Вадим Давыдов - Всем смертям назло
– Ага,– усмехнулся Гурьев. – Интересно – кто из нас сумасшедший? Виктор, перестаньте нести околесицу. Давайте-ка, расскажите, где кольцо и зачем оно вам понадобилось.
– Это ключ.
– Я знаю. Где дверь, Виктор?
– Не знаю. Мы не нашли. Но теперь это не имеет никакого значения. Всё изменилось…
– Что изменилось?
– Немцы… Они тоже ищут. Они думают, что там что-то важное… За этой дверью… Их надо опередить. Они другие… Они тоже не понимают. Это не поможет. Это неважно, потому что уже существуют технологии, потому что не нужны никакие… Эти люди скоро совсем ничего не смогут. Их уже почти не осталось, и те, кто уцелели… Кто уцелеют… Они уже ничего не смогут. Вообще ничего. Мы сосредоточимся на другом, и технологии опередят…
– Это зверьки вам пообещали?
– Зверьки?! Какие зверьки?! Вы сумасшедший. Этому разуму подвластно всё. Это величайший разум, древний разум, древний, как сама Земля, который творил людям богов, ведущих к свету…
Всё, понял Гурьев. Это конец истории. Это действительно просто мозговые паразиты, эмоционально-психические вампиры, пожирающие человека изнутри. Солитёры. Как можно быть таким тупицей, чтобы не увидеть этого?! И батюшка прав, и Ладягин прав. И я прав. Одно и то же явление, просто разные углы зрения. Непонятно только, как всё это связано с кровью, о которой болтает зверёк. Кровь. Царский род. Царский род. Какая же связь?
– Вы не волнуйтесь, Виктор, – увещевающе-докторским голосом заговорил Гурьев. – Не волнуйтесь. Расскажите мне про светлых богов. Это невероятно интересно. И важно. Очень важно.
– Никаких богов нет. Давно нет. Они установили порядок. Зачем нужны боги, когда порядок уже установлен? Это же так просто. Порядок. Раз и навсегда заведённый порядок. И ничего не нужно менять. Нужно только поддерживать порядок. Самое главное – это порядок. Люди… Люди должны работать. Служить. Люди созданы для того, чтобы служить. А они… Они нарушили порядок. Люди стали как боги. Перестали служить. Нужно всё вернуть. Мы должны всё вернуть…
– Кто эти боги, Виктор?
– Мы! Мы – эти боги! Мы знаем порядок. Боги оставили нас охранять порядок. Порядок, который они нарушали… Они во всём виноваты. Они обманули. Обещали сделать людей богами. Бог – это разум, великий разум, разум повелевающий. Человеку не дано. Человек – только слуга великого разума. Люди должны служить. Мы – это разум. Разум должен повелевать, разум неизбежно придёт к необходимости повелевать, потому что…
Опять путаница, подумал Гурьев. Опять – боги и люди. Как же мне надоело. Порядок. И ни слова о равновесии. Очередная версия криптоистории, на этот раз – от бесов. И опять – никакой системы. Одни осколки. Хотя…
– Хорошо, хорошо, – покивал он. – Хорошо. Боги оставили вас для охраны порядка. А их? Их они тоже оставили? Для чего?
– Боги оставили их. Боги прислали нас вместо них…
Может, и было нечто подобное, подумал Гурьев. Но теперь уже всё равно. Если даже вас и назначили когда-то хранителями, вы не справились. Ваше место – в провалах земли. И не вздумайте вставать у нас на пути – мы вас всех перебьём.
– Отпустите меня, – тихо попросил Ротшильд. – Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Я знаю, что вы задумали какую-то банковскую афёру. Хотите заставить меня подписать какие-то бумаги? Я всё подпишу. Отпустите меня.
– Виктор, ваш зверёк или действительно патологически глуп, или считает меня полным идиотом. Вы не ответили даже на основные вопросы, а уже пытаетесь торговаться. И это – Ротшильд? Просто ушам своим не верю. Где кольцо?
– У меня его нет.
– Где кольцо?
– В Москве. Я уже говорил. Вам нужно…
– Я сам решу, что мне нужно. Где кольцо?
– Ну, поверьте же мне, – простонал Виктор. – В Москве. В Москве. В Москве!!! Я отправил его туда больше года назад!
– Зачем?
– Здесь нет двери. Понимаете?! Дверь там. Там!
– В Москве?
– Не знаю. Мы не нашли. Они ищут.
– Кто «они»?
– Зачем вам их имена? Вы всё равно не сможете их заставить вернуть вам кольцо. Эти люди вас уничтожат. Я…
– Сообщили им обо мне. Это было не очень умно, должен заметить. Ничего, я это переживу. Назовите мне хотя бы парочку имён. Меня прямо распирает от любопытства.
– Я не знаю их имён. Не знаю. Никогда не знал. Мне не нужно знать…
– Зато мне нужно. И я хочу их услышать. Назовите мне их имена. И я перестану спрашивать вас. Назовите их имена, и я дам вам воды. Ну же, Виктор. Назовите.
