ДМБ 1996 - Никита Киров
— Ты говорил, что что-то получилось узнать? — спросил я Шустрого. — Сейчас капнет.
— О, точняк! — он подхватил бумажку, пока соус не капнул на колени. — Короче, побазарил с пацанами, пробил ту тему. Помнишь Ваську Моржова? Из десантников, с нами тогда стояли, их потом отправили под Урус-Мартан.
— Я же в госпитале тогда лежал.
— Да ты его там видел! Я же тогда заглядывал к тебе, он этажом выше лежал, в офицерской палате. Ему тогда пулю в сраку прилетела! Помнишь, Халявыч? — Шустрый засмеялся. — Он зашёл за угол, сидит — серет, жопа-то высунулась, а ему кто-то туда пальнул и попал.
— Самовар бы сказал — в большую ягодичную мышцу, — Халява захихикал.
— Увижу его — вспомню, — сказал я.
Откусил кусок и подумал, что совсем не похоже на ту шаурму, которая будет потом. То ли курица совсем другая, то ли в приправах дело, то ли в чём-то ещё, но мясо сочнее. Соуса мало, но вкус у него ярче, овощей тоже не очень много, и они острые. Надо будет потом ещё взять, пока не поменяли рецепт.
— Ну короче, — продолжал Шустрый. — Короче, Васька Моржов, летёха, вернулся оттуда, и его взяли в ментовку опером. У него же вышка была, вот в отдел один попал, который то ли по кражам, то ли с чем ещё связан, не помню, — Боря откусил кусок и продолжил с набитым ртом: — Так вот, короче, виделся я с ним, покурить вышел, — он проглотил, — и он мне сразу говорит, что следак военный всех гоняет, спрашивает про наших пацанов из-за какого-то журналиста. Вроде как показания даже есть от свидетеля.
Вот это новость неприятная. Но с ней можно работать.
— Опа, — удивился Халява, перестав есть. — И чё за гадина настучала?
— Спокойнее, — сказал я. — В живых из всех, кто там был, остались только мы. Но будь у следака твёрдые показания от одного из нас, он бы к нам не ходил, а нас бы к себе дёргал или вообще бы закрыл в изоляторе.
— Ну так-то да.
— Значит, кто-то из пацанов, кто погиб, случайно где-то рассказал, и следак это выяснил, или кто-то что-то видел. Говорю — конкретики у него нет, но зацепки есть. Вот он и долбит, чтобы раскололись. Хитрит.
— Ну да-а, — протянул Славик, явно расслабляясь. — А ты чё, Шустрый, больше не расспросил. Что за показания? Ну камон, ты чё?
— Так Старый же говорит — не рискуй, чтобы не спалиться… вот он мне сам всё сказал, а я дурачка включил, хе-е, типа не догоняю, а сам запомнил. Но если чё…
Шустрый доел шаурму и хотел было вытереть пальцы об штаны, но Халяву от такого чуть не передёрнуло.
— … если чё, Старый, могу вас свести завтра.
— Давай так сделаем, поговорю с ним. Славик, ты ещё про адвоката утром вспоминал. Можно держать его при себе, на всякий случай.
— Будет наш семейный, матёрый, — Халява призадумался. — Я тут ещё о чём думаю. Вот насчёт бабок на компьютеры. Вот у бандитов занимать опасно, а в банке ссуду хрен дадут. Но… давай на днях к моему отцу сходим, чтобы он занял, хотя бы десять тонн гринов, компов на пять-шесть хватит. Я бы сам сходил, да он подумает, что я их на бухло тяну или на тёлок, и не даст.
— А меня выслушает? — спросил я.
— Так ты говорить умеешь лучше. Не Шустрого же отправлять, — Славик засмеялся. — А ты объяснишь всё по уму, выделит средства. Особенно если там главным не я буду, — он снова хихикнул. — Согласится, скажет, всё лучше, чем по клубам ш***ся. Он же не по доброте душевной, а конкретную сумму в займ, ему гарантии нужны, чтобы накидали: что, куда, зачем.
— Умный у тебя батя, — Шустрый хмыкнул.
— А то.
Сейчас много проблем, но появляются новые контакты и новые возможности. И они всегда были здесь, просто надо было посмотреть. Хотя ладно, конечно, с клубами и компами меня выручило знание из будущего. Выручит и другой опыт.
Но мы ещё собрали не всех.
— Ладно. Поехали к Самовару, — сказал я. — И чего вид такой тягостный стал?
— Да с ним тяжело стало, — всегда весёлый Шустрый помрачнел. — Сам же понимаешь.
— Ничего, всё хорошо будет. Он же всегда с нами был, и сейчас без дела не оставим, не забудем. Как раз я придумал, чем ему можно заняться. Поехали.
Глава 11
— Вы чё, проблем хотите? — возмущался усатый офицер, высунувшись из грязного «уазика». — Я майор Петренко! Пропусти, сержант! Живо!
— Приказ, товарищ майор, — невозмутимо сказал я. — Запрещено пропускать без особого распоряжения.
— Да ты как со старшим по званию разговариваешь?!
Не нравился он мне, но чем именно я пока понять не мог. И дело не в рёве, орать-то много кто любит. Просто было в нём что-то странное.
Газон смотрел на меня, стоя у лежащего на земле бетонного блока, выкрашенного в чёрно-белые косые полосы. Недалеко от него закрытый шлагбаум. Ручной пулемёт наготове.
А Самовар засел за мешками с песком и следил за нами.
— Я сейчас позвоню полковнику Михайлову! — надрывался майор. — И он вас тут разнесёт! Я выполняю его важный приказ! Пропусти, сержант! Это срочно!
Я понял, что мне не нравится. Машина грязная, и все мы тут грязные, сейчас погода такая: вместо нормального снега повсюду эта грязюка.
Но форма у майора идеально чистая. Он будто только что выбрался из уютного помещения. Или переоделся перед самым блокпостом. А ведь возвращался он со стороны ущелья, где чистых штабов быть не могло.
— Самовар, — позвал я, видя, как он мается, явно что-то заметив, но пока молчал.
— Должно быть, товарищ майор напутал, — тут же отозвался Самовар. — Но у нашего полковника фамилия не Михайлов, а Михаленко.
— Да перепутал-перепутал, — майор поморщился и показал лежащий на переднем сиденье чемоданчик спутниковой связи. — Какая разница? Я ему позвоню сейчас! Он меня ждёт! Или ты позвони в штаб и всё выясни! — он хмыкнул, явно думая, что я не осмелюсь. — Но если так и будешь меня задерживать, то он вас всех…
— Но он же попал в госпиталь ещё три дня назад, — продолжил Самовар, с намёком глядя на меня. — И все вопросы решает его заместитель, подполковник…
И мы оба посмотрели на майора. Тот замялся с таким видом, будто что-то прикидывает про себя.
Не знает он этого факта, хотя уже все в курсе. Но мы уже видели раньше, что значит такой взгляд. Хочет дать по газам, чтобы
