Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин
Мы поздоровались и я хмуро ответил:
— С батей поцапался, он нахрен выгнал из дома.
Танкист и Зеленка сочувственно хмыкнули.
— Я с мамкой тоже как-то похавался, с хаты на месяц свалил, — сообщил Танкист и повел широкими плечами. — Есть курить?
— Он же у нас спортсмен, не курит и не пьет, — хохотнул Самосвал, вперив в меня немигающий взгляд. — Эй, Витя, а ты теперь куда подашься? Айда к нам, в шалаш. Сегодня перекантуешься там, а завтра посмотрим.
На первый взгляд, вроде достойное и дружеское предложение. Но в памяти у Виктора с этим шалашом было что-то связано, не совсем хорошее.
Что-то, напоминающее о пьяных загулах и встречах с опасными людьми. Я напрягся, вспоминая, что там может быть. Не сразу, но постепенно на ум пришли воспоминания, что там собираются люди, совершившие не одну, а несколько ходок на зону. На руках синие татуировки, во рту блестят золотые зубы.
Говорят мало, пьют водку или крепкий-крепкий чай. Ай-яй-яй, друг Серега, куда же ты собрался заманить меня? Помнится, этот шалаш находился в подвале одного из домов неподалеку, там тепло, потому что рядом трубы центрального отопления и уютно, потому что пацаны притащили туда старые диваны и кресла, поставили столики и стулья.
Да, точно. Теперь я вспомнил все отчетливо. На стены понавешали плакаты и знамя, утащенные из Ленинской комнаты в школе. А еще там были штанги и гантели, карты и домино. В общем, клуб развлечений для местных хулиганов.
Когда там собирались парни, получившие недавно опыт жизни за колючей проволокой, в шалаш пускали только по особому разрешению и только избранных, доверенных пацанов. Они глядели в рот бывшим сидельцам и с охотой выполняли их поручения.
Между прочим, ребята из комсомольской ячейки под неформальным названием «Павки Корчагина», чистые, свежие, со светлыми невинными взглядами, искренне убежденные в святости и нерушимости коммунистических идеалов, периодически совершали налеты на шалаш, вместе с нарядами милиции и дружинников.
Тех, кто не успевал убежать во время рейда, забирали в милицию, и там проводили долгие профилактические беседы. На кого-то это действовало, тем более, что привлекали родителей, а кто-то отряхивался, как пес после купания, сбрасывая с себя нравоучения и снова продолжал водить дружбу с авторитетными людьми из шалаша.
Не скрою, соблазн отправиться в шалаш был очень велик. Я устал, оголодал, замерз, злился на отца и весь остальной мир. Может, ну его к чертовой матери все эти занятия? К дьяволу Черного ворона с его дурацкими рассуждениями о страхах и дисциплине?
Буду тренироваться в «Орленке», этого достаточно, чтобы получить шанс пробиться в финал городского первенства. А там, чем черт не шутит, можно рискнуть в республиканских и всесоюзных соревнованиях. Если не на грядущих, то хотя бы в следующем году.
Куда торопиться, ведь жизнь, а тем более молодость, дается только один раз, а значит, ей надо насладиться в полной мере. Что, если я высплюсь завтра в шалаше, а потом буду спокойно заниматься в «Орленке»?
Ведь именно после начала тренировок с Черным вороном у меня начались все эти неприятности. Сначала поругался с Леной, теперь с отцом. Страдают бабушка и Светка. Проклятый старик требует с меня слишком многого.
— Ну, ты чего, заснул, что ли? — Самосвал пихнул меня в плечо и показал на холщовую сумку за плечом к Зеленки. Он мягко, но настойчиво потащил меня с крыльца. — Пойдем, мы портвейна набрали, посидим, согреемся.
Я уже почти готов был согласиться. А потом вдруг вспомнил про взгляд тигра. Про внутренний огонь, ведущий к победе и освещающий все вокруг.
Потрогал себя за грудь, но ничего там не ощутил. Никакого огня и тепла, только холодное пальто. И вдруг решил, что я не отступлю.
Слишком уж многое я упустил в прошлой жизни. Я вспомнил, что тоже тогда думал, будто у меня в запасе масса времени. Гулял с друзьями, с девушками, наслаждался жизнью. А потом потерял сознание на тренировке и только потом узнал о своем диагнозе.
— Нет, Самосвал, спасибо, я пойду к родственникам, у них отсижусь, — я помотал головой и остановился. Вернее, даже уперся, потому что Серега продолжал тащить меня с собой. — У меня завтра тренировки.
Самосвал попробовал протащить меня еще немного, потом понял, что это бесполезно и хмуро спросил:
— Ты чего это, значит, с корешами посидеть чуток не хочешь? Зазнался ты что-то, Боксер, со своим гребаным боксом. Нос высоко задрал. Может, ты еще комсомольцем заделаешься?
На ум снова пришли слова Черного ворона об искре в других людях. Неужели Самосвал затушил свой огонь и теперь пытается затоптать мой? Только потому, что я пытаюсь разогреть его как можно больше?
Из зависти или от непроходимой тупости? Впрочем, нет, только не второе, Самосвал далеко не глуп. Он наверняка хочет завлечь меня в компанию парней с уголовным прошлым, чтобы меня потом постепенно затянуло с головой в эту трясину. Сейчас в шалаше, наверное, как раз сидят такие люди, уж они-то быстро захомутают меня.
— Нет, я просто не хочу, — ответил я спокойно, пристально глядя в глаза Самосвалу. Вот бы у меня был такой же взгляд, как у Черного ворона, подчиняющий, парализующий волю. — Спасибо за заботу, но как-нибудь потом, в другой раз.
Мой товарищ недобро ощерился.
— Другого раза не будет, Боксер. Ты что-то вообще с нами общаться не хочешь. Давай, выбирай уже или ты с нами или без нас. Хочу, гуляю с вами, хочу нет. Мы тебе не девка, чтобы поматросить и бросить.
Танкист и Зеленка с легким недоумением смотрели на нас. Внезапно получилось так, что наш конфликт за первенство в компании чертовски сильно обострился. Справедливости ради надо заметить, что Танкист попытался меня защитить:
— Э, да ладно, Серега, че ты нагнетаешь. Мы с Боксером вчера с борцами в техникуме славно зарубились.
Самосвал резко обернулся к нему, как будто ждал возражения:
— Тогда тем более он косячит. Я знаю про этот случай, ты мне рассказывал. Смотри, как получается. Ты ему помог, а он теперь с тобой посидеть не хочет, морду воротит. Как это называется?
Я ощутил раздражение. Что-то это заходит слишком далеко. Видимо, с давними товарищами я тоже сегодня разругаюсь. Такой уж сегодня день выдался.
— А как называется подстава, когда без предупреждения прохожего вскрывают? — напомнил я. — Ты меня чуть тогда под мента не подставил.
Самосвал обернулся ко мне.
— Но не подставил ведь в итоге! Ты же не в ментуре сидишь, а здесь находишься, живой и здоровый. А еще я уверен, что ты без нашей помощи отказался бы вскрывать того мужика. Я же говорю, зазнался без меры, спортсмен
