Александр Афанасьев - Противостояние 3
Завтракали они прямо там же, в женском доме, отделенном от мужского - у них была единая стена, но в женский дом нельзя было войти из мужского, для этого надо было выйти на улицу и войти через входную дверь. Женщин было шестеро - Лейла объяснила, что одна из них вторая жена - ее мать, а есть так же еще три жена, в том числе одна старшая. Больше четырех жен не разрешает брать Коран - да он и вообще не разрешает брать женщин больше, чем ты сумеешь прокормить и ублажить, причем не только их самих, но и их детей. Остальные женщины - ее сводные сестры, одна совсем маленькая - откровенно дичилась, зато вторая, подросток - просто засыпала американскую журналистку вопросами, с детской непосредственностью интересуясь всем, пока одна из женщин не одернула ее. Молодые женщины были красивы - видимо все же давало знать смешение кровей, более старшие - иссохшиеся лица, потрескавшиеся руки. Это в доме шейха - что же тогда в остальных? Одной из жен шейха было не больше двадцати, она была не старшей Лейлы и все время молчала.
После трапезы Дженна Вард решила пройтись по кишлаку, Лейла сказала что лучше если она будет ее сопровождать, тем более что язык она не знает и обычаи тоже. Парандже она конечно же не надела - но накинула на волосы легкий платок, частично соблюдя тем самым требования Корана и оставив открытым лицо. Лейла сказала, что именно так - с открытым лицом - здесь испокон века ходили женщины, требования носить глухую паранджу появились только тогда, когда здесь появились гости с арабского Востока.
В кишлаке, несмотря на ранний час все были заняты какими-то делами, в своем дворе, открыв настежь ворота лепил горшки на старинном, вращающемся при помощи ременного привода гончар, в своей кузне, отмеченной столбом поднимающегося к небу серого дыма делал свою нехитрую работу кузнец, по улица, покрикивая, сновали водоносы. Все выглядело до невозможности мирно... и все же про эти племена говорили, что они воинственны и жестоки.
- Лейла...
- Да.
- Здесь так тихо...
Словно опровергая ее слова - снова послышался тот же самый шум, надрывный, воющий. Она едва спела схватить фотоаппарат и добить пленку, у нее было всего несколько кадров, и она не знала, сумела она запечатлеть этот самолет или нет.
- Опять...
- Отец говорит это не к добру. Пошли, спросим.
- У кого?
- Здесь есть... ты знаешь, кто такой дивана?
- Что-то слышала.
- В нашем народе это что-то вроде святого. Дервиш. Он живет в мечети... но иногда уходит, и мы не знаем куда он уходит и вернется ли вообще. Старики говорят, что когда дивана уйдет совсем и его долго не будет - снова будет беда. У тебя остались те конфеты?
- Да... есть сколько то.
- Надо будет ему подарить.
- Конфеты?!
- Он как ребенок. Душа его чиста и он разговаривает с Аллахом.
Дивана был около мечети - он сидел чуть в сторонке, в тени и что-то делал со своей одеждой, грязной и залатанной. Он зарос бородой... Дженна даже не знала сколько ему дать лет, ему могло быть и сорок и восемьдесят.
- Его можно... сфотографировать?
- Не знаю. Лучше не надо, он боится всего непривычного.
Лейла заговорила с диваной на своем языке, тот сначала молчал, но потом что-то стал визгливо отвечать, постоянно тыкая в Дженну черным от грязи ногтем.
- Я ему не нравлюсь?
- Он боится тебя. Он ни разу не видел женщин со светлыми волосами. Дай ему конфет и скажи что-нибудь.
- Но я не знаю вашего языка.
- Это неважно. Скажи на своем, дивана поймет тебя. Считается, что он может понять любую тварь на земле, даже осла - благодаря своей близости с Аллахом.
Дженна не была в этом уверена, в его способностях - но делать было нечего. Захватив в кармане горсть конфет, она протянула их диване, улыбаясь своей знаменитой бронебойной улыбкой.
- Я друг - сказала она - понимаешь, я друг.
Дивана сначала дичился - но потом неуловимо быстрым движением схватил конфеты с руки, сорвал с одной из них бумажную обертку и сунул в рот.
- Кажется ему понравилось... - пробормотала Дженна, не зная стоит ли попробовать все же его сфотографировать. В Америке странные вкусы... Бог его знает, может она сейчас зарабатывает на Пулитцеровскую премию****.
- Ты хочешь спросить его про самолеты?
- Наверное да.
