Партиец [СИ] - Никита Васильевич Семин
— Сергей Огнев? — оторвался от бумаг мужчина в овальных очках с тонкой оправой.
— Да, здравствуйте.
— Будем знакомы, — поднялся он из-за стола и протянул мне руку. — Ян Эрнестович.
— Сергей, — хоть меня и так уже знали, но я на автомате все равно представился.
Передо мной стоял нынешний нарком путей сообщения СССР, Ян Эрнестович Рудзутак. Мужчина сорока — пятидесяти лет, точно я не мог сказать, в теле, но не толстяк, короткие темные волосы и гладко выбритое лицо. Взгляд спокойный, не агрессивный.
Когда Иосиф Виссарионович сказал мне, что ему не только понравилась моя идея с контейнерами, но и ее будут воплощать в жизнь, я обрадовался. Но ровно до момента, когда товарищ Сталин заявил, что заниматься этим предстоит мне самому.
— Вы член партии, — объяснял мне Сталин, когда я удивился такому его решению. — Успешно разработали ряд законов, которые сейчас влияют на всю страну…
— Но ведь не один, — от удивления посмел я перебить генсека.
Тот сделал вид, что не заметил этого, и продолжил.
— Также вы занимаете должность моего секретаря-референта.
Вот тут мое удивление переросло в ох… в очень большое удивление. Это когда я эту должность занял? А почему я не в курсе?
— Ну зарплату же ты получаешь? — увидев немой вопрос на моем лице, спросил Иосиф Виссарионович. Я кивнул. — Вот! А без должности, за что ее платить?
— Так… за составление законов же…
— Да, все так. Но разве студенты занимаются этим? — хитро посмотрел на меня товарищ Сталин. — Нет! А вот для секретаря подготовка документов для их дальнейшего рассмотрения и после — одобрения, прямая обязанность. Так вот, Сергей, ты давно уже работаешь и вполне официально в Кремле. Проявил себя как старательный и ответственный работник. Дела доводишь до конца. С законами, как я понимаю, вы почти закончили?
— Не совсем. Еще месяца два нужно. Да и потом — в конце года желательно собрать всю статистику по их применению и внести при необходимости правки.
— Хорошо. Два месяца. Но ими ты и параллельно сможешь заняться. Сейчас же проработать систему перевозок в контейнерах — первостепенная задача. Ты это придумал, ты значит лучше кого-либо другого представляешь, как оно должно выглядеть в конечном итоге.
— Но… у меня же никакого опыта! С законами мне же помогают. Без помощи товарищей Жижиленко и Вышинского я бы точно не справился!
— Так и здесь тебе помогут, — тут же оборвал мои возражения Иосиф Виссарионович. — Я уже переговорил с товарищами, тебя ждут.
«А про покупку заводов и продажу заготовок, а не чистого сырья, он ничего не сказал», промелькнула у меня мысль перед тем, как я вышел за дверь.
Вот так я и оказался в кабинете Рудзутака.
— В общих чертах мне рассказали про твою идею, довольно интересно, — вернулся нарком за стол и указал мне на стул для посетителей. — Но хотелось бы услышать подробности от тебя.
— Да какие там подробности, — вздохнул я протяжно, понимая, что свободного времени у меня похоже в ближайшее время совсем не будет. — Пока только идея.
— И все же.
— Берем ящик, его размер отдельно продумать надо. В этот ящик складывается товар. Мука, крупа, овощи, да все что угодно. На ящике делается запись — что в нем, в каком количестве, когда и кем уложено. Сам ящик опечатывается так, чтобы при вскрытии было невозможно обойти эту печать, не разрушив ее. Чтобы никто не сослался на случайное повреждение — мол неудобно было перетаскивать ящик или еще что — изначально к нему приделываются ручки или отверстия под веревки. Все ящики единообразные, с учетом транспорта, на котором они будут перевозиться. Чтобы и на грузовик влезали, и в вагоны можно было их максимальное количество поставить, без пустых пространств. Как-то так.
— Рассыпчатые товары в ящиках перевозить сложно. Есть риск того, что в щели просыпаться продукт будет. И при опорожнении ящика все не высыплешь — часть на дне останется. Например, если муку или соль так перевозить, — заметил Ян Эрнестович. — А что с жидким товаром? Молоко, масло? С ними как?
— Бочки в габаритах ящика, — пожал я плечами. — А муку с солью можно в пакеты засыпать. Бумажные, — вспомнил я, что полиэтилена здесь пока нет.
Так мы и принялись обсуждать идею контейнерных перевозок. Ян Эрнестович указывал на проблемные места, а я пытался тут же найти их решение. Обсудили и материал, из которого должны создаваться контейнеры, и примерный размер, тут же пришли к выводу, что одного типа будет мало — надо как минимум ряд размеров из трех видов. Но так, чтобы они были «масштабируемы». Самый малый размер — для возможности ручной переноски. Средний — по размеру, как четыре малых. Уже для грузовиков и вагонов. И большой размер контейнера — как четыре средних, полностью занимающий платформу одного вагона. Поговорили и о сопутствующей инфраструктуре — краны для перемещения контейнеров на территории вокзалов и в порту, я вспомнил про небольшие погрузчики, которые были в моем времени. Их следовало еще разработать. Как раз недавно смотрел для статьи Михаила Ефимовича то, чем наша автомобильная промышленность богата. Да и грузоподъемные краны — хоть они и были, но в малом количестве, да и иногда их мощь могла быть избыточной. А тех же автокранов вообще еще не существовало.
Короче, как я и думал, работы предстояло много. Очень. Ян Эрнестович тоже это понял, после чего пообещал дать мне в помощь пару человек из его ведомства, а мне поручил составить для начала перечень задач и проблем. А также добавить к ним заметки по возможным путям выполнения первых и решению вторых. С чем и отпустил.
Домой я вернулся с чумной головой. Мама сразу это заметила и сначала накормила, а после уже стала выспрашивать, что случилось. Так как ничего секретного в Кремле не обсуждали, честно поделился с ней, какую задачу на меня скинули, и как это вообще получилось. А та хоть и посочувствовала, но смотрела на меня с гордостью. А потом еще и журнал принесла «За рубежом» который и показала ту статью, что я недавно для Кольцова писал. Под ней были указаны фамилии Михаила Ефимовича и моя.
— Я всем на работе ее показала, какой ты у
