Мечников. Том 3. Живое проклятье - Игорь Алмазов
— Я готов дать тебе ключи от дома, — произнёс я. — Я хочу, чтобы после работы ты присмотрел за… Сам знаешь за кем. Ему может понадобиться помощь лекаря.
Мы с Синицыным знакомы не так давно, однако за это время он успел доказать мне свою преданность. Даже если выяснится, что он настолько помешан на деньгах, что решит что-то вынести из дома дяди… Выносить там кроме холодильника нечего. Ритуальную лекарскую плиту он не найдёт, а трактат Асклепия я возьму с собой.
Остаётся только одна проблема.
И это — Игорь. Его я показывать Синицыну не хочу. Лучше будет, если о нём не узнает никто. Есть вариант — попросить его посидеть в подвале… Ладно, об этом подумаю, вернувшись домой.
— Без вопросов, — кивнул Илья. — Я присмотрю за ним. Главное — не профукай сделку, которая потенциально может создать нам будущее. Единственное — я понятия не имею, в какую амбулаторию проверяющие поедут сразу. Придётся поискать их. Но пойми, Алексей, Щеблетов озаботился о том, чтобы Саратов дал добро. Им нужно только разрешение от столицы.
— Погоди, всё это, конечно, здорово, но одного я понять не могу… Как они поймут, что я — не какой-то сумасшедший? Должен же я что-то им предъявить. Доказать, что я — лекарь, идеи которого предварительно одобрил Саратовский орден.
— Ай, какой же я идиот! — ударил себя по лбу Синицын. — Чуть не забыл! Хорошо, что у тебя ума хватило об этом напомнить. А то бы прокатался почём зря… Вот, держи!
Илья достал из-за пазухи письмо с гербовой печатью ордена лекарей.
— Щеблетов сказал не открывать его ни при каких обстоятельствах, — объяснил Синицын. — Написал, что это стоит показать членам ордена из столицы. Только тогда они будут тебя слушать.
— А ты уверен, что мы можем доверять содержанию этого письма? — уточнил я. — Вдруг там написано, что Мечников и Синицын незаконно варят зелья и их нужно срочно задержать? А что? Такое очень даже может быть. Ты об этом не подумал?
— А зачем Щеблетову нас подставлять? — пожал плечами Синицын. — Он ведь заинтересован в этом деле.
— Помню, что заинтересован. Но больше всего его интересует продвижение по карьерной лестнице. И сдача нарушителей имперских законов может дать ему новую должность, — подметил я.
— Проклятье… — выругался Синицын. — А ведь ты прав, Алексей. Такой вариант исключать нельзя.
— Но и вскрывать письмо мы не можем, — добавил я. — Если мы это сделаем, а там окажется обычная рекомендация… Её уже никто читать не станет. Ведь печать на конверте будет уничтожена!
— А она магическая, — кивнул Синицын. — Мы в любом случае не сможем его раскрыть, не имея специального прибора, которым пользуются члены ордена. Вскроем — и письмо сгорит.
Повисла тяжёлая тишина. Мы оба пытались продумать дальнейшие шаги.
Но альтернативного решения не существовало.
— Значит, либо рискуем, либо упускаем драгоценный шанс, — сказал я. — Расклад такой.
— Я готов рискнуть, — после недолгих раздумий произнёс Синицын. — А ты?
Хороший вопрос. Щеблетов показался мне довольно скользким человеком, но он и сам сильно рисковал. Приехал к нам на встречу, засветил своё лицо перед жителями Малиновки, помог нам спасти судью и доставить пострадавших крестьян в Хопёрский госпиталь.
Вся эта ситуация намекала, что довериться ему всё же стоит.
А я не хочу откладывать продвижение своих лекарских зелий на далёкое будущее. Никто не знает, как развернётся ситуация в этом мире в ближайшие годы. Хоть нынешний император и совпадает с тем, кто правил в эти годы в моём мире — тот же Николай Первый.
Но из-за магии всё может измениться в любой момент. Кто знает, какие войны могут произойти в этом мире? Может, революция и смена власти произойдёт здесь раньше, а может, и не произойдёт вовсе.
Нельзя попусту тратить время.
— Решено. Рискуем, Илья, — подытожил я и спрятал письмо в карман своего халата. — Пойдём назад — на приём. Если пациентов нет, я сразу же переговорю с Кораблёвым.
А пациенты за эти полчаса всё же успели накопиться. Никаких сложностей в лечении их заболеваний у меня не возникло, однако меня стало не на шутку напрягать, что жители сёл и деревень начали всё чаще и чаще обращаться с гастроэнтеритами. Совсем не сезон для такого.
Чаще гастроэнтериты возникают из-за употребления некачественной пищи или купания в водоёмах. Наглотался воды — набрал вредоносных бактерий — и понеслась!
Такое впечатление, будто по всему Хопёрскому району идёт какая-то эпидемия. А мысли о некротике Сухорукова так и не перестают покидать мой разум.
Закончив с больными, я поднялся к Кораблёву. Увидев меня, старик не издал привычный напряжённый вздох. Как раз наоборот, приветливо улыбнулся.
— Алексей Александрович, как раз сам хотел к вам спуститься, — произнёс он. — Мой брат выписался из госпиталя, вы в курсе?
— Нет, — помотал головой я. — А вы уверены, что он уже готов…
— Он сам дошёл до дома, — перебил меня главный лекарь. — И даже не запыхался. Представляете? Болезни у Иннокентия будто и вовсе не было. Я перед вами в неоплатном долгу. Столько лет работаю, но никогда не видел, чтобы новичок так просто излечил заболевание, которое более опытные лекари окрестили смертельным.
— Для меня большая честь слышать от главного лекаря такую похвалу, — произнёс я. — И я искренне счастлив, что смог сохранить жизнь близкому вам человеку, Иван Сергеевич.
Кораблёв убрал волосы со лба, хотя на самом деле просто пытался прикрыть ладонью выступившие на его лице эмоции. Он всегда старался быть невозмутимым и не показывать то, что испытывает на самом деле.
— Когда вы только пришли в мою амбулаторию, Алексей Александрович, я вёл себя по-хамски. Не хотел вас брать, да и потом… Меня напрягали ваши постоянные нововведения. А уж если учесть, что половина амбулатории обвинила вас в некромантии… Мне до сих пор стыдно, что столь способного лекаря приняли в Хопёрске недостойно.
— Иван Сергеевич, успокойтесь, я зла на вас не держу. Мне казалось, что эту тему мы уже закрыли, разве нет? — произнёс я.
— Да, просто… Я сначала не верил, что Иннокентий
