Космопорт - Сергей Чернов
Досадливо машет рукой, замолкает, но явно признавать поражение не хочет. Делаю контрольный выстрел:
— Я здесь часто бываю и прекрасно вижу, как вы живёте. Поэтому имею право сравнивать. А вот вы на моём месте не были и сравнивать не можете, — о том, что никогда и не будет, не упоминаю, только намекаю: — По моим наблюдениям, самый тяжкий труд — это учёба на естественнонаучных университетских факультетах, медицинское образование ещё труднее получить. По сравнению с этим даже труд шахтёра не выглядит запредельным. Там опасно, да, но не тяжелее. И что, вы думаете, зря балерины уходят на пенсию в тридцать пять лет? Вроде даже сталевары так рано не могут пенсию получить.
— Любой труд тяжёлый, — выносит лукавый вердикт мужчина, — и хватит об этом.
Вот и сейчас обалдевшая от моих слов тётка Нюра молча отваливает от забора. И то, полагаю, со стороны хорошо видна вся лёгкость моих движений. Никакой натуги. Развлекаюсь я так.
На исходе дня становится прохладно, но промокшую от пота рубашку не снимаю. Хоть я и закалённый, но простудиться в это коварное время года — пара пустяков. Оглядываюсь на призыв Алиски.
— Хватит, пошли в баню!
Как раз то, что нужно! Как оказалось внутри, Алисе нужно ещё больше. Не дожидается она даже момента, когда хотя бы разок ополоснусь. Утыкаюсь уже на полу в парной в качнувшиеся перед глазами тяжёлые груди, и мы вместе уходим в астрал. В такие моменты собой не управляю. Первая женщина в жизни у любого мужчины обладает правом беспарольного входа в систему.
— Алиска, только не вздумай опять забеременеть, — едва успеваю высказать пожелание.
— Что, боишься?
— Нет. Просто возьми паузу, а то штампуешь детей без перерыва…
Хихикает, буквально вдавливаясь в меня:
— А бабушка Серафима радуется каждому.
— Пусть радуется, но надо и организму дать отдохнуть.
— Ладно, не бойся, у меня безопасный период…
Может, и врёт, только нет сил не верить…
— Все твои командиры в декрет ушли, — хихикает Алиса за ужином и начинает перечислять.
Поражённо слушаю, высчитываю. От «Всадников» начинает поступать пополнение: два ребёнка родились ещё в прошлом году, в этом пятеро уже появились или на подходе. Это начало действовать старшее поколение «Всадников». Помимо того, что остальное население тоже не спит.
— В школу точно через шесть лет в первый класс человек двенадцать придёт, — Басима знает больше, она у нас диспетчер справочного бюро с технологией сарафанного радио. — Давно такого не было. В позапрошлом году пятеро было, в прошлом — семерых кое-как наскребли.
Чешу репу. «Всадники» ринулись в направлении, указанном их славным командующим? Подавшим личный пример?
— У кого-то двое уже есть?
— Нет, — Алиска понимает с полуслова. — Только у Валеры второй вроде намечается, но пока не заметно.
— А Виталий что, отстаёт?
— Отстаёт, — Алиса хихикает. — Он глаз на молоденькую училку положил, обхаживает её. Она первый год работает, чуточку старше его. Математичка. Директор волнуется, боится, что замуж выйдет, в декрет уйдёт.
— Не о том он волнуется, — поразительно, до чего люди бывают не дальновидны. — Лучше пусть пальцы скрестит, чтоб Виталик её не упустил. Если она замуж выйдет, то точно не уедет, как у них обычно бывает. Отработают свои три года и хвостом машут на прощание.
— А то и раньше, — Басима пододвигает мне маринованные грибочки.
— Дашке вроде нравится у нас, — замечает Алиса. — Виталик её на лошади уже катал.
— Надо завтра на базу сходить…
«Завтра» вечером на базе «Талая».
Мишанька увязался за мной. Провокация от Алиски, которая тоже подклеилась. Волевой запрет не прокатит, слишком маленький, слово «дисциплина» ему не знакомо, и база — место не запретное. Так сказать, метка уровня 0+.
Моё неудобство. Наверное, придётся нарушить правило: в присутствии сына говорить только по-английски. Очень сложно сделать так, чтобы он слышал от меня только английскую речь. Пока идём — хитрый ребёнок удобно устроился на моей шее, — подвергаю Алису изощрённой мести. Разговариваю с Мишей и с ней по-английски. Какими-то неведомыми путями Алиска понимает не меньше половины, хотя никогда английский не учила.
Топать километра полтора, так что через двадцать минут мы на месте. Некоторое время стоим на краю у лестничного спуска. Часовой меня признаёт, вытягиваясь по стойке смирно, а я — нет. Кто-то из младшего поколения всадников, их не так хорошо знаю.
Архитектурно почти ничего не изменилось, только шатёр вроде стал больше, ровнее и красивее. Кусты и деревья выросли. Теплолюбивые груша и орешник на южном склоне слева от нас. Так-то географически он на северной стороне, но смотрит в сторону юга, поэтому южный, самый тёплый. Справа под нами — почти весь склон клубничный.
За речушкой пасётся пара стреноженных лошадей. Пейзаж оживлён множеством юного народа. Взрослым здесь не климат. Во-первых, сухой закон. Во-вторых, нормальный человек в возрасте не может долго терпеть высокой концентрации молодёжи вокруг. Выслугу для выхода на пенсию учителям не зря дают. В-третьих, невыносимо подчиняться младшим, а тут командуем только мы. Это наша суверенная зона.
Меня встречает приветственный рёв такой силы, что Мишанька судорожно сжимается, затем слышится подозрительное журчание и тёплая струйка омывает мою шею и спину. Ох ты ж мачеху мою растудыть! Ржу.
— Алиса, сними с меня этого обоссанца! — вот и заговорил по-русски, нарушил правило.
Освобождённого кое-как от закостеневших от испуга детских ручек меня хлопают по плечам, трясут руку. Гомонят и гомонят вокруг мои друзья.
— Погодите, парни, — продолжаю смеяться и от радости встречи, и из-за пометившего меня сына.
От меня не отстают, сидят на берегу и в то время, пока плещусь в воде и ополаскиваю рубашку. После водных процедур ведут к лавочкам с выложенным по кругу камнями кострищем. Тут же накидывают туда сухих веток и прочего горючего материала. Наперебой делятся новостями. Выясняется, что новости Басимы уже устарели. Жену Пети увезли в роддом буквально час назад. Сам Пётр — один из той пары мальчишек, с которыми я познакомился здесь первыми, — стоит, рдея от гордости и смущения.
— Безнадёжно меня обогнал, — говорит его друг Вася. — Я только-только собрался жениться.
— Я гляжу,
