Александр Афанасьев - Противостояние 3
Ужинать ее позвали тоже на мужскую половину, вместе с ней к мужчинам вышла Лейла. - вроде как переводить и объяснять. На достархан поставили специальный кувшин, чтобы омыть руки и совершить ритуальное омовение. Потом хозяин стола и дома прочитал молитву, собравшиеся мужчины на последних ее словах провели сложенными ладонями по лицу, имитируя ритуальное омовение и хором сказали "Омен".
Дженна Вард была в этой стране уже не первый месяц, она кое-что уже знала из обычаев и традиций, послала несколько "краеведческих репортажей" и даже, при самом минимальном знании языка ухитрилась сделать несколько интервью, благо здесь раньше была британская земля и английский язык многие в той или иной степени понимали, а американский английский - тем более, потому что он проще британского английского. До нее уже дошло, что перед ней - не страна, у которой есть армия - а армия, у которой есть страна. Кастовая система, хоть и отмененная - все же оставила свои следы, и военные чувствовали и ощущали здесь некоей особенной кастой, которой все позволено. Самое страшное - что с этим соглашались и жители - а хотя, попробуй не согласиться... Она уже кое-что разузнала про темные события конца семидесятых годов, когда армия, во главе с начальником генерального штаба Мухаммедом Зия уль-Хаком пришла к власти. Армия в Пакистане вообще была особенной - она ориентировалась на американскую и британскую поддержку и два раза проиграла Индии, за спиной которой стоял Советский союз. Оба раза это привело к территориальным потерями, причем один раз - серьезным, что не могло добавить армии популярности в народе. И тем не менее - армия вызывала... какое то смешанное чувство страха и уважения, возможно из-за того что олицетворяла собой порядок, которого здесь никогда не бывало. А приход к власти ее был неожиданным - и в то же время ожидаемым: назревала новая война с Индией, после событий начала - середины семидесятых резко вздорожала нефть, которую Пакистан всегда покупал, экономическая ситуация в регионе была не из лучших, и в стране начались волнения. Кто-то постепенно поднимал их градус - она разговаривала с одним старым торговцем, который наотрез отказался фотографироваться - и он рассказал ей, что кто-то из соплеменников видел пулеметный расчет на крыше, стреляющий по военным, пытающимся подавить беспорядки и разогнать разгоряченную толпу. Стоило ли удивляться тому что военные открыли огонь в ответ, были жертвы, и это было не раз и не два - а потом армия совершила переворот, премьер-министра, демократически избранного Зульфикара Али Бхутто судили за взяточничество и повесили в тюрьме - а власть взял генерал уль-Хак, через несколько лет прикрывшийся флером выборов. Она уже много чего повидала и не вчера родилась, и могла с уверенностью сказать, что Бхутто и впрямь был взяточником - но если казнить за это его, то рядом с ним придется казнить весь чиновничий аппарат этой страны и виселицы протянутся от порта Карачи, который и дает этой стране жизнь - до Исламабада, заново построенной столицы. А про взяточничество генерала можно было узнать на любом рынке, называли даже компании, которым владела его жена, Шафика, торговцы знали где можно купить гуманитарную помощь, которая вроде как должна раздаваться бесплатно... и все это происходило как-то буднично, привычно и жители этой страны не только не возмущались - но и не удивлялись, покупая рис и муку на базаре в мешках с надписью ЮНИСЕФ**.
Внесли баранину - первое блюдо, горячее и мясное, как здесь принято - здесь плотно едят вечером, а по утрам почти совсем не едят и днем тоже. Это была баранина и рис со специями на большом, старинном медном блюде, с его не накладывали в тарелки, а ели прямо руками. Еду подала видимо хозяйка этого дома - невысокая, закутанная в паранджу. Дженна поймала ее взгляд - любопытный и в то же время осуждающий. Здесь с мужчинами могла так себя вести, да еще без паранджи ходить - только женщина легкого поведения.
В других местах ее жалели и давали ложку - здесь никаких ложек не было. Американская журналистка, представительница сильнейшей страны мира посмотрела по сторонам, пытаясь понять, как другие это едят, потом попыталась собрать пальцы так же в горсть. Первый раз - до рта она донесла едва ли половину из того что ухватила на блюде, второй раз получилось лучше - Лейла показала ей, как надо правильно поставить пальцы. Плов был жирным, баранина наоборот - сухой и вкусной, после каждой щепоти хотелось вытереть руки или хотя бы облизать их, как она иногда делала в детстве - но посмотрев по сторонам решила все же этого не делать.
