Сергей Васильев - Останется память

Один из сотрудников Центра Управления закинул руки за голову и сказал в пространство:

– Знаете, это ведь первый полет женщины в космос. Сколько научной информации можно получить… Кстати, ваша Зина хоть к чему-то готовилась?

– Разумеется, нет, – ответил я. – Где б она смогла?

Никольский вмешался:

– Ну, как же. Многочисленные добровольные объединения любителей космонавтики. По нашим сведениям, гражданка Зинаида Лопухина активно занималась в одном из столичных объединений. Но курс на тренажерах с максимальным приближением к реальности она не проходила. Признаю.

– Зачем ей это? Или у вас автоматики совсем нет? И космонавту ничего не стоит ошибиться, а с Земли его не поправят? А команда "на старт" подается из кабины ракеты, а не с пульта управления полетом? – задал я вопросы, уже зная ответы на них.

– Да. Все полеты автономны. Центр может только советовать, что делать пилоту в чрезвычайной ситуации. Если, конечно, пилот задаст нужный вопрос.

– Видимо, с автоматикой у вас проблемы… И что – много аварий? – спросил я.

– Аварии прекратились еще лет десять назад. У нас очень надежная техника, – ответил Никольский назидательным тоном.

– Я и не сомневался. Будем надеяться, что Зина досконально изучила устройство ракеты и способы ее управления. А то как громыхнется раньше времени!

– На Америку? Думаю, Зинаида не так глупа. Впрочем, о ее планах можете спросить сами – аппаратура связи подключена.

Я посмотрел на контролера, ответственного за полет, и тот пожал плечами. Видимо, Никольский имел достаточный авторитет и в Центре Управления.

– Как у вас принято с космонавтами общаться?

– С кем?!

– Ну, с пилотами. Которые ракету ведут, – я постоянно забывал, что значительная часть слов, привычных мне, совершенно отсутствует в этом времени.

– Обычно. В микрофон говорите, из динамиков слушаете.

– Как к нему обращаться-то? По имени?

– Позывной даем.

– Да что ж из вас всё тянуть-то надо?!

– У вашей Зины нет позывного…

– Так дайте!!

Контролер закатил глаза и сказал:

– Пусть будет "Чайка", – и пояснил. – Женщина всё-таки.

Никольский уже махал мне руками, чтобы я никого не задерживал и наконец-то приступал. Я взял микрофон. Откашлялся.

– Зина, это я, Константин. Ваш позывной – "Чайка". Мы тут со Стрелком обосновались, чтобы, значит, вам помогать.

– Вас слышу. Позывной "Чайка". Готова к работе.

– Чайка, как самочувствие?

– Самочувствие нормальное, – прохрипела Зина. – Только тяжело и подташнивает. Голова кружится. Нам про такое не говорили.

– Чайка, каков ваш план полета?

– План? Ах, план… – послышались непонятные звуки, будто лилась вода. Когда звуки затихли, Зина ответила. Голос у нее стал существенно слабее. – Выйти на орбиту. Совершить один оборот вокруг Земли. Направить ракету на Санкт-Петербург.

– Точность гарантируете?

– Конечно! – Зина зло усмехнулась. – Не промахнусь. Взрыв будет что надо. У меня же транспортная ракета. Специально ту выбирала, которая топливом для межпланетного корабля загружена.

Никольский смял в кулаке листы бумаги с полетными заданиями и недобро посмотрел на контролера.

– Так и есть, – подтвердил тот.

– Да что ж вы!! Да раньше!.. Да ни в какие!.. Да я вас всех!.. – Никольский резко замолчал и попытался отдышаться. – Ладно. Значит, нельзя ошибаться. Костя, вы с Зиной еще поговорите. Может, она передумает на город падать?

– Что, какие-то проблемы?

Никольский грубо выругался.

– В этой ракете переход с программного управления на ручное можно только изнутри сделать. Если ваша Зина так поступит, у нас не будет шансов ее перехватить. Ни малейших! Понятно, чем грозит? Понятно?! Мало не покажется. Спалит город, стерва!

Зина как раз вышла на орбиту и спокойно летела вокруг Земли, не подозревая, какие страсти разгораются внизу.

– У нее есть что-нибудь дорогое на Земле? Родители, дети, муж? Хоть кто-нибудь, чьей смерти она не желает? – спросил я.

Никольский задумался.

– Нет, никого. Ни детей, ни мужа. Родители ее в Поволжье проживают – не успеем сюда доставить.

– Сколько у нас времени?

– Полтора часа до схода с орбиты. Два – до подлета нашей орбитальной станции и перехвата управления напрямую.

– А как на счет тени? Толща Земли радиосигнал не заглушит?

– Не волнуйтесь, Константин. У нас всюду радиорелейные системы созданы. Связь обеспечена.

– Ладно. Теперь молчите. Буду ее уговаривать. Воды дайте.

