Федор Вихрев - Третий фронт. Партизаны из будущего
Очень любопытную идею о биоэнергетической доминанте этногенеза и параметре этнической истории предложил Лев Николаевич. Если на мою страну смотреть с этой позиции, то в СССР произошла нормальная смена поколений, когда на смену пассионариям пришли субпассионарии. Хотя, конечно, и не бесспорный подход, но дающий понимание происходящего. Увы, Гумилёв не дает ответа на вопрос: «А как совершить невозможное?»
Меня давно занимает вопрос — почему Россия, совершив рывок, позже замирает, как гигантская скала? Что тут главное — её размеры, северный климат или культурные традиции? Или всё вместе, но в каких пропорциях? А главное — что надо сделать для нормального поступательного развития? Я, конечно, далёк от мысли как-либо влиять на этот процесс, но в чисто теоретическом плане очень любопытно.
Интересной мне показалась статья некоего Каминского о соответствии психологического портрета личностей, мечтавших о социальной революции в царской России и мечтавших о реставрации капитализма в СССР. Определённо, рациональное зерно имеется. Однако не учитывать различий между демократами начала и конца двадцатого века не стоило, в этом автор явно погрешил против истины. В чём я согласен с ним, так это в том, что последствия их пылкости не принесли большого счастья жителям, скорее, наоборот.
А вот ещё одна чрезвычайно интересная тема. Цель нашей революции.
Ну, с целью всё понятно, преобразование общества на социалистических принципах. Уйти от рабской зависимости — это достойная и нравственная цель. Но вот дальше, как ни странно, знания будущего не дают ответов. Ответы типа «впереди вечное ням-ням» меня не то чтобы не устраивают, но не верю я в такое предназначение мыслящей материи. Кстати, и христианская религия в такое не верит.
А во что преобразовались наши цели? По мнению очередных революционеров конца двадцатого века, цели преобразовались в иррациональное желание партийной власти содержать жителей страны в намеренно скверных условиях. Глупость, конечно, сами постулируют и сами себе верят. Кстати, надо бы спросить у наших гостей, а как в чисто материальном плане жилось в её будущем, что, любопытно, они по этому поводу скажут?
Но вернёмся к целям революции.
А цели-то надо разделять. Одна цель — воссоздать условия жизни, достойные людей свободных. Но в противовес ей стоит цель выживания в агрессивном окружении. Для её реализации надо строить заводы и копать каналы. Кстати, еще одна любопытная мысль из будущего — система лагерей имела не только цель борьбы с политическими противниками, но и чисто экономическую подоплёку. Уже не помню, кто из бывших заключённых в том мире сформулировал: «У страны просто не было средств иными способами быстро поднять экономику, вот и пришлось нам быть рабами. И кто мне ответит за мое десятилетие на Колыме?»
И всё же, существует же идея мировой революции? Не так прямо, но существует. Если персонифицировать, то и Троцкий, и Иосиф Виссарионович — сторонники этой идеи. Пусть она трансформировалась в декларируемую и справедливую необходимость защиты революции и государства, но идеи имеют свойство не умирать.
Но давайте разберёмся. Если судить по источникам из будущего, то товарищ Троцкий был сторонником быстрейшего решения этого вопроса. Товарищ Сталин, будучи много практичнее, понимал: сначала надо создать промышленную базу. Но в любом случае — или мы их, или они нас?
Ну, а вы, товарищ Карбышев, вы, что же, изменили себе, и вам стало дорого соотношение хозяин — раб? Нет, не стало. Ну, и что вы себе думаете — вся эта правящая миром мерзость согласятся видеть угрозу своему существованию, постоянно видеть пред глазами СССР? Нет, конечно. Так что же вы так мечетесь?
Но информация из будущего просто убийственная.
Природа не терпит разрыва функций. В этом смысле мгновенная мировая революция также невозможна. Но и христианская мораль, и левые идеи по своей глубинной сути едины и будоражат гуманные умы гораздо дольше, чем две тысячи лет. Я подозреваю, идеи эти являются отражением человеческой природы. И как вы считаете, товарищ Карбышев, чего ждать в будущем, в том числе и недалёком? А ожидать нам приходится или продолжения реализации планов быстрой мировой революции, но тогда будет повтор будущего. Или той же мировой революции, но растянувшейся на десятки, если не сотни лет. А вот при таком варианте все силы нашего государства будут вкладываться в человека, прежде всего, в его культуру. Танки и бомбы также понадобятся, но, как это прозвучало у наших потомков: «Доминировать должна культурная экспансия». Ну что же, посмотрим. Кстати, ничему, мне кажется, такой подход не противоречит, по крайней мере, разрыва функции не наблюдается.
Мне же хочется понять, как может измениться наша история и какова в этом роль наших молодых людей.
С этими мыслями я поджидал в штабе Нику.
