Владимир Голубев - Побег в прошлое
– Моя сотня остается. Я согласен на твой суд, Олег-Муромец, – угрюмо заявил старший из вождей.
– Я тоже, – присоединился второй. Все посмотрели на молодого, несдержанного муромского вождя.
– Мы уходим, – снова выкрикнул он. Но на этот раз обреченно.
* * *Суда не было. Олег договорился с новгородцами о сумме компенсации, ожидаемо скромной. Они подписали договор. Новшество им понравилось. Арабский купец проявил твердость. Сколько по правде положено столько и платите. Олег пригласил земляков и приказал отдать серебро. Только в договоре с арабом добавилась пара слов об ушедшей от Олега муромской сотне.
– Молодежь когда уходит, – спросил Олег старшего вождя муромских стрелков.
– Уже собрались. Налегке идут, добычу нам везти оставили. С одной-то стрелой можно и не дойти.
– Это правильно, что налегке. А со стрелами я погорячился. Нехорошо на верную смерть молодежь посылать. Пусть берут полные колчаны. И киевского человечка придержи, не отпускай. Пускай арабский купец без него отправляется. Поберечь его надо, неровен час, за поворотом реки лихие люди на купца нападут. Молодежь наша, муромская, на такие дела не осмелится. Хотя я им теперь не указ, а без добычи в Муром показываться стыдно, – немного порассуждал вслух Олег.
– Надо было арабу с новгородцами плыть. А он судиться задумал. От охраны у него хорошо половина осталась. Десяток охранников убёг, когда мы напали, пятерых ранили. Нет, далеко купцу не уплыть, – согласился муромский сотник, и лицемерно повздыхал, – надо ребятам по паре сменных лошадей выделить. Чтобы быстрее домой доехали, добычи то у них нет, нечего везти.
Араб попытался найти киевского чиновника, но карачевские конники куда-то пропали, а муромские стрелки прогнали купца пинками на судно. Снова идти судиться к Олегу араб не решился. Искать киевлянина следовало в шатре у муромского сотника. Пьяный и сытый он спал на коленях толстущей селянки, которая третий день кочевала в обозе.
* * *Никиту вывели из запоя ливонские вожди. Три недели он не принимал новобранцев, их накопилось три сотни. Вожди желали заплатить долги. Во время болезни Мышкина, Никита под честное слово вождей отпустил крестьян из концлагеря. Злой, мрачный, больной Никита сердечно поприветствовал вождей. Те поморщились от его вида, но уважили горе.
Погода стояла самая мерзкая. Холодный дождь, сильный ветер, грязь. Дистанция кросса стала жестоким испытанием. Вместо только что оправившихся от ранений кавалеристов, на негодных лошадях, лучшая сотня карачевских волков. Экзамен стал не просто тяжелым, он превратился в верную смерть. Первая тридцатка новичков еле доползла до позиции, шатаясь, встала в каре, и, буквально, была затоптана десятком кавалеристов. Дюжина мальчишек были искалечена, трое погибли. Сотник орал на своих, слишком резвых вояк, те разводили руками.
Никита дал отмашку последней тридцатке. Мальчишки, только что увидевшие смерть товарищей, побежали. А вторая группа еже заканчивала дистанцию. Сотник отозвал кавалеристов, приказал ехать в лагерь.
– Сотник! Я отдал прямой приказ, – возмутился Никита.
– Это не война. Я не буду убивать мальчишек.
– Вот как?! Заместитель! Фрол Карпыч?
– Так точно, вашбродь.
– Принимай командование. Теперь ты сотник, – Никита улыбнулся дрессуре штабс-капитана. И повернулся к бывшему сотнику, – вечером придешь за расчетом, и чтобы утром тебя в Риге не было. Начнешь мутить воду, трижды подумай. В Карачеве у тебя семья осталась.
Новый сотник подъехал к кавалеристам, и долго растолковывал им задачу. Во второй тридцатке потерь было меньше. Бывший сотник ускакал в город. Вечером выяснилось, к Светлане, жаловаться.
Целый день на очень свежем воздухе выбил из Никиты остатки хмеля, привел его в норму. Вечером, дома, его ждала недовольная Светлана.
– Что за гладиаторские бои ты устроил?
– Обычный экзамен на профпригодность. Через пару дней начнется для них настоящая учеба, будут настоящие экзамены. Сама знаешь, две трети новобранцев отсеиваются за полгода. Статистика, – Никита обрадовался выходу Светланы из состояния безразличия.
– Сотника, почему уволил? Лучший командир у … Мышкина был.
– Он отказался выполнять приказ.
– Я возьму его командиром личной охраны, – предложила Светлана.
– Нет. Слишком почетная ссылка. Ко мне, в интенданты, у меня на глазах, под приглядом моих людей.