Мне тут же притащили графин с водой и граненый стакан. Я плеснул в него, отпил, включил связь и начал диалог со смертницей, которая уже похоронила нас всех.

– Чайка! Вы вышли на орбиту.

– Я поняла… Ух ты, как здорово! – раздался глухой стук, словно Зина ударила мешком с зерном по металлической стенке. – Ой!!

– Осторожнее. Это невесомость, – конечно, я не знал, что у Зины происходит, но предположить вполне мог. – Не делайте резких движений. Лучше прикрепитесь к креслу.

Я повернулся к Никольскому:

– У нее там есть кресло?

– Есть, есть. У нее всё есть, – недобро скривился Александр Сергеевич. – Лучше бы не было. Лучше бы у нее кислород закончился!

– Лучше б у вас изображение транслировалось, а не только звук, – проворчал я. – И не механической системой, а электронно-лучевой – чтоб качество передачи лучше было.

– Это вы о чем, Константин? У нас другие проблемы…

– Проблемы у нас в том, что мы не видим, что Зина делает. Пока она этого не скажет. Кстати, изображение можно не только черно-белым получить, а и цветным.

– Вы говорите, говорите, – Никольский вернул меня к сегодняшнему дню. – Но, желательно, с Зиной. О будущем нашей техники – позже. Если Зина ракету на город не уронит.

Между тем, звуки, доносящиеся из динамика, ничего не объясняли. Были слышны натужное дыхание девушки, тихая ругань; что-то шмякалось, скрипело, позвякивало.

– Чайка, что у вас?! Ответьте! Как у вас с ориентацией?

Зина помолчала и сдавленно ответила:

– Нормально с ориентацией. Лечу. То есть, летаю… – и неожиданно взорвалась. – Да что за черт! Ремни какие-то идиотские! Кто их придумал такими?! Растянулись они, что ли?..

– У вас как летают? В скафандрах? – поинтересовался я у контролера полета.

– Вообще – да. Но ваш пилот оказался нестандартного размера. И не смог залезть в скафандр.

На мой недоуменный взгляд контролер пояснил:

– Наверно, грудь помешала. Или бедра. Наверняка только полетный костюм натянула и шлем – они ж не жесткие, как скафандр.

– То есть, если будет разгерметизация, Зину ничто не спасет?

– Она знала, на что шла, – осадил меня Никольский.

– Вот потому, что она без скафандра, ремни и болтаются. Объем другой. Ей к креслу не прикрепиться, а там невесомость.

Словно в подтверждение моих слов, Зина чем-то бумкнула и зашипела.

– Может, ей и не надо крепиться? – осторожно сказал контролер. – В свободном полете по кабине она ж ничего не сможет сделать. Не нажмет нужных кнопок, и ракета продолжит полет. А?

– Бэ! Нажмет она их, нажмет. Она ж нацелена на это. И всяческое противодействие лишь усиливает ее нервозность. А где нервозность – там меньше возможность уговорить не делать непоправимого. Ей успокоиться надо.

– Вот и успокаивайте ее, Константин Владимирович.

Я вздохнул.

– Чайка, на связи. Не молчите. Всё время докладывайте о своем состоянии. О том, что происходит у вас в кабине. Мне нужна четкая информация. Иначе, в необходимый момент вы рискуете потерять сознание.

– Хорошо. Буду ваши указания выполнять. Что делать сейчас?

– Попытайтесь закрепиться в кресле. Ремни можно просто связать, не застегивая. Будете в невесомости – не сможете произвести маневр: нет силы тяжести – нет ориентации.

– Чему вы ее учите? – прошипел Никольский. – Как сподручнее Санкт-Петербург взорвать?

– Она его и без моих советов взорвет, – отмахнулся я. – Я хочу, чтобы она доверием ко мне прониклась. Тогда легче отговаривать. Понятно?

Никольский что-то забубнил в сторону – я уже не слушал. Надо было налаживать близкий контакт с Зиной. Я посмотрел на большие часы, висящие на стене Центра Управления. С момента выхода на орбиту прошло уже почти полчаса. На все уговоры оставался час – и это меня сильно нервировало. Если бы у меня было хоть какое-нибудь психологическое образование, или я знал бы Зину с детства – шансы успешного исхода возросли бы. Но мной владело лишь выматывающее желание избежать непоправимого, избежать безумия уничтожения тысяч ни о чем не подозревающих людей. Просто не допустить роковых событий. Которым сам же явился первопричиной.

– Зина, – хрипло сказал я. – Ты уверена в своих силах? Хватит решимости довести ракету до конца? Если не будешь уверена, можно пойти на второй облет и уже после него…

– Нет! Чем дольше я буду лететь, тем сложнее будет решиться, как ты не понимаешь? Ты бы видел Землю отсюда, Костя! Это – чудо! Все цвета на ней есть. Зеленый, желтый, синий, коричневый… Нет только красного. Красный – цвет огня, цвет смерти. Но я всё равно не хочу жить так, как жила там, у вас внизу. Не хочу! Понимаешь?!