Виктор Зайцев - Повелитель стали
Для себя попаданец отметил, что основным направлением выживания надо считать не только создание эффективного огнестрельного оружия, но и постройку легко воспроизводимого движителя. ДВС или дизеля, реальнее всего, парового двигателя с непременной установкой на пароход, а позднее паровоз. На эти разработки Белов давал себе не более трёх лет. За эти три года надо не только создать производственную базу, но и начать выпуск первых образцов. Как это сделать без специалистов, он не знал. Вернее знал, что специалистов надо учить и нанимать, для чего и зарабатывал деньги торговлей с Окунем. Но практически полное отсутствие даже необученных людей заставило Белова по-другому взглянуть на историю России и Урала.
«Если здесь, в Прикамье, такая маленькая плотность населения, то на Урале людей практически нет. Значит, есть вероятность найти все богатейшие месторождения прошлого нетронутыми», – рассуждал он. Для этого надо только наиболее точно очертить предполагаемое место, в пределах пары километров, да иметь навыки отыскания и распознавания необходимых руд. Поэтому, используя время вынужденного безделья, Белов нарисовал несколько карт, даже схем, где основными ориентирами обозначил реки и горы, с названиями и расстояниями во избежание путаницы.
Таким образом, весь февраль прошёл в размышлениях и мечтаниях над картами, справочниками и энциклопедией. Хотя нет, совместными с Третьяком усилиями постепенно получилось водяное колесо в полную величину, высотой более двух метров, и модель пилорамы. Взбодрённый достигнутыми успехами, Белов вернулся к заброшенной идее создания генератора из двух электродвигателей и довёл-таки работу до результата. Генератор получился нестабилизированный, но дающий электричество при прокручивании вала. Из деталей, найденных в запасниках Алексея, удалось собрать небольшую коробку передач для генератора, затем приспособить её к водяному колесу. Оставалось дождаться весны и поставить устройство в работу, затем отрегулировать скорость вращения для стабилизации напряжения, возможно, собрать стабилизатор.
Фомка заметно подрос и окреп, Белов приучил его ходить под самодельным вьючным седлом без седока. Об удилах он думал, но не решался их применить, боялся испугать лося. Большей частью Фомка носил навьюченные мешки, пока не более сотни килограммов. К лету Белов намеревался брать Фомку с собой в походы вьючным животным. Зимой с лосёнком он устраивал небольшие прогулки до трёх-пяти километров, без привязи, благо глубокий снег не давал возможности животному далеко убежать.
Влада наконец извела все необработанные самоцветы и упрашивала Белова разрешить обработку изумрудов. Для изумрудов мужчина выбрал более сложную форму огранки, с большим количеством граней. Не усложняя объяснение рисунками, Белов при девушке на алмазном круге огранил два изумруда в качестве образцов и, с лёгким сердцем, оставил ей все необработанные изумруды для огранки. Обработанных драгоценных и полудрагоценных камней получилось двадцать восемь штук. Даже сомнения возникли, найдёт ли Окунь рынок сбыта для такого количества.
Время шло к весне, семейство поселенцев заставило все подоконники ящиками с помидорной рассадой, решив распахать и засадить огород на берегу полностью, насколько хватит посадочного материала. Растительное масло давно кончилось, поэтому глава семьи развивал наполеоновские планы о высадке целого поля подсолнухов и о подсолнечном масле осенью. В предвкушении огромных запасов масла Белов подумывал прекратить продажу бутылок и баночек. В марте мужчины нарубили в реке льда и оборудовали второй ледник под курятником, который получился достаточно большим для хранения хоть ста тонн мяса и рыбы. Маленький ледник в овощной яме тоже обновили и немного увеличили. Сейчас туда можно было поместить пару лосей.
Воодушевлённый такими возможностями, Белов решил запастись мясом, но ему стало жалко патронов. Третьяк предложил устроить ловушку из самострелов на лосей, целое стадо которых безмятежно ежедневно приходило кормиться в лесок на другой стороне Бражки. Хотя Третьяк уверял, что подобные самострелы хорошо срабатывают, но из трёх самострелов, насторожённых Третьяком, только один сработал и серьёзно ранил лосиху спустя неделю. По мартовскому насту лосиха далеко не ушла, привезти тушу домой удалось засветло. Негусто, но вполне достаточно, чтобы не волноваться о пропитании, а главное, не затрачены боеприпасы.
