Мент. Одесса-мама - Дмитрий Николаевич Дашко
— Надо бы, да только тут Барышеву решать. Что скажет, то и сделаем.
Пока я контролировал Шешеню, он сходил на улицу. Там нас ждали Блинов и его команда, конвоировавшая арестованных. Труп Чупахина сразу повезли в морг.
Больше всего на свете мне хотелось сгонять домой, обнять и успокоить мох любимых женщин… Я мечтательно улыбнулся.
Ничего, не долго осталось.
По-хорошему, кроме Полякова стоило бы сразу брать за жабры и его покровителя — Зубцова, но сперва надо, чтобы против него дали показания. Всё-таки этот гадёныш в подкомиссии по чистке рядов сидит. Могут подумать, что в угро с ним сводят счёты.
Ладно, на то и есть начальство, чтобы заниматься подобными вопросами. А я и без того выполнил и перевыполнил недельную норму по ловле бандитов. Пора бы дать и другим проявить себя. Пусть побегают!
Глава 28
Хлопок двери был похож на винтовочный выстрел. Вслед за ним в здание ворвался Барышев. Ничто не говорило о том, что его совсем недавно разбудил наш звонок. Начальник угро был бод и свеж, вдобавок успел побриться, и от него за версту пахло одеколоном.
Меня он не сразу заметил, его взгляд остановился на Осипе.
— Ну, что у вас произошло?
И тут Барышев увидел меня. Его губы расплылись в довольной усмешке.
— Бодров… Сам решил сдаться? Ну что ж, правильное решение. Суд это учтёт.
— Не будет суда, товарищ Барышев, — спокойно произнёс я.
— Да ну?
— Так и есть, Дмитрий Михайлович. Бодров дело говорит, — вмешался Осип.
— Интересно — почему?
— Бодрова подставили.
— И у вас есть доказательства?
— Доказательств у нас полно.
Присутствовавший при разговоре Блинов кивнул.
— Дима, всё так, как говорит Осип.
— А ты откуда здесь взялся? — удивился Барышев.
— Я? Помогал восстанавливать справедливость и закон.
— Здорово! Все значит восстанавливают справедливость и закон, а начальник угро об этот ни слухом ни духом!
— Дима. Не горячись, — попросил Блинов. — Лучше выслушай ребят. Поверь, оно того стоит.
Рассказ, подкреплённый большим количеством свидетелей и задержанными бандитами, не мог не убедить Барышева.
— Поляков — сволочь! — сказал он, сжав кулаки. — Федя…
— Я, — отозвался Блинов.
— Бери своих бойцов и поезжай на адрес Полякова. Я тебе его продиктую.
— Есть!
— Шор!
— Слушаю, Дмитрий Михайлович.
— С тебя до утра снять показания со всех арестованных. Как закончишь, сдаёшь все материалы мне и идёшь спать. На службу разрешаю прийти часам к двум после полудня.
— Сделаем, товарищ начальник! Только…
— Что только, — нахмурился Барышев.
— Есть подозрения, что Полякова покрывал Зубцов. Как с ним быть?
— Зубцова мне так просто не отдадут. Нужно хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Пока оснований для задержания Зубцова нет. Ещё вопросы?
— Вопросов больше нет, Дмитрий Михайлович.
— Отлично. Выполняй, Осип.
Внимание Барышева переключилось на меня. Я ощутил теплоту в его взгляде.
— Товарищ Бодров, приношу вам от лица всего одесского уголовного розыска извинения!
Я смущённо улыбнулся.
— Спасибо, товарищ начальник. Не стоит оно того…
— Стоит, Григорий! Мы обязаны ценить своих людей!
Он протянул мне руку.
— Спасибо, товарищ Бодров, что помогли разоблачить предателей в наших рядах. Вы проявили себя как настоящий сотрудник уголовного розыска!
Его рукопожатие было твёрдым и сильным.
— Вы ведь несколько дней не были дома?
— Так точно, товарищ начальник.
— Тогда пусть товарищ Шор снимет с вас показания, и можете ступать домой. Завтра у вас заслуженный выходной.
— А как же…
— Это приказ, Бодров! Вы своё дело сделали, дальше наш черёд, — несмотря на твёрдый, не терпящий возражений, тон Барышева, на его лица была улыбка.
Бюрократические процедуры не заняли много времени. Подписав протокол, я простился с Осипом, которому предстояло пробыть в стенах уголовного розыска как минимум до утра, я сел в служебный экипаж, выделенный по такому случаю Барышевым, и поехал на нём домой.
Стоило переступить порог квартиры, как плачущая Настя повисла у меня на шее. А рядом стояла и улыбалась сквозь слёзы Степановна.
— Всё в порядке, мои дорогие! — с нежностью произнёс я. — У меня всё получилось.
