно, – похлопав Виталия по плечу, довольно ухмыльнулся ланиста, – ты, конечно, молодец, но оставь аплодисментов и на долю других победителей. Они ведь на тебя смотрят волками.
Ну, еще бы…
В синем, с белесыми прожилками облаков, небе ярко сияло солнце. Орали зрители. Яростной медью сверкали трубы. Одна из зрительниц от избытка эмоций даже лишилась чувств, и юные служанки размахивали над ней покрывалом.
Под грохот оваций победители, сняв шлемы, проходили по краю арены. И снова кричал глашатай:
– Галльский Вепрь, господа! Галльский Вепрь!
Глава 7. Зима 51 г. до Р. Х. Медиолан
Галльский Вепрь– Нет, все же, это вино не такое уж и хорошее, – подняв разлохмаченную голову, громко пожаловался Каруссул.
Обвел всех мутным взглядом, икнул и снова ушел в себя.
– Он прав, – согласно кивнул Поркус. – За такую цену винишко могло быть и получше! Обманул мерзкий трактирщик!
– А где брали, в «Ослице»? – заинтересованно спросил Капитон – тот самый упрямый парень, «фракиец», с которым Беторикс сражался в мунусе на Сатурналиях.
– Ха! В «Ослице»! – Поркус моргнул белесыми ресницами и потянулся к кружке. – Станет наш ланиста тратиться на «Ослицу». Нет, не такой это человек!
– Да уж, Теренций не мот.
– Жмот он, вот кто! – Поркус, похоже, не на шутку разозлился, еще бы, ведь нынче – а как раз был какой-то праздник – ланиста не отпустил его в ближайшую таверну, вообще никого не отпустил.
Вот Поросенок и злился.
– А ты что молчишь, Вепрь? – повернул голову Капитон.
Капитон (по-латыни «Упрямый») – это была кличка, на самом же деле парня звали Саркеат или что-то вроде, отец его – раб – был родом из Фракии, а, может, из Иллирии или еще откуда, Капитон на эти темы не распространялся, хотя, вообще-то, любил поболтать. Как и Каруссул – но тот сейчас спал, уронив голову на старый рассохшийся стол.
В его – Каруссула – комнате, расположенной на втором (привилегированном) этаже, гладиаторы сейчас и сидели, отмечали праздник, Беторикс уже давно забыл – какой. Да это было и не очень важно, ведь сейчас он мог собой гордиться – попасть в компанию местных звезд было очень и очень непросто для новичка, даже для такого опытного и закаленного, как Галльский Вепрь.
Ланиста Теренций Манус управлял школой методом самых гнусных интриг и кнута, пряник же использовался крайне редко, да и то – для особо избранных, кои вот сейчас здесь и сидели. Будучи от природы жестоким, но очень даже не глупым, ланиста действовал в русле традиционной римской политики – «разделяй и властвуй», поощряя доносительство и разжигая вражду. Все гладиаторы в его школе четко делились по племенной принадлежности, по фракциям, ненавидящим друг друга с такой непосредственной искренностью, с какой могут ненавидеть лишь дети или члены совсем уж отсталых племен. Да и в самих «фракциях» – небольших группках – свободно могли подставить, как немедленно и поступили с Беториксом «братушки»-галлы. Не больше, не меньше, как обвинили в подготовке побега! Нашлись и свидетели, вмиг доложившие обо всем ланисте, который тут же велел заковать недавнего победителя в цепи да бросить обратно в эргастул, где, вообще-то, и днем-то зуб на зуб не попадал, а уж ночью… Вполне можно было двинуть кони и очень даже быстро. Умный и жестокий Теренций это прекрасно понимал и использовал, не подвергая узника никаким иным пыткам – хватало и этой. Ланиста ведь не знал, что Виталий, был вполне привычен к холоду.
Промариновав подозреваемого в эргастуле три дня, ланиста заявился для допроса туда же, правда, оделся тепло – в две шерстяные туники и плащ, подбитый волчьей шкурой. Ухмыльнулся, уселся в принесенное стражником кресло и сразу же взял быка за рога:
