Борис Орлов - Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу
А глаза у ребят в строю пехотных полков мне нравятся. Хорошие такие глаза, правильные. Огонь в них наблюдается. Что, в общем-то, понятно: если бы не я и моя армия, что бы этих парней ждало в жизни? «Родился, рос, учился, женился, работал, умер?» Одна строчка… Только для кого-то — вся жизнь. Беспросветная…
А тут — армия, походы, служба, добыча, деревенские и городские парни-одногодки смотрят завидущими глазами, а девчонки — сами на шею вешаются! Конечно, может быть безвременная могилка в чужой земле, но тот, кто об этом шибко много думает — ни в разбойники, ни в наемники, ни в армию ни в жисть не пойдет!
Всеобщий воинский парад был устроен в честь прибытия высокого гостя. Точнее — гостьи. Мою скромную персону возжелала осчастливить своим посещением Алиенора Аквитанская. Моя дражайшая «бабушка»…
…Честно говоря, когда я получил послание от своей «горячо любимой бабули», то даже близко не представлял себе, что мне теперь делать. Тесть Мурдах и Энгельс просветили меня на счет «милой старушки», да так, что у меня возникло непреодолимое желание выйти в море, перехватить ее круизный лайнер да и пустить, ко всем чертям, на дно. Больно уж лихая у меня бабуся оказалась. Зуб даю: эту бы бабку, да в избушку на курьих ножках — Кащей и Змей Горыныч от ужаса бы сами удавились.
Но убивать «бабушку Алю» я все же не стал. После беседы с ее величеством королевой Франции… Кстати, я тут узнал поразительные подробности! Оказывается, королева, которую зовут Ингеборга — в разводе со своим милым муженьком! Он, кобель французский, объявил, что с этой Дапкунайте жить не собирается, и развелся сразу на следующий день после свадьбы! Это мне все евреи рассказали, а уж они-то — в курсе! Ну, тогда понятно, почему мадамочка не просила помощи для супруга. Бежала она от него, вот что я вам скажу…
Так вот, после беседы с королевой Франции, чье инкогнито я свято соблюдаю, выяснилось, что бабуля Альенор — дама хотя и беспринципная, ни бога ни черта не боящаяся, но сыночку своего — папу Дика — любит с силой прямо-таки с неестественной. И ужасно боится, как бы с ним чего худого не приключилось. Когда сыночка-кровиночка Ричард сидел в немецкой тюряге, моя героическая бабка металась по всей Европе собирая выкуп. И собрала, карга старая, не надорвалась!
Кроме этого бабуля довольно успешно ломала все союзы, сколачиваемые против ее ненаглядного сыночка, а если сломать не выходило — сливала полнейшую и ценнейшую инфу обо всех участниках своему чадушке, а уж тот-то принимался решать вопросы своими методами, далекими от высокой политики.
— Так что возможно, ваше величество, — резюмировала франко-датчанка, — Алиенора намеревается примирить вас. Но, скорее всего, она желает лично разузнать о вас побольше, дабы Ричарду было проще сражаться с вами.
Я озадаченно почесал в затылке. Вот ты ж: Баба-Яга в тылу врага!..
— А тогда почему бы мне ее не грохнуть по пути сюда? Ничего не расскажет, никаких тайн не откроет…
— Вы правы: не откроет, — по губам Ингеборги скользнула слабая улыбка. Но уж тогда — можете не сомневаться! — Ричард примчится сюда мстить за мать, наплевав на все препятствия и преграды. Если в нем и есть что-нибудь хорошее, так это то, что он — искренне любящий сын!
Видимо, желая убедить меня окончательно и бесповоротно, она взяла меня за руку, будто одних слов было недостаточно:
— Я понимаю, что Ричарда вы, скорее всего, победите. Пусть ваше войско и меньше, но оно создано и обучено по забытым канонам легионов Рима. А кроме того у вас есть несколько совершенно новых вещей, о которых и на Востоке-то не все знаю, не то что здесь. Так что в вашей победе сомневаться не приходится. Но, — она глубоко вздохнула, — эта победа дастся вам дорого. Очень дорого. Возможно, она даже будет стоить вам жизни. Подумайте о тех, кому вы дороги…
Черт! Вид у нее при последних словах такой, словно она готова возглавить список не переживших моей кончины!..
— …Следует показать вашей бабушке, что война с вами — безнадежное предприятие. Тогда она просто не даст своему сыну ввязаться в столь опасную авантюру. Я могла бы, — она слегка замялась, — могла бы помочь вам найти нужные ответы, но… Право же, герцогиня Алианора слишком хорошо меня знает…
Хех! Да если дело только в этом, так Ингеборгу нашу мы спрячем так, что Альенор ее фиг обнаружит… Главное, чтобы сама не подставилась, а то, кстати, вон она чуток высунулась из оконца на правой башне. Непорядок: если я ее засек, значит, и другие могут…
— Ну-ка, дружок, — паж из семейства де Литлей — юный гигант, тринадцати лет от роду и ста восьмидесяти сантиметров ростом, вытянулся в струнку. — Мухой — к леди де Леоне, и передай ей, что ее видно с плаца. Бегом!