– Согласна. Проголодался? Ужин сейчас подадут, – впервые, после смерти Мышкина, улыбнулась Светлана.
* * *Коробов старший давно завершил сбор урожая на своих огромных полях. Но фортификационные работы были в полном разгаре. Дележка власти в Киеве закончилась в прошлом году, в этом, следовало ожидать «гостей». Бесхозным удел не бывает, варяги не потерпят славянской самостоятельности.
Владимир Александрович взял с собой в поездку приемного сына. Пять лет, возраст небольшой, но на своей маленькой лошадке тот держался уверенно. Дождя не было, земля была сухая. Росава, жена Коробова, не одобряла дальние поездки. Но радовалась, что муж принял ее сына, занимается с ним, учит. Действительно, в седле её сын сидел уверенней мужа. В поездках не уставал, а охрану Коробов брал большую. Кавалеристы были рады отдохнуть от изнуряющих занятий, и просто прогуляться верхом. Их не утомлял полный комплект вооружения в дороге, они привыкли. Тем более, что Коробов и сам одевал бронь, и сына заставлял.
В этот раз Коробов инспектировал третьестепенное направление. Небольшой приток Снежети мог зимой превратиться в прекрасную дорогу, неширокую, но удобную для набега. Добравшись до начала завалов из деревьев, Коробов осмотрел маленькую крепость на высоком холме. Судя по размеру рва, половина холма была насыпная. Работы в крепости подходили к концу.
Весь следующий день, спешившиеся воины, небольшими отрядами прочесывали верховья речушки, дальше завалов. Это делалось уже в третий раз. Выловленные нарушители пограничного режима переправлялись в деревни ближе к Карачеву. Качество земель в окрестностях города было плохое, плотность сельского населения маленькая, поэтому деревень до сих пор не было. К тому же на новых землях, освобожденных от леса, кроме высоких урожаев, первые три года не росли сорняки. Коробову приходилось вводить деревенский уклад жизни насильно. Жечь лес на удобрения Владимир Александрович запретил сразу, и жестко за этим следил.
На второй день у Коробова разболелся зуб. Он с тоской смотрел в будущее, с ностальгией вспоминая зубной кабинет на заводе в далеком прошлом-будущем. Стоматолог, который работал там, только что закончил институт. Лечил зубы он настолько болезненно, что никакой очереди к нему никогда не было. Только очень ленивые люди, в том числе Коробов, иногда посещали этот кабинет. Владимир Александрович, с усмешкой вспоминал, как он весь мокрый выбирался из кресла. Пару раз, от боли прихватывало сердце. Но пломбы потом держались долго. Теперь, задним умом, Коробов понимал, что надо было стонать, а не корчить из себя героя. Может, дантист не знал, что больному больно.
Дня через два, зуб начнет допекать так, что мало не покажется. Полоскание солью и настойкой зверобоя не помогали.
– Тятя, тятя, давай я тебе зуб вырву. За нитку привяжу и дерну, – предложил приемный сын.
– Завтра будем дома, там и дернем, сынок, – согласился Коробов.
* * *Новые крепостные для новых деревень, были пригнаны в конце дня. Их оказалось не так много, хотя за каждого Коробов платил половину рыночной стоимости и давал одно увольнение в город. Утром следующего дня отъезд не состоялся. Один из поисковых отрядов обнаружил в лесу больше полусотни вооруженных людей. Охотники такими большими отрядами не собираются.
Отряд у Коробова был сборный, половина новобранцев, другая половина: молодые, но опытные воины, нанятые из охраны караванов. Владимир Александрович решил, что с полусотней чужой разведки, или бандой разбойников они справятся. Дал команду на захват, не забыв напомнить про стимул, за каждого пленного или убитого две гривны серебром, трофеи остаются в отряде. Попросил постараться и взять пленных, хотя бы парочку. Этим летом было больше десятка стычек, чаще с разбойниками. Карачевские волчата пленных не брали. Появилась нехорошая традиция, похвальба своей жестокостью и безжалостностью. Это вредило делу. Без пленных часто было непонятно: чей отряд, кто его послал, какие задачи ставились.
* * *Операция началась неудачно. Разбойники, оставив заслон, начали отходить по звериной тропе. Заслон быстро смяли, но темп был потерян. А через час тропа вывела преследователей на небольшую поляну, где последние из разбойников седлали лошадей. Добив отставших, карачевские волчата бросились в погоню. Впереди пятерка конных, сзади бегом остальные. Через сотню метров лесная дорога раздвоилась, потом еще и еще. Основная часть разбойников растворилась в лесу. Пришлось ждать отставшую часть отряда с собаками, и организовывать преследование по всем правилам. Травля разбойников продолжалась трое суток, и днем, и ночью. Наконец пошел дождь. Преследование прекратили.
