Возрождение Феникса. Том 10 - Григорий Володин
Бах. Бах. Бах. Ударные волны сотрясают меня, по доспеху проходят колебания. Я не останавливаюсь ни на миг. Черпаю Жадность и вливаю ее в защиту. Доспех крепчает.
Миг до столкновения. Лицо Амирана вытягивается. Специально не атакую дальнобоем. Хочу показать, насколько он — гений молодого поколения — на самом деле жалок и ничтожен.
Нас разделяет три шага, два, один. Отчасти Амиран своего добивается, я взрываюсь — но не кусками мяса, а ударной связкой. Боковой в печень, прямой в челюсть снизу вверх. Хватаю за голову, дергаю вниз и бью лобешником об летящее навстречу колено.
Амиран крякает, доспех еще не развалился, но уже на грани. Я отшвыриваю грузина, как пушинку, вытягиваю руку, тужусь… как на троне любого мужчины. Да! Вдогонку Амирану летит маленький файербол. Что-то вышло. Уже неплохо.
Шарик ударяет об голову Амирана и становится последней каплей его доспеха. Защита разлетается, а остатки огня обжигают грузину лицо.
— А-а-а-а! — визжит он, хватаясь за обожженные щеки.
Ну, пора заканчивать. Подхожу и ударом ноги в шею ломаю позвонки. Да, коротким пинком, без затей. Большего эта сволота не заслуживает.
— Не-е-е-ет!!! — рев раненого льва.
Это до Петреса дошло, что его любимого сына-извращенца только что кокнули. Глава рода бросается ко мне, глаза горят бешенством, рот искривлен в жуткой гримасе. Но его удерживают другие грузины. Они сваливают Петреса, вдавливают лицом в газон.
— Не устраивайте бойню в доме моего отца! — кричит Кренес. — Иначе мне придется принять меры!
Петрес через силу успокаивается. Выражение безумной ярости на лице сменяется маской боли. Слезы капают на траву.
— Я понял, понял, — скрипит он зубами. — Простите, княже.
— Хорошо, я прощаю, — смилостивился молодой князь. — Поединок закончен! На этом всё!
Он даже не объявляет победителя. Может, не хочет снова спровоцировать Петреса, или, может, я бешу Кренеса, а может, и то и другое. Но меня лично всё устраивает.
Дарико стоит под защитой Чугуна и Сераны. Негритенок и бразильянка отгораживают ее от злобно зыркающих кавказцев. Сама же грузиночка с удивлением поглядывает на свою необычную охрану. В то же время выпуклые формы Сераны вызывают у барышни гигантское восхищение, это заметно по искоркам в глазах.
— Уходим, — говорю я, подойдя ближе. Бросаю взгляд на отряхивающегося Петреса. — Вечеринка еще не закончена, но она продолжится не здесь точно.
— Как прикажешь, милорд, — ослепительно улыбается бразильянка.
Чугун же о чем-то беседует со своей секси-африканкой. Я смотрю на Дарико.
— Сударыня, а вы пойдете с нами, если не против.
— С вами? — она вздрагивает. — Но это…это невозможно. Что подумают… — беспомощно оглядывается на злобных дворян, замечает взбешенного Петреса и сникает, как цветок в вазе.
Крошка Дарико всё понимает. После убийства Амирана Петрес не даст ей жить. Он будет винить ее в убийстве сынка, ведь она была поводом нашей с Волком стычки. А значит, при первой же возможности от Дарико избавятся.
Я подхожу ближе к барышне. Ее цветочные духи ласкают мое обоняние.
— Они подумают, что вы под моей защитой, — твердо отвечаю. — Они подумают, что я убью любого за вас, как уже убил одного пса. Они испугаются, как жалкие шакалы, и скроются подальше. Пойдемте, — я смотрю пристально ей в глаза. — Вы больше не вернетесь в жалкую лачугу, в которую вас изгнал род Беридзе.
Дарико задышала часто-часто. Грудь вздымается, щечки краснеют. Она не может отвести взгляда от моих глаз. Когда же я настойчиво подставляю локоть, она, опустив растерянные глаза в землю, берет меня под руку.
— Уходим, — коротко бросаю Чугуну с Сераной.
Нас никто не смеет задержать. Грузины расходятся, Петрес уже куда-то пропал, видимо, готовить нападение. Через десять минут мы уже едем по ночной трассе.
Луна заглядывает в окошко лимузина «майбаха» и видит, как Чугун взобрался на колени своей пышной чернокожей спутницы. Та ласково гладит своего князя по смольным кудряшкам. Карапузу пришлось потесниться, иначе все бы не влезли. Хотя в обиде Чугун явно не остался.
Смущенная и красная, как вишенка, Дарико сидит справа от меня, а фигуристая Серана слева. Грузиночка то и дело поглядывает на высокую сильную бразильянку, которая прижимается плечом ко мне. У Дарико, наверняка, вертится на языке куча вопросов по поводу наших отношений. Но я, конечно, сохраню интригу подольше.
В паре километров от города у меня звонит мобильник.
— Повязали, милорд, — сообщает Степанев. — Засаду готовил отряд из пяти человек. Четверо мужчин, одна женщина. Возглавляет один из Беридзе. Красан Тресен-дзе. Что делать с ними?
— Мужчин ликвидировать, — отдаю приказ. — Женщину заприте где-нибудь.
— Так точно.
У меня нет в планах оставлять мужчин Беридзе в живых. Поганое гнездо должно сгореть дотла. Женщин же разберут другие рода, как я Дарико.
Поговорив с первым капитаном, звоню Софии:
— Да, мой возможный зять? — слышу наигранную усмешку в голосе тещи.
— Не возможный, а единственный на данный момент, — поправляю. — Хотите поучаствовать со мной в истреблении рода?
— Это какого? — тут же заинтересовывается София.
— Беридзе, вассалы Багратиона.
— Мм, крепкий род. Повод, надеюсь, серьезный? Не подвергнется сомнению света? — Ну конечно. Беспокоится, как бы перед Багратионом потом в грязь не упасть. Что и понятно. Оправдываться за мясорубку без повода ей не очень хочется.
— Серьезный. Мои люди только что перебили группу захвата, посланную Беридзе. Есть пленная, — я добавляю мотивации сереброволосой княгине. — К тому же, посмотрите на меня в бою.
— Хорошо, поверю, зятек. Пленную потом передадите нам, — кивает София. — Подадим нашу поддержку под соусом помощи деловому партнеру. Потом оформим пару контрактов для вида, чтобы ни Багратион, ни другие не придирались.
— Конечно, присылайте моему гендиру. — Надо бы потом тоже глянуть на эти контракты. Для вида-то для вида, но София не упустит и тут поиметь выгоду. Гюрза всё-таки.
Я кладу трубку и сообщаю Дарико:
— Только что Беридзе напали и поплатились жизнями.
— Что?! — Дарико задрожала, бледное личико покрылось красными пятнами. Еще немного и ее охватит паническая атака. — Неужели они за мной?!
— Думаю, за нами двумя, — спокойно произношу.
— Но…но… — ее голосок напоминает колокольчик, звенящий на сильном ветру.
Я беру лицо девушки в ладони и
