Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов
На лице Дины никакого макияжа, ибо в школе он допускается только на танцевальных вечерах. Но что с того? Над образом я работал вдумчиво, тщательно прорабатывая все детали: есть масса способов микроскопическим количеством косметики оттенить, акцентировать, где-то скрыть, а где-то и выпятить особенности лица и фигуры. Эвона как выигрышно смотрится грудь! А ведь всего-то и пришлось, что поработать с выправкой Дины да изготовить корректор осанки, и девочка стала двигаться, словно царица на балу.
А вот Дина достигла дверей класса, и… все замерли.
Тонкая фигурка в школьном платье с повседневным чёрным передником выглядит восхитительно. Мы с Ленуськой и Диной долго мучились, внося почти незаметные модификации в платье и фартук, а ещё в чулочки, туфельки, а главное — в накладной воротник платья. Он чёрный, как и платье, только другого оттенка, более сочного, что ли.
А когда одежда, обувь, причёска и царственная осанка складываются в единый образ, получается совершенно убойное впечатление для мальчишек.
В общем, вся школа сегодня любовалась на Дину, а та, старательно ничего вокруг не замечая, купалась в лучах славы.
* * *
— Ирина Сергеевна, требуется Ваша помощь.
— С удовольствием помогу, Юрий. И в чём будет заключаться моя помощь?
— Я немного подумал, и решил изобрести новый музыкальный инструмент.
— Любопытно. Полагаю, что инструмент ты принёс в этой сумочке?
— Да. Я сразу решил оснастить его чехлом.
Достаю из чехла новый для этого времени музыкальный инструмент. Глюкофон[53]. Ирина Сергеевна берёт его в руки, с интересом разглядывает.
— Напоминает летающую тарелку. Звук извлекается из этих лепестков?
— А это и есть летающая тарелка. Я её поймал на той неделе, правда, зелёные человечки успели разбежаться.
Ирина Сергеевна замерла, с каким-то мистическим ужасом глядя на глюкофон, но спустя несколько секунд заулыбалась:
— Юрий, ну как тебе не стыдно! Грех смеяться над легковерными!
— Извините, не смог удержаться. Да, Вы совершенно верно определили, это вариант лепесткового барабана, с кое-какими интересными особенностями.
— Пока всё выглядит превосходно. А в чём нужна помощь?
— Глюкофон необходимо настроить. Поможете?
— Непременно. Хотя тебя, врунишку, следовало бы наказать, да построже.
— Как Вам будет угодно, сударыня. Я весь в вашей власти.
О глюкофоне я вспомнил, когда помогал отчиму оборудовать столовую в его швейном цеху. При устройстве стола выдачи ему понадобились стойки под столешницу, и батя, подумав минуту, взял из кучи металлолома во дворе несколько газовых баллонов, да и отпилил от них верхушки и донышки. Оставшиеся цилиндры как раз и пошли под столешницу. А что? Дёшево и сердито. Обрезки баллонов я подобрал, и отнёс их в ремонтную мастерскую АТЭП где мне прорезали лепестки, с расчётом, что их ещё нужно допиливать, а потом сварили верх с низом, предварительно удалив юбку опоры и кран с горловиной.
Теперь инструмент нужно настраивать. Процесс этот примитивный, кропотливый и скучный необычайно. Ирина Сергеевна стучит по лепестку каучуковым шариком на палочке, прислушивается, после чего выдаёт:
— Пилите, Шура. Пилите! Она золотая[54].
И я пилю.
Удивительно, но с первым глюкофоном мы провозились всего каких-то четыре часа, после чего Ирина Сергеевна бойко сыграла вступление «Вальса цветов» из «Щелкунчика». Вот что значит профессионал! С любым инструментом совладает, была б нужда.
— Очень интересная новинка. И как ты думаешь его использовать: да, ещё очень важный вопрос: как ты думаешь его назвать?
— Думаю, что глюкофон будет вполне адекватным названием.
— Глюкофон. Да, понимаю, по звуку, который издаёт инструмент? Хорошо. Так что по поводу использования?
— Использовать можно как самостоятельно, так и в составе оркестра, наряду с другими инструментами. Нишу для него легко найти.
— Согласна. Заявку на изобретение уже подали?
— Ещё нет. Давид Иосифович обещает помочь.
— Оформите заявку, и я отвезу тебя в Новосибирск, хочу представить своим друзьям. Они давно просят представить тебя им. Ты согласен встретиться?
— Пусть лучше они к нам. Хм… Можно на зимние каникулы, а можно и на летние. Солнце, озеро, шашлык!
— Очень заманчиво, но я бы ещё хотела представить свою программу «Романсы на стихи Марины Цветаевой» … — вздохнула Ирина Сергеевна.
— В таком случае, нам надо форсировать репетиции, чтобы вы могли выступить с полноценным сопровождением. Времени осталось совсем немного, какой-то месяц с хвостиком, а ещё нужно ещё организовать площадку, снять номера в гостинице, найти деньги на проживание и питание.
— Да-да! Времени совсем мало, но ребята обещали всё сделать, мы обсуждали эти вопросы по телефону. И ещё… Ты разрешишь мне использовать глюкофон?
— Глюкофоны. Готово, но не настроено ещё пять глюкофонов, а если будет надо, сделаю потребное количество. Хотя я сейчас довольно плотно занят: делаю ещё один инструмент, надеюсь, что он тоже Вам понравится. Впрочем, настраивать я всё равно приду к Вам. Вы не против?
— В любой момент, Юрий! — ясные серые глаза смотрят на меня с нежностью.
— В таком случае, до встречи.
— Ты не мог бы мне оставить глюкофон, я хочу немного с ним позаниматься?
— Да-да, пожалуйста!
Собираюсь и ухожу. На улице славно! Снега уже намело не менее полуметра, но на дорогах он укатан, ходить удобно и приятно. Небо ясное. Невысокое солнце бросает длинные тени от домов и заборов, и мой путь подобен путешествию по клавиатуре рояля: тёмная клавиша, белая клавиша. На очередной белой клавише меня окликнул знакомый голос:
— Юра!
Оглядываюсь. От жёлто-розового здания железнодорожного клуба ко мне бежит стройная фигурка. Кто это? Солнце слепит глаза, виден лишь силуэт.
— Юра, куда ты пропал? Я тебя в школе ждала-ждала, думала, ты в библиотеку пошёл, прихожу, а тебя нет…
Дина смотрит на меня тревожно и внимательно.
— Я с Ириной Сергеевной настраивал новый инструмент, глюкофон. А ты чего такая взъерошенная, Динуля?
— Я дописала текст к той музыке, что ты сочинил. Хочешь послушать?
— Непременно. Пойдём ко мне или к тебе?
— Ко мне не надо. Мамин сожитель… — Дина смущённо замолкает.
— Опять напился и безобразит? Давай я ему ручки-ножки в обратную сторону заверну?
— Не
