Буканьер - Геннадий Борчанинов
Сзади послышался резкий храп, и я обернулся. Шон уснул прямо так, рядом с мертвецом, сжимая в руке пустую бутылку. Я вдруг почувствовал, как на меня навалилась неимоверная усталость. А ещё я понял, что убил уже несколько человек и совершенно не чувствовал по этому поводу никаких угрызений совести.
Глава 27
Англичан, разумеется, обобрали до нитки. Негры ещё до полуночи выкопали небольшую братскую могилу на троих, англичан быстренько закопали, безо всяких церемоний.
Трофейного добра зато оказалась целая хижина, и я замечал хищные взгляды других буканьеров. Там были и шкуры, и мясо, и пули с порохом, три мушкета, запчасти к ним, пистоль, пара мачете, кожаный фартук, шляпа с пером, несколько мешков неизвестной мне крупы, полмешка сухарей, которыми можно было забивать гвозди, какие-то сушёные фрукты и пара индейских каменных украшений. Всякую мелочь вроде огнив, ножей, курительных трубок и прочего мы даже не считали.
Всю ночь мы по очереди дежурили, на всякий случай, а на рассвете поднялись, нагрузились самым необходимым и двинулись в путь. Было жалко бросать трофеи, но лучше расстаться с десятком свиных шкур, нежели с собственной. С этим даже никто не спорил. Взяли оружие, боеприпасы, еду, одежду и несколько шкур на случай, если нам удастся где-нибудь их продать.
Один только Шон ворчал по любому поводу, но я знал, что это всего лишь результат похмелья.
— Ты же колдун, — хмурился он. — Сложно тебе, что ли? Сделай, чтобы башка не болела, а?
Я только улыбался в ответ и отправлял его пить больше воды. Не то, чтобы это сильно помогало, но пока ирландец прикладывался к фляжке, он хотя бы молчал.
Мы ушли задолго до того, как проснулись буканьеры. Я, конечно, не думал, что за нами бросятся в погоню, едва мы отойдём от лагеря, но и задерживаться тут не хотелось. Я расспросил Эмильена походя, и тот сказал, что подобные стычки здесь были не редкостью, да и заступаться за англичан, которые были теми ещё мерзавцами, никто бы не стал. Но я помнил про Франсуа де Валя, и не сомневался, что он попытается использовать это против нас. Убийство остаётся убийством даже в лагере буканьеров, и законники охотно повесят всех пятерых, если де Валь захочет свидетельствовать против нас.
Ну или Франсуа де Валь может наведаться на плантацию Блеза, и за вознаграждение рассказать о сбежавших рабах. Весь лагерь знал нашу историю так или иначе. Что-то мне подсказывало, что де Валь не забудет о своих словах, как и говорил, а значит, его стоило опасаться. Я не боялся его. Я принимал его всерьёз. И я про него тоже помнил, и не сомневался, что при случае мы наконец выясним, кто из нас прав, а кто нет.
В мыслях я порой возвращался к плантации Блеза и подстреленному надсмотрщику, про которого тоже забывать не стоило. Не факт, конечно, что меня вообще узнают, даже если бы я пришёл к воротам плантации, ведь я больше не выглядел беглым рабом, но проверять не хотелось. Получать клеймо на лоб и возвращаться на грядки тоже.
Беглыми больше никто не выглядел, если не обращать внимания на клеймо. Мы даже негров одели в человеческую одежду, и в цветастых английских рубахах они напоминали мне подтанцовку Майкла Джексона, а не беглых рабов.
Эмильен вёл нас через лес куда-то на север, без особой цели, мы пока хотели только убраться подальше из этих мест. На этот раз, после хорошего отдыха, сытые и выспавшиеся, мы шли гораздо быстрее, не теряя время на обход зарослей, а прорубая себе путь с помощью мачете.
Через какое-то время мы начали спускаться по склонам всё ниже и ниже, а заросли становились всё гуще, и вскоре мы увидели в долине, далеко внизу, сверкающую реку, изгибающуюся между склонами. Зрелище завораживало, ярко-зелёная растительность подходила к самой воде и местами кроны деревьев касались друг друга с разных берегов. Горы на горизонте позади нас смотрелись, как серые тучи, а впереди, где-то далеко, искрилось Карибское море, отсюда видное только как тонкая голубая полоска на границе с небом.
Я почувствовал, как море зовёт меня, словно при виде этой полоски что-то шевельнулось в душе, и морские волны, ударяясь о берег, задели и меня самого. Мне показалось, что я услышал шум прибоя где-то на границе слуха, но это была только игра воображения. Воодушевлённый, я продолжил идти вслед за буканьером.
— Красота-то какая... — протянул я. — Лепота...
— Что? — оживился Шон.
— Красиво здесь, говорю, — пришлось перевести.
— Ну, не знаю, — хмыкнул ирландец. — Видел бы ты, какие в Донеголе просторы...
В Донеголе я не бывал. Да и вряд ли ирландские болота могли бы сравниться с моими родными просторами Южного Урала, где можно было найти виды на любой вкус, от лунного ландшафта до степного разнотравья. Но возражать я не стал, понимая, что каждому из нас роднее и ближе то место, где он родился и вырос. Негры наверняка скучали по своей саванне, Эмильен тосковал по гасконским холмам и виноградникам. Я же начинал скучать по зиме и снегу.
— Куда мы идём? — спросил Шон.
Эмильен неопределённо махнул рукой куда-то в сторону реки.
— Здесь посёлок есть, неподалёку, — сказал он. — Французский. Официальных властей там нет, так что можно не переживать.
Шон многозначительно хмыкнул. Его можно было понять, с его внешностью лучше не показываться властям на глаза. Но лично я был бы не против посмотреть, как живут здешние поселенцы, а может, даже остаться там на несколько дней. Можно было попробовать набрать там команду. Пять человек — это несерьёзно.
Нужны были ещё люди, даже если не выходить в море, а щипать испанцев тут, на берегу. И у меня была идея, как можно совместить приятное с полезным. Вернуться на плантацию Блеза уже как завоеватель. Не просто освободить рабов, многие из которых наверняка пожелают пойти к нам в команду, но и пограбить усадьбу, в которой наверняка можно было найти что-нибудь интересное.
Но эту мысль я пока держал при себе. Слишком свежи у всех воспоминания о пережитом там кошмаре, чтобы просто так взять и