– Я не знаю. Они зашифрованы. Их имена зашифрованы…
– Они работают с шифрами, да, Виктор? Цифры и буквы.
– Да, да, – в голосе Ротшильда прозвучало облегчение.
Криптография, подумал Гурьев. Ну, конечно. Теперь они думают, что кольцо – ключ к шифру. К шифру. К хранилищу. Хранилищу – чего?! Сначала они решили, что «дверь» находится где-то здесь. Поэтому потребовали кольцо. А потом поняли, что ошиблись. Что же это за дверь такая, а?! Никаких случайностей не бывает. Вообще никаких. Варяг… Варяг?!
– Отпустите меня.
– Непременно. Сейчас вы уснёте, а когда проснётесь – станете бодрым и весёлым, как я, – сердечно пообещал Гурьев, доставая третий шприц и вставляя его в катетер. – Спи, моя радость, усни. Вам нужен отдых, вы очень устали, Виктор. Большое спасибо за то, что согласились мне помочь. Это было с вашей стороны очень любезно. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен.
Гурьев, продолжая распространять вокруг себя атмосферу искренней признательности, положил два пальца на пульс Ротшильда. Убедившись в том, что тот спит, Гурьев вернулся в караульное помещение.
* * *Здесь его уже ждали – в дополнение к присутствовавшим ранее – Осоргин и Матюшин. Когда катушки с лентой остановились, в караульной повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь фоновым треском помех из присоединённого к аппарату репродуктора. Первым нарушил молчание священник:
– Ужас. Настоящий ужас.
– Вы в состоянии определить, кто говорил с вами – сам барон или его… квартирант? – спросил генерал.
– Боюсь, это уже давно одно и то же, – покачал головой Гурьев. – Давайте попробуем сформулировать, что же мы имеем. Во-первых, это совсем не такая уж ерунда, как могло бы показаться. Действительно, существует некая система в виде единого и общего для всех народов Земли царского рода, рода судей – не правителей, а именно судей, это крайне важно, друзья мои, ведь первая и важнейшая функция царской власти и царства – это суд. Суд и рассуждение, на основе которого формируется законодательство. Отче?
– Да, Яков Кириллович, – кивнул священник. – Совершенно верно.
– За судом и законодательством следует власть исполнительная. Её бунт мы и наблюдаем в истории – уже европейской истории, начиная с Пипина Короткого. Никто не мешает нам предположить, что подобные бунты имели место отнюдь не только тут. В Японии – система сёгунатов тоже представляет собой классический пример такого бунта, правда, очень японского. Но суть, принцип – те же. Призвание Рюрика на царство – это осознание потребности установить функцию суда, по образцу и подобию того, что христиане именуют Судом Божиим. Собственно, мне это уже давно понятно. Я уже говорил об этом. Отче?
– Это не совсем именно так, но… допустим. И не переспрашивайте меня каждый раз, Бога ради. Мы вас и так слушаем предельно внимательно.
– Призвали же не Каролингов, а именно Рюрика. Потомка Дагоберта – Меровея. Почему? Вероятно, понимание узурпаторской сути королевской власти – Меровинги именовались не королями, а царями – было если не общедоступным, то, по крайней мере, не являлось большой тайной. Король – краль. А краль – это вор. На Руси же королей не водилось! Князья, потом – великие князья. И потом, после Византии – цари.
– Но в Византии, насколько я помню, царём мог стать чуть ли не кто угодно, – удивился Матюшин.
– Чуть не считается, Николай Саулович. Да, чехарда династий имела место, это верно. Но кто сказал, что это правильно или воспринималось, как правильное? Продолжаем. Почему же Меровинги? Меровинги, которые носили длинные волосы, как назореи, Меровинги, исцелявшие наложением рук. Я знаю, версия о родстве Меровингов с Иисусом воспринимается батюшкой, да и всеми остальными сегодня, как неизъяснимая ересь и арапство. Однако так было не всегда – в эпоху распространения гностических течений, таких, как катары и альбигойцы, это считалось чуть ли не общим местом. Ну, потом, после военной победы римских епископов над бедными лангедокцами всё полетело в огонь – это ясно. Даже если и были какие-то свидетельства – сейчас их не найти.
– Не их ли ищут?!
– Это нам пока не суть важно. Ну, найдут ещё одну картинку с древом Иессеевым, что это меняет? Ничего. Ровным счётом.
– То есть как?!
– Погодите. Дайте мне до эндшпиля добраться. Конечно, стихийному язычнику, каким являлся каждый христианин в историческом смысле ещё вчера, мысль о том, что его судит если не сам Бог, то его, по крайней мере, близкий родственник, должна была чрезвычайно импонировать. Так оно, я полагаю, и было, и есть – по сей день. Меня, однако, гораздо больше интересует не сосредоточенность версии на Иисусе как таковом, а то, что мимо многих проходит. Иисус, помнится мне, из рода царя Давида происходит? Давид же у нас – царь. По образу и подобию Мелхиседека, то бишь – праведного царя. То есть главная идея – не столько Иисус, сколько, опять же, Царский Род.
