Виктор Юнак - СМЕРШ идет по следу. Спасти Сталина!
– Да, да, Таврин. Женщины всегда и везде, в любых обстоятельствах остаются женщинами. Особенно сейчас, когда идет война и практически все мужчины на фронте. Природа же требует своего. И в этом смысле русская женщина ничем не отличается от немецкой. И вот еще что. – Грейфе выдвинул нижний ящик своего стола, достал и поставил на стол небольшой пузырек с какой-то бесцветной жидкостью. – Возьмите вот это. Вам дадут несколько таких пузырьков, и вам следует по возможности чаще использовать их перед тем, как предложить даме лечь с вами в постель.
– Что это?
– Это специальный препарат, который, при его подмешивании в вино, водку или даже в обыкновенный чай, возбуждающе действует на женщину. Абсолютно безвреден для ее здоровья. Как им лучше пользоваться, вас проинструктирует наш доктор, а в качестве подопытного кролика можете использовать фрау Лиду, – засмеялся Грейфе. – Только одна просьба: делайте это так, чтобы она ни о чем не догадывалась.
Таврин оценил по достоинству немецкое изобретение, разглядывая пузырек со всех сторон, затем хотел было откупорить его, но вовремя спохватился: а вдруг это какое-нибудь летучее вещество? Он поднял вопросительный взгляд на Грейфе, но тот утвердительно кивнул:
– Открывайте, не бойтесь, Таврин. Жидкость никуда не денется, если, конечно, вы не собираетесь ее выпить.
Он захохотал. Таврин хмыкнул, открыл пузырек, заглянул в горлышко сверху, затем поднес к носу и сразу же немного отвел руку в сторону.
– Да, да, к сожалению, жидкость имеет слегка неприятный запах, но спиртное или чай отобьют запах небольшой порции.
При этом почему-то Грейфе не объяснил Таврину, каким образом он сможет определить, где работает та или иная женщина – в Кремле или где-то в другом месте. А возможно, по наивности своей, эсэсовцу казалось, что все советские женщины, гуляющие по Красной площади, уже априори работают в Кремле стенографистками, поварихами, телефонистками, машинистками, медицинскими сестрами…
Таврин снова закрыл пузырек, сунул его в карман брюк и посмотрел на подполковника. Грейфе продолжил инструктаж:
– И последнее на сегодня. Слушайте внимательно, Таврин. Мы предусмотрели все варианты, включая и ваш возможный провал. Об этом будете знать только вы один, Таврин. Только вы, вы меня поняли? – Грейфе внимательно следил за Тавриным.
Тот встал, вытянулся в струнку:
– Так точно, господин оберштурмбаннфюрер.
– В случае вашего ареста советской разведкой вы должны будете применить условный сигнал. Принцип шифровки данного сигнала заключается в следующем: берется слово, в котором имеются две одинаковые буквы рядом, например «русский», «коммуна» и тому подобные. Для подачи сигнала нам о работе под диктовку вы должны будете внести в текст радиограммы два слова, начинающиеся с этих букв, например: «сильный снегопад», «милая мама» – и вставить их в определенное место радиограммы. В какое, вам позже укажет штурмбаннфюрер Скорцени. Вы все поняли, Таврин?
– Так точно, господин оберштурмбаннфюрер.
– Тогда на сегодня вы свободны. Идите и готовьтесь к свадьбе.
Таврин встал, вытянулся в струнку, выкинул руку вперед и выкрикнул:
– Хайль Гитлер!
Между тем свою порцию наставлений от Грейфе получила и Лидия Бобрик, вскоре ставшая Шиловой – по изначальной фамилии мужа, – которая была отряжена с Тавриным в качестве радистки.
– Запомните, фрау Лида, ваш шифровальный лозунг – «Привет от дамы». Но в случае вашего провала и ареста советской разведкой, то есть если вы будете работать под контролем, то в конце радиограммы вы будете ставить подпись «Л.Ш.», а при самостоятельной работе – «Л.П.». Вы меня поняли, фрау Лида?
– Да, господин оберштурмбаннфюрер.
17
Декабрь 1943 года. Замок Фриденталь, совершенно секретные курсы особого назначения «Ораниенбург».
Отто Скорцени сопровождает Генриха Грейфе, который прибыл для контроля над подготовкой Таврина к операции «Возмездие», вошедшей уже в ту стадию, когда дорабатываются последние детали и формируется окончательный план.
Начал свою контрольную проверку Грейфе с концлагеря Заксенхаузен. Именно здесь с лета 1943 года нацисты устроили центр печатания фальшивых денег, которыми снабжали всех диверсантов, забрасываемых в разные страны Европы и, разумеется, в Советский Союз.