Воспользовавшись солнечной мартовской погодой, Белов с Третьяком напилили двуручной пилой и стащили к дому ещё штабель шестиметровых брёвен, которых хватит на два дома, одновременно запаслись дровами на полгода вперёд. На этот раз пилили не ближе к дому, а в маленьком логу, который присмотрели для организации пруда. Работа была нужная, но неинтересная и тяжёлая. Белов, спиливая двуручной пилой деревья у самой земли, превозмогая боль в спине, дал себе клятву за лето построить нефтеперегонный аппарат и выгнать хотя бы сотню литров бензина для бензопилы и других движков. Сразу после этих работ он восстановил самогонный аппарат и поставил брагу на излишках свёклы, решив сначала попробовать развести оставшийся бензин самогоном покрепче. Пока брага подходила, начал проектировать упрощенную установку для получения бензина, пришлось снять все стальные трубки, использованные ещё в мае вместо решёток для окон, по расчётам, должно было хватить. Учитывая, что и бензопила, и почти все другие движки были отечественные, самодельного бензина на базе самогона с октановым числом 50–60 могло хватить для нефорсированной работы техники на несколько лет.
За всеми хозяйственными делами чуть не проворонили начало распутицы. Снег начал таять мгновенно, за неделю на месте метровых сугробов появились прогалины, а по льду рек и ручьёв потекла вода. Белову пришлось срочно вставать на лыжи и бежать за повитухой в Тывай. Туда он добежал по привычке за день, а обратно, да со старухой, пришлось идти два дня, еле успели по крепкому льду. Теперь вторую неделю повитуха жила в доме Третьяка, по уговору, ожидая родов Ларисы. Половодье началось рано, 19–20 апреля, но уровень Бражки поднялся невысоко, метра на два. Не успела река очиститься ото льда, как родила Лариса. Родила быстро, легко, мальчика. Сразу после родов счастливый папаша на лодке с Третьяком отправил повитуху домой. Он по-прежнему опасался показывать посторонним комнаты второго этажа. Сына назвал Максом.
Уже через пять дней после рождения сына Белов шокировал жену, приготовив вечернюю ванну для купания ребёнка. Надо было видеть лицо матери, когда отец купал сына впервые. Белов едва сдерживал смех, дав волю эмоциям после того, как насухо вытер чистого мальчика. Так дальше и пошло, в своём мире папаша не отлынивал от воспитания детей и знал всё, что положено родителям, – от поддержания чистоты и лечения отваром семян укропа вздутия животика, до профилактики простуды и детского массажа. Более того, к требованиям соблюдения гигиены он приучал не только жену, но и Третьяка с Владой, на примере показывая молодожёнам, как нужно ухаживать за новорожденным. Лариса легко восприняла указания мужа, усердно их выполняла, все дни проводила с сыном, для гулянья на улице Белов подновил старую детскую колясочку, давно заброшенную в чулане. Из старых свитеров Лариса вязала мальчику носочки и тёплую одежду, бельё и пелёнки она уже научилась делать из старых простыней на швейной машинке.
Соскучившийся по огородным работам хозяин целыми днями возился с теплицей и парником, удобряя их лосиным и куриным помётом, объясняя удивлённым Владе, Ларисе и Третьяку, зачем это надо. Как обычно, весной бывший горожанин мог работать на огороде круглосуточно, с наслаждением вскапывая грядки и высаживая рассаду в парник и теплицу. Теплицу нынче пришлось покрывать остатками полиэтиленовой плёнки, которой могло хватить года на три, не больше, поскольку все оконные рамы использовали для нового дома. Белов слышал о слюде, которую вставляли вместо стёкол, видел её у Окуня, но не спросил о цене, а Третьяк и Влада ничего внятного рассказать не смогли об этом. На своей карте он сразу пометил ближайшие места, где должна быть слюда.
Половодье спало, и в ожидании тепла мужчины занялись ловлей рыбы, застрявшей в небольших ямах и ериках. За неделю удалось накоптить рыбы тонны две, да засолить килограммов двести икры, в основном чёрной. «Да, в первобытной жизни есть свои плюсы», – думал Белов, потроша очередную стерлядь, никакого рыбнадзора, никаких химкомбинатов и гидроэлектростанций. Обилие рыбы, не просто рыбы, а большой рыбы, по-прежнему, удивляло его. Неудивительно, думал он, вылавливая очередную белорыбицу длиной полтора метра, что целые селения угров живут одной рыбалкой. Хотя самому ему мясо и рыба уже изрядно надоели, он не мог дождаться перехода на овощи и первого урожая зерновых; высаженные осенью семена пшеницы дружно взошли, злак оказался озимым.