За первым блюдом подали второй и снова мясное - только теперь следовало отрывать кусочки от большой тонкой лепешки, окунать их в соус, а потом осторожно брать кусочки мяса из плошки, и отправлять все это в рот. Она не знала, как называется это блюдо - но тоже освоилась с ним ухитряясь есть и не закапать одежду. В голову пришла мысль, что местным жителям стоило бы есть поменьше мяса, возможно тогда они станут менее агрессивными. Она не знала, что для простого пуштуна мясо сейчас - редкость - и такой стол накрыли только в доме шейха и только для нее.
- Как называется это блюдо? - тихо спросила она сидящую рядом Лейлу - это пуштунское национальное блюдо?
- Нет. Это блюдо придумала одна из моих бабушек - ответила Лейла - она вообще не была пуштункой.
- А кто она?
- Она пришла с севера. Издалека... там тоже горы.
Русская?! Кажется среди русских есть много народностей, которые тоже живут в горах, наверняка оттуда.
- Там так готовили?
- Наверное да. Не знаю...
Третья перемена блюд наконец то обошлась без мяса - какие-то сладости, приторные до тошноты. Дженна затравленно посмотрела по сторонам.
- Это можно не есть - сказала Лейла - я тоже соблюдаю диету...
Странно было видеть ее, вполне современную, говорящую на английском девушку среди всего этого.
Третьей переменой блюд дело и ограничилось, снова подали воду для омовения, и снова хозяин стола произнес молитву, а все сказали "омен". После чего все начали подниматься, снова символически проводя рукам по лицу. Перед выходом все брали у стены оружие, оно было аккуратно прислонено.
- Пойдем - Лейла потянула ее за руку к выходу
- На улице было уже темно, с гор тянуло уже не прохладой - а самым настоящим холодом. Ночью здесь можно околеть от холода, при том что днем - умереть от жары
- Я бы хотела поснимать здесь...
- Завтра поснимаешь. Ты видела того парня... он сидел по левую руку от моего отца.
- Нет, не заметила.
- Это Зардад. Он неровно дышит ко мне... я правильно сказала?
- Да, правильно. А ты...
Лейла остановилась, потом потянула ее в сторону, к дувалу
- Говори тише. Я пока не знаю. Он из знатного рода... но у него глупости в голове. Ты видела шрам?
- Нет, не обратила внимания...
- Это шрам, который он получил в бою. Он хочет отомстить.
- Кому?
- Армии, кому же еще... Он сказал, что убьет генерала. Те, кто пришел с севера подали ему дурной пример... он не может их забыть.
- Те кто пришел с севера? - Дженна почувствовала носом сенсацию, как опытная журналистка она не могла ее не почувствовать.
- Да. Они бывают здесь.
Это могли быть только советские... те кто пришел с севера.
- Скажи, Лейла... а сейчас они тоже здесь есть?
- Не знаю - довольно простодушно ответила девушка - скорее всего, нет. Но может быть и есть. Те, кто приходит с севера, не любят, когда кто-то видит их. Но иногда они спускаются в селения, среди них есть такие, кого не отличить от нас.
Дженна примерно прикинула - получалось дико.
- А ты не боишься?
- Чего?
- Ну... говорить такое мне.
- Нет.
- Но я ведь могу...
- Не можете...
Обе женщины вздрогнули - шейх подошел к ним совсем неслышно
- Не можете. Мы знаем про вас... и про то что случилось в Пешаваре. Только поэтому вы здесь, больше никого из журналистов здесь не было и не будет.
- Я пойду? - опустила глаза Лейла
- Иди. Я сам поговорю с нашей гостьей.
Лейла скользнула в темноту. От шейха тянуло каким-то сладковатым, острым и приторным запахом специй, его почти было не видно, потому что тьма сгустилась, и ночь вступила в свои права. А кроме месяца и звезд - освещения здесь больше не было.
- Вы знаете про Пешавар?
- Знаем... - подтвердил шейх - много людей из племен вынуждены скитаться, согнанные с родных мест, многие потеряли родных людей. Ни один пуштун не забудет нанесенного ему оскорбления - а нам их нанесли более чем достаточно.
- Вы знаете тех, с кем я говорила?
- Знаем.
- Они живы?
Шейх тяжело вздохнул
- Не все... да покарает Аллах убийц детей.
- А почему вы верите мне?