Она появилась, как всегда, стремительно, и после приветствия я спросил:
— Ника Алексеевна, не согласитесь ли немного мне помочь? — она удивлённо повернулась в мою сторону.
— Вы же историк, а существо вопроса как раз по вашему профилю, — собеседница слегка нахмурилась, но я, не дав ей ответить, продолжил:
— Дело в том, как вы сами видите, у меня катастрофически не хватает времени. А понять для себя, что же произошло в вашем мире, то есть в нашем будущем, жизненно необходимо, в том числе и для принятия решений относительно наших сиюминутных практических действий.
— Ну, если вы так ставите вопрос, я вас слушаю.
— Ника, сразу хочу предупредить: о политике в наше время говорить не принято, и моё мнение таково — без согласия поднимать эту тему неэтично. Потому спрашиваю: вы согласитесь немного со мной пообщаться?
— А куда я денусь с подводной лодки? — озорно ответила Ника очередным жутковатым афоризмом будущего. — Дмитрий Михайлович, в наше время о политике говорят все, кому не лень, так что для нас это какой-то неэтичной темой не является. Демократия тем и отличается, что каждый может иметь своё мнение о политике, хотя это мнение сугубо субъективное — у нас по этому поводу нет единой линии партии.
Слушая Нику, мне подумалось, что я слышу некоторый штамп, что-то в ритмике сказанного мелькнуло схоластическое, но чтобы не уходить в сторону, я спросил:
— Ника, мне любопытно ваше мнение: что, с точки зрения истории, произошло с СССР? В ваших ноутбуках я кое-что нашёл, но всё поверхностно, наличествует лишь некоторая хронология событий, при этом практически полное отсутствие осмысления и анализа произошедшего. И это странно: прошло двадцать лет с начала ваших реформ, и ни одной серьёзной работы! Почему? Но я увлекся, что же произошло, на ваш взгляд, с СССР?
— Давайте вопросы по очереди. Что произошло в СССР… много чего. На поверхности лежит явное экономическое отставание от окружающего мира. Причин этого было несколько, тут и изоляция от окружающего мира, и отсутствие у граждан ощущения личной свободы. Нельзя всех уравнять — люди значительно разнятся по своей природе. Одни хотят реализации своих способностей, своих идей, другие хотят просто жить, а когда это всё держится в жестких рамках, человек теряет способность мыслить… а когда таких — тысячи, страна теряет интеллектуальный и созидательный потенциал. Что характерно, это явление коснулось всех граждан, в том числе и руководителей страны. Нельзя было просто открещиваться от проблем — если партия сказала, что проблем нет, но всем очевидно обратное, результат предсказуем — проблемы, не решённые вовремя, превращаются в снежный ком, которому без разницы, что сметать. Одного человека или государство. Партийная линия не должна быть шорами на глазах лошади: только вперёд, и ничего больше по сторонам не вижу. А цель? Вы думаете — мировая революция? Дмитрий Михайлович, декларируемой целью был коммунизм и процветание Советского народа. И более ничего. Противоречие двух систем привело к созданию двух лагерей — «красной» и «демократической» экспансии. Пережив одну войну, Советский Союз радостно окунулся в другую, «холодную», что усугубило экономические проблемы. История рассматривает лишь причинно-следственное развитие событий, хотя для объяснения происходящего частенько привлекаются субъективные, зачастую выгодные для какой-то конкретной группы, мотивирования.
— Если я вас правильно понимаю — основная причина связана с торможением развития общества и утратой нравственных ориентиров? — уточнил я.
— Нет, скорее, пресыщение запретами, слишком нравственно — так же плохо, как и безнравственно, — грустно усмехнувшись, ответила Ника.
— А как вы представляете себе наши органы? Вы считаете, что это некий иррациональный репрессивный механизм или способ защиты от угроз, как внешних, так и внутренних?
— По этому поводу можно сказать и со стороны человека, который был в этой системе, и с точки зрения обывателя. Нам нужны сильные органы, которые могут реализовывать функции контроля и исполнения за решениями власти. Но эти органы не должны вызывать испуг у обывателя, а только уважение, которое мы растеряли. Да и в ваше время к этому ой как приложили ручки! Без самой банальной милиции страна превратится в неуправляемую машину. Так что с одной стороны — очень нужные органы, а с другой — в Союзе явно перегнули палку и сделали палачей и пугал. Найти золотую середину — это очень сложно даже в наше будущее время… А насчёт внешних угроз — вы не поверите, только недавно, — это по нашему времени недавно — появилась открытая информация об их деятельности. Борьба со шпионами будет продолжаться всегда… Государственная безопасность — ГБ, НКВД, СМЕРШ — это нужные организации. Сейчас, в период войны — очень нужные, но перегиб никогда никому на пользу не шёл. Перегнуть палку очень легко, а вот выправить ошибки — невероятно трудно.