А когда мальчишка умчался, я поинтересовался у Джона:
— Дружище, там вестей о приближении драгоценной особы нашей бабушки не было?
— Никак нет, командир, ваше высочество. Не бы…
О-ба! Не было, не было, а теперь — есть! Прочертив дымный след, в воздух взвилась сигнальная ракета. Молодец, сэр Годгифсон, честное слово — молодец! Пускай «бабуля» полюбуется на систему дальнего обнаружения, предупреждения и оповещения.
— Передать по войскам: приготовиться к встрече бабушки удав… тьфу ты, то есть бабушки принца! Оркестру — готовность номер один. Как только въедут — встречный марш!
По рядам солдат проходит шевеление, ефрейторы и сержанты последний раз пробегают вдоль шеренг, придирчиво осматривая внешний вид личного состава. Ну…
…С юго-востока, со стороны деревни Чаринг, к Тауэру подъезжает кавалькада всадников, между которыми мерно покачивается… карета?.. возок?.. телега?.. В общем, что-то на четырех колесах, грубоватое, аляповатое и несуразное, как и большинство транспортных средств этого времени. Рыцари в расшитых гербовых коттах, неблагородные воины в начищенных доспехах, дамы в дорогущих изысканных нарядах — все это разноцветное и сверкающее великолепие медленно ползло к королевской резиденции. О'кей, бабулечка-красотулечка, начинаем тебя встречать. По высшему разряду…
Оркестр, наскоро сколоченный из толпы каких-то бродяг, которые таскали с собой музыкальные инструменты, повинуясь взмаху моей руки, врезал встречный марш. Впечатление было не слабым. Ситуацию несколько портило отсутствие дирижера, а также полное незнание музыкантами нотной грамоты, но, повторюсь, впечатление было не слабым. От жуткого воя труб, звона цимбалов и грохота барабанов кони вновь прибывших присели и попятились, а особо впечатлительные особи, храпя, вставали на дыбы. То ли дело кони моего войска. Их почти месяц тренировали выдерживать эту какофонию, и теперь они и ухом не повели. А мой Росинант и вовсе верно глухой, и плевать он хотел на всякие посторонние раздражители…
Под грохот заключительных аккордов карета останавливается прямо передо мной. Распахивается дверь и… Мать моя! Людмила?! А она-то что тут делает?!!
Навстречу мне из экипажа вышла моя завучиха Людмила Анатольевна Ганецкая. Вернее — ее точная копия. В свое время мы изрядно попортили друг дружке крови: я ей — своим «примерным» поведением, она мне — чуть ли не еженедельными вызовами родителей в школу. Так что уж ее образину я узнаю даже в полной темноте. «Ты, Гудков, позоришь высокое звание советского пионера!..» Бляха, надо же какое сходство: тощая, что твой скелет, прямая, будто жердь, с жиденькими седыми волосами, выбивающимися наружу из-под платка и узкогубым, тонким злым ртом… Твою ж мать!..
Разве что наша Ганецкая никогда бы так не раскрасилась, но это, впрочем, еще хуже! Труп в румянах, гроб в известке!..
— Рада приветствовать вас, царственный внук наш, — скрежещет бабуля. — Вижу, что вы ждали меня с нетерпением. Но к чему столько воинов? Уж не готовится ли нападение неведомого мне врага?
В натуре, Людмила. Даже голос такой же противный, словно железом по стеклу…
— Дражайшая моя бабушка, я рад приветствовать вас у себя в гостях! — я галантно склоняюсь и целую ее сухую пергаментную лапку.
Эк тебя перекосило! А вот то-то: в гостях ты здесь, бабуся, в гостях…
— Никакой опасности от врага нет, дорогая бабушка, — бойко продолжил я, улыбаясь во весь рот. — Я просто хотел, чтобы вы погордились моими успехами в деле создания армии.
И, не дожидаясь ее согласия, я поволок ошалевшую бабку вдоль парадного строя.
— Здравствуйте, товарищи Шервуд-Нотингемцы!
— Zdrav jelam, ваше величество! — орут в унисон шесть сотен луженых мужских глоток.
Бабуля вздрагивает. Видно, что дисциплина производит на нее неизгладимое впечатление…
— Здравствуйте, бравые швабы!
— Zdrav jelam, ваше величество! — гремит над Тауэром с приветствие с немецким акцентом.
— Здорово, молодцы-валлисцы!
— Zdrav jelam, ваше величество!..
После того, как оторались последние, я отвожу в сторону в конец ошарашенную Альенор и киваю Энгельрику. Тот встает в стременах:
