Георгий Савицкий - Поле боя — Украина. Сломанный трезубец
В относительном порядке была только старенькая «Вильга», которая, судя по виду, таскала планеры еще при Союзе. Но Олег, сняв капот и покопавшись в моторе, удовлетворенно хмыкнул. Пошарив по аэродромным постройкам, он нашел почти полную канистру бензина и банку масла. Заправив самолет и прокрутив винт, Щербина усадил на правое сиденье пленного американца. Тот за все время не проронил ни слова, наблюдая за действиями русского летчика. Потом высказался в том духе, что лучше бы русский его пристрелил, чем заставлял лететь на такой допотопной развалюхе.
На что Олег бодро ответил:
— Не ссы, янкес, — прорвемся!
И крутанул винт, а потом быстро юркнул в кабину.
— Ат-т винта!
Мотор отчаянно зачихал, но завелся. Олег вырулил через прореху в поваленном заборе на летное поле, опробовал двигатель. Щербина добавил газ, и легкокрылый самолетик пошел на взлет. Летели они как можно ниже, держа курс по визуальным ориентирам.
— Вот так и добрались, — закончил свой рассказ летчик.
Глава 25. «Веселые — не хмурые вернемся по домам, Невесты белокурые наградой будут нам»
Походная колонна второй роты 605-го отдельного танкового батальона, расплескивая лужи и грязь, шла к месту новой дислокации. Недавно прошел дождь, труднопроходимые русские дороги и вовсе стали ужасными. Роту гауптмана Эриха фон Штайна перебрасывали к Днепропетровску.
После отчаянно-смелого и крайне результативного налета русских на один из крупных аэродромов авиации НАТО потребовалось срочное усиление ударной группировки, готовящейся к штурму этого города. Все понимали, что ставки в этой операции слишком высоки. Командование оккупационными силами решило во что бы то ни стало овладеть Днепропетровском и стягивало для этого крупные силы.
Эрих фон Штайн настороженно осматривал окрестности дороги. После того случая по дороге с полигона, стоившего ему танка, подожженного партизанами-сепаратистами, гауптман стал осторожнее. Сейчас впереди колонны шел легкий шестиколесный бронетранспортер с группой разведчиков на броне. В середине колонны тоже катили несколько украинских БТР-80.
У фон Штайна вызвали подозрения развалины старой фермы по правую сторону от дороги, — пару раз там что-то блеснуло. Гауптман нырнул в люк и связался по рации с воздушным прикрытием:
— Танго-папа, я — Зулу-семь-два, прием. Проверьте развалины фермы. Передаю координаты…
— Танго-папа, вас понял.
* * *Ведущий пары F-16C, патрулирующих воздушное пространство в этом квадрате, резко положил свой истребитель на крыло.
— Хэй, Джордж, идем в атаку!
— Слушай, Майк, может, сначала проверим, что там происходит? Нас попросили просто разведать.
— Ничего, проверим, а заодно и уничтожим!
— А если там гражданские?
— Значит, им не повезло, дружище. Не хрен было переходить дорожку дяде Сэму!
Майк Спиллмэн, простой парень из Канзаса, редко задумывался над такими сложными вопросами. Ему нравилось летать на истребителе стоимостью в несколько миллионов долларов, он любил стрелять и не спрашивал, кому это выгодно. Довернув, он увидел в перекрестье электронного прицела объект атаки. А дальше все просто: жмешь гашетку — и умная автоматика все делает за тебя. Как в компьютерной «стрелялке».
Но в этот раз умная автоматика дала сбой — управляемые кассетные бомбы, которые должны были разнести развалины фермы, почему-то угодили прямо в колонну бронетехники бундесвера. Град осколков смел людей с брони, полыхнул развороченный БТР разведчиков. И тут их накрыло новыми взрывами. У одного из «Леопардов» снесло башню, второй накренился и, объятый пламенем, сполз в кювет.
Гауптман фон Штайн едва успел захлопнуть тяжелую крышку люка и сорвал микрофон радиостанции:
— Ты что делаешь, гребаный ублюдок?! Да я тебя под трибунал отдам!!!
Два истребителя F-16C стремительно набирали высоту, уносясь от места трагедии.
— Господи Иисусе, что же мы натворили?! — Майк впервые находился в смятении. Он же только что ударил по своим.
На земле полыхали танки, изломанными куклами лежали мертвые. Чад от горящей бронетехники смешивался с терпким запахом крови. Гауптман Эрих фон Штайн выбрался из командирского танка и медленно сделал несколько шагов. В лицо пахнуло сладковатым запахом сгоревшего мяса. Ужас…
Удар самолетов, своих самолетов, был страшен. Офицер с трудом взял себя в руки. Он — прежде всего командир.
— Вызовите санитарные вертолеты, — охрипшим от гари голосом приказал гауптман.
Вскоре, разгоняя лопастями чадный дым, прибыли американские «Блэк Хоки» и реквизированные у украинских ВВС Ми-8МТ. Тела убитых запаковывали в серые непрозрачные мешки и грузили в вертолеты. «Летающие труповозки», — подумал немецкий офицер.
Приехавшие пожарные заливали пеной почерневшие, чадящие остовы танков и бронемашин.
Приземлился еще один геликоптер, из него выбрались офицеры и поспешили к гауптману. Тот откозырял высоким чинам и представился.
— Господин гауптман, вы должны будете улететь с нами.
— Никак нет, господин генерал, я останусь пока со своими людьми. Как только надобность в моем присутствии отпадет, я прибуду в штаб незамедлительно. Рапорт о происшествии, список потерь и отчет о принятых мерах я вам предоставлю.
— Хорошо, будь по-вашему, герр гауптман. Вы — настоящий офицер. И еще… Вам нужно будет отвезти тела погибших в морг и передать вместе с сопроводительными документами. Их уже готовят наши медики.
— Ясно. А что будет с теми летчиками, которые атаковали нас?
— Их уже арестовали и сегодня же спецрейсом переправят в Гуантанамо. Потом — трибунал.
* * *…Гауптман фон Штайн налил полстакана водки и махом опрокинул обжигающую жидкость в глотку. Закусил куском ветчины из армейского рациона. Эрих пил в одиночестве, пил и не пьянел. Убойная русская водка не могла заглушить в воспаленном мозгу недавние воспоминания. Господи, что же это творится?..
Морг, куда приехал гауптман, находился в большом полутемном подвале военного госпиталя в Киеве. Молодой парень в зеленом халате взял у гауптмана сопроводительные документы.
— Володя, тут еще привезли! — крикнул он по-русски куда-то в глубь коридора.
— Сейчас иду! — голоса здесь, во влажной тишине, разносились особенно гулко. Где-то капало.
Появился еще один медик, у него поверх зеленого хирургического халата был надет прорезиненный фартук такого же цвета. Поздоровавшись, он взял у первого документы и бегло пробежался по списку.
— Что-то много сегодня… Ладно, надевайте халат и пойдемте со мной, — добавил он по-английски.
В стенах комнат подземного некрополя располагались ряды холодильных ячеек. «Как в камере хранения на вокзале», — пришла вдруг дикая и неуместная сейчас мысль. Гауптман поморщился.
— Не волнуйтесь, мистер, у нас тут все стерильно. Этот морг прямо перед войной открыли. Все радовались, что у нас мертвецкая теперь «на уровне европейских стандартов». Ваши — в третьей комнате, там у нас сейчас много… Мертвых. Это отсюда их недавно вывезли.
Они прошли по коридору мимо закрытых дверей. Из-за некоторых из них раздавался звон хирургических инструментов и приглушенные голоса. Эриху фон Штайну стало не по себе. Одно дело — смотреть в глаза смерти на поле боя, и совсем другое — бродить живым по обиталищу мертвых.
В этой комнате тела погибших в серых пластиковых мешках лежали не только в специальных холодильных ячейках, но и на каталках, и просто под стенами, сложенные штабелем. Некоторые лежали на носилках, наспех укрытые простынями. В помещении, несмотря на работающую вентиляцию, витал тяжелый трупный дух. Это была не вонь разлагающихся тел, нет. Это был запах смерти.
У фон Штайна все поплыло перед глазами, но огромным усилием воли он сдержал себя.
— Катастрофа на аэродроме, — пояснил Володя. — Транспортный «Геркулес» на посадке разбился вместе с экипажем и десантниками. Естественно, этот случай даже в сводки новостей не попал — хваленая американская цензура постаралась. Нам таких каждый день привозят, не получилось у «пиндосов» блицкрига, — с явным злорадством добавил «врач мертвых».
Но немецкому офицеру было сейчас не до пререканий с патологоанатомом.
— Где… Мои ребята?
— Вот тут, мы положили их в холодильные камеры до отправки. Вам показать их?
— Не нужно. Не имеет смысла.
«Все это, все эти горы трупов не имеют смысла, — подумал гауптман Эрих фон Штайн, глядя на ряды безликих серых пластиковых мешков. — В них — чьи-то отцы, чьи-то сыновья, мужья. Кого-то ждет дома, где-нибудь в Техасе, Оклахоме или Канзасе, девушка. Ждет… А он вернется к ней на пушечном лафете, укрытый звездно-полосатым флагом, как сейчас — белой простыней с засохшими бурыми каплями. И потом этот флаг, эту звездно-полосатую простыню, свернутую тугим конвертом, отдадут его семье. Последний долг страны, чьи демократические идеалы он защищал».