В Германии вообще изготовление фальшивых банкнот разных стран было поставлено на широкую ногу. Причем этим лично занимался президент гитлеровского Рейхсбанка Ялмар Шахт, который, еще во время Первой мировой войны, будучи простым банковским экспертом, скупил в Бельгии на фальшивые деньги крупные партии товаров. К тому же ловкое введение в оборот достаточно большого количества фальшивых банкнот того или иного государства расшатывало его экономику, подрывало международный авторитет, способствовало тому, что среди населения возникали антиправительственные настроения, – словом, этому государству наносился тяжелейший ущерб. Поставив на широкую ногу изготовление фальшивых денег других государств, Гитлер и Гиммлер намеревались усилить финансирование нацистских агентов и возглавлявшейся ими «пятой колонны» в различных странах.
Эсэсовский центр по изготовлению фальшивых денег и документов возглавлял оберштурмбаннфюрер СС Бернхард Крюгер, человек с уголовным прошлым, руководивший в VI управлении РСХА группой «Технические вспомогательные средства». В Берлине, в здании на Дельбрюкштрассе, где обосновалась группа Крюгера, грудами лежали образцы – документы из всех стран мира: паспорта убитых евреев, красноармейские книжки, удостоверения личности британских и американских солдат, итальянские отпускные удостоверения, южноафриканские выписки о рождении, свидетельства о благонадежности, выданные японской полицией, пропуска в вашингтонский Пентагон…
Это была самая крупная в истории человечества акция по изготовлению фальшивых денег. Она началась еще в 1940 году под кодовым наименованием «Операция «Андреас». Первоначально СД сконцентрировала свои усилия на подделке фунтов стерлингов, которые можно было сравнительно легко обменивать на подлинные в нейтральных странах и в британских колониях. Фунтом стерлингов можно было оперировать в Европе, Африке, Америке и Австралии.
Однако потребовалось больше двух с половиной лет, прежде чем эсэсовские фальшивомонетчики смогли печатать поразительно похожие на настоящие банкноты достоинством в пять, десять, двадцать, пятьдесят, а потом даже в пятьсот и тысячу фунтов стерлингов. При этом эсэсовцам приходилось шаг за шагом решать целый узел проблем. Бумага, на которой печатались фальшивые деньги, должна была точно соответствовать по фактуре оригиналу, надо было добиться, чтобы клише и печать не отличались от него ни рисунком, ни цветовыми оттенками, чтобы номера серий, хотя и заранее рассчитанные, более или менее совпадали с подлинными, а даты выпуска и подписи в максимальной мере соответствовали настоящим. И наконец, требовалось создать широко разветвленную, охватывающую добрую дюжину государств, законспирированную во всех своих звеньях организацию по распространению фальшивых банкнот. Серийное производство осуществлялось под строго секретным кодовым наименованием «Операция «Бернхард» (по имени Крюгера).
Скорцени был знаком с конторой Крюгера и раньше, поскольку она снабжала агентов СД подложными документами. Но лишь перейдя на службу в Главное управление имперской безопасности, лично познакомился с начальником эсэсовского центра по их изготовлению. Однако, даже несмотря на особое положение гауптштурмфюрера, заглянуть в крюгеровское святая святых Скорцени разрешили только после того, как с него взяли подписку о хранении тайны. Летом 1943 года здесь уже каждый месяц упаковывали в пачки сотни тысяч поддельных фунтов стерлингов.
С восхищением понаблюдав за работой фальшивомонетчиков, Скорцени спросил:
– Послушай, Бернхард, я в последнее время много своих агентов засылаю в США, а там в ходу, как ты знаешь, доллары. Нельзя ли организовать и их подделку?
– Могу сказать тебе по секрету, Отто: я уже сейчас занят и этим, – с чувством собственного величия произнес Крюгер, правда, тут же тяжело вздохнул: – Но мешает многое, и не в последнюю очередь – усилившиеся налеты англо-американской авиации на Берлин.
И тут Скорцени предложил:
– А пусть граверы, работающие над клише фальшивых денег, а также и все занятые изготовлением подложных документов переберутся вместе со своим сложным оборудованием ко мне во Фриденталь.
Крюгер взглянул на Скорцени и, немного подумав, согласился.
– Спасибо за предложение, Отто. Мне кажется, что Фриденталь – идеальное место для этих целей.
– Я тебе гарантирую изоляцию от внешнего мира, чего трудно добиться здесь, в Берлине. К тому же Фриденталь пока еще не бомбят. Да и сюда можно быстро добраться из Берлина на автомобиле, а деньги могли бы печатать в непосредственной близости – в Заксенхаузене.