Лейла задала диване вопрос, тот не отреагировал. Потом еще один... и тут с диванной началось что-то страшное. Он то взвизгивал, то что-то кричал, то хватался за голову, то быстро и горячо говорил. Наконец - он плюхнулся на землю, обхватил голову руками и замолчал. Лейла нахмурилась, даже потемнела лицом.
- Что он сказал?
- Дурное. Теперь понятно, почему так волнуются старики. Старики говорят - что надо бежать отсюда.
- Что же такого дурного он сказал?
- Он сказал, что в этих небесных колесницах сидят очень злые люди, люди, которые отреклись от Аллаха, хотя когда на них смотрят - они произносят здравицы ему. Души этих людей черны как ночь, и пристанищем их после смерти - Аллах уготовил огонь. Эти люди самонадеянны и злы, они роют в скалах пещеры, чтобы дорыться до огненного змея и выпустить его на свободу. Они хотят приобрести власть змея и жечь людей, повинуясь самому Иблису.
Но придет время и придет люди, волосы которых будут такими же как у тебя. Эти люди придут сюда с севера, и когда они придут сюда - в их руках будет огонь. Эти люди не поклоняются Аллаху - но они праведнее тех, кто читает ракаты без веры. И когда они придут - будет большая война, а людям - придется покидать дома и в горе бежать с гор на равнины. Горе, горе этой земле, если злые люди докопаются до пещерного змея, горе...
Лейла замолкла. Дженна никак не могла прийти в себя - было такое ощущение, что она столкнулась с чем-то темным, неведомым.
- А спроси его...
- Дивана ничего не скажет. Он скажет только то, что видел и знает. Старики верят, что слова в его уста вкладывает сам Аллах.
- А ты...
- Что - я?
- Ты - веришь?
Лейла зябко передернула плечами
- Не знаю.
Но по дрожащему голосу, по испуганным глазам американка поняла - верит.
* Каждое имя у пуштунов что-то означает. Это переводится как Величие веры
** Подразделение ООН занимающееся распределением гуманитарной помощи в зонах конфликтов.
*** Секретная школа, открытая в сорок шестом году в Панаме, потом перенесена в форт Беннинг, Джорджия. Там проходили подготовку крайне правые офицеры, которые пролили немало крови по Латинской Америке. Среди ее выпускников - Мануэль Норьега и Омар Торрихос из Панамы, Леопольдо Галтиерэ и Роберто Виола из Аргентины, Хуан Веласко Альварадо из Перу. Считается, что она была ориентирована только на Латинскую Америку - но это не так. Сейчас больше сотни выпускников служат в Ираке, вообще в Ираке самые грязные дела с дознанием пытками и ликвидациями поручали латиноамериканцам.
**** Одна из наиболее престижных премий США и всего мира в области литературы и журналистики. Вручается с 1911 года
Больше ничего хорошего этот день не обещал.
Они с Лейлой прошли выше, оказались на горных тропках. Тут сказалось то, что обе женщины по сути были очень разными. Лейла была дитя гор, она выросла здесь, в горах. Ее не пугала ни круча скал, ни коварная каменная осыпь, ни обрыв в шаге от того места, где ты поставил ногу. Дженна же родилась и выросла на американском приволье, там где не надо думать каждый раз, когда делаешь шаг - и опасность под ногами, рядом с ногами ее угнетала. Пока они шли - она вцепилась в Лейлу так, что потом пришлось даже извиниться.
Но зато - она увидела настоящее террасное земледелие. Увидела - и оценила все чудовищное упорство этих немногословных, гордых людей, которые находили пропитание даже здесь, в неприступных горах.
Первым делом делаются сами террасы. Везде они делаются по-разному - где-то просто камни складываются друг на друга без раствора, образуя этакую стенку, где то приходится их лепить друг на друга, строя что-то вроде дувала. Мастер всегда строя террасу умает о том, как максимально использовать в свою выгоду горный рельеф, каждую его особенность. Он как птица, строящая гнездо лепит террасу к склону, где-то цепляясь за валун, где-то за пробитую в скальном грунте канаву. И постепенно вырастает что-то вроде мини-крепостных стен. Или сидений для болельщиков на школьном стадионе.
Затем начинается самое сложное. Первым делом - туда натаскивают камни, земли здесь мало и для нее готовят нечто вроде каменного ложа, выкладывая камни так, что образуется ровная поверхность с выступом у обрыва - чтобы почву не смывало вниз. Потом нужно наносить саму почву - ее носят снизу, обычно из долин или из русел рек, сначала везут на ослах, а потом - на руках, в специальных заплечных мешках. И только потом - высаживают деревья, за которыми нужно еще и ухаживать.