Этой ночью Настя была особенно страстна со мной, заснули мы почти под утро, глубоко уставшие, но очень счастливые.
Утром, после завтрака, мы отправились по магазинам. Жена, как и большинство женщин, с удовольствием окунулась в увлекательный мир «шоппинга», а я легко тратил червонцы. Настя — умничка, отыскала их в укромном месте, про которое я ей рассказал.
Мы пробежались по модным лавкам, накупив кучу обновок и уйму просто необходимых в хозяйстве вещей. Я обзавёлся неплохим костюмом, правда, его было нужно чуток ушить. Еврей-портной в очках попросил, чтобы мы зашли за костюмом часика через два, и я потащил Настю обмывать покупки в кафе.
Вечером с последними новостями обещался заглянуть Шор. К его приходу женщины успели накрыть стол, украсив его деликатесами, приобретёнными в нэпманском магазине. Насте и Степановне помогала наша соседка.
Меня же, не спрашивая моего согласия, отправили на улицу, так сказать — нагулять аппетит.
И я с удовольствием шатался по проспектам, не утратившей красоту имперского величия Одессы, дышал свежим морским воздухам и радовался приближению летнего тепла.
Осип явился в семь вечера. Пришёл не с пустыми руками, поставив на стол бутылку шампанского.
— Гуляем! — радостно сказал он.
— А что — есть с чего гулять? — усмехнулся я.
— Ты ещё спрашиваешь⁈ Да после тебя у нас такой кордебалет начался — мама, не горюй! Но! — он сделал паузу. — Детали потом. И да — первый тост с меня, и, конечно, он будет за прекрасных дам, которые украшают сегодня наш стол! Гриша, чего застыл как истукан — давай, открывай шампанское, так чтобы пробка в полоток и разливай по бокалам!
— У нас нет бокалов для шампанского, — покраснела Настя.
— У меня есть, — сказала Анна Эммануиловна, поднялась и сходила к себе.
Вернулась соседка с пятью фужерами на высоких тонких ножках.
— Вот. Осталось ещё с той жизни, когда я много пела и гастролировала.
— Анна Эммануиловна, да вы просто наше спасение! Дайте я вас расцелую! — Осип с удовольствием поцеловал женщину в щёку.
Я откупорил шампанское именно таким способом, о котором он просил. Пробка вылетела из бутылки как ядро из пушки с громким хлопком, фонтаном потекла пенистая жидкость.
Мы разлили вино по бокалам.
— Как и обещано: первый тост за прекрасных дам! За вас Анастасия, Степановна и Анна Эммануиловна! — смеясь, воскликнул Осип.
— За вас! — улыбнулся я, не сводя глаз с Насти, а она обворожительно улыбалась мне в ответ.
Когда Осип отправился покурить, я вышел за ним на лестничную площадку.
— Вижу, тебя аж распирает от нетерпения, — хмыкнул он.
— Догада! — фыркнул я. — Чего молчишь? Рассказывай!
Он сделал глубокую затяжку и выпустил кольцо дыма.
— Дела, как я и говорил, завертелись. Полякова взяли дома, выдернули тёпленьким из постели. Раскололся моментом и запел что соловей летом: любо-дорого слушать. Шешеня тоже даёт признательные показания, правда, валит всё на Поляков — дескать, о, зараза, сбил с пути истинного.
— Где они сейчас?
— Ясно где — в камере прохлаждаются.
— Что с Зубцовым?
— Пока посадили под домашний арест. Этого так просто не сковырнёшь. Кричит, что Поляков его оговорил, и что уголовный розыск мстит ему за работу подкомиссии.
— Я так и думал.
— Да тут и думать нечего. Важная птица, такую на кривой кобыле не объедешь. Ну ничего, и с ним разберутся.
— Дай бог, — кивнул я.
— Теперь твоя очередь — выкладывай, чего успел накуролесить, пока меня не было. Когда с Нафталием связаться успел?
Тут нас снова позвали за стол, и переговорить получилось только через минут сорок во время очередного перекура.
Я поведал Осипу про расследование дела Акопяна, как Френкель пытался выдать себя за Папу, а на десерт рассказал, как нашёл золото в гирях циркача атлета.
Шор захохотал.
— Что — так и сказал: пилите гири, они золотые⁈
— Ну да, вроде того!
— Молодец! Надо будет запомнить эту историю…
Внезапно Шор нахмурился.
— Погоди, твоего циркача случаем не Фроловым кличут.
— Верно. Фарини — Фролов. А что — знаешь его?
— Лично не встречался. Так, пару раз в цирке на выступлении видел. И ты, значит, его арестовал?
— А что мне ещё оставалось с ним делать? Не по головке же погладить за контрабанду золота чуть ли не в промышленных масштабах…
— Кто у тебя его дело забрал?
— Как кто⁈ Я все материалы
