Марик Лернер - Другая страна
В Лондон отбыла военная миссия, договариваться о поставках оружия. Англичане на этот момент сами не имели ничего лишнего. Поэтому, единственное, на что они были способны, это выделить запасы с баз на БВ и в районе Суэцкого канала. На тот момент это было второстепенное направление, так что решение оправданное. Кстати, платить за это оружие не пришлось. Выгоднее было получить дополнительные силы на месте, чем таскать из метрополии или Индии. Другое дело, что размер подарка был невелик. Хватило на 1,5 дивизии.
Пока продолжалась «странная война», в Израиле подготовили экспедиционный корпус в составе 20тыс человек для отправки во Францию. В апреле 1940 г. со стороны Англии и Франции начало проявляться раздражение затяжкой. В конце апреля 1940 г. началась, наконец, отправка во Францию. Погрузились мы в первый транспорт, как селедки в банку, и ту-ту, воевать с нацизмом. Когда приехали, нас в Марселе в военный лагерь отправили дожидаться остальных. Израильское правительство заранее заявило, что не позволит затыкать дырки отдельными подразделениями. Только всем корпусом. Пока остальные 20тыс собирались, загружались, плыли и разгружались, мы отдыхали на пляже. Только очень скоро стало ясно, что пора уносить ноги. Франция удара не выдержала и начала разваливаться. Мы торчали на юге, дожидаясь действий итальянцев. Сначала правительство из Парижа сбежало, потом появилось множество беженцев и дезертиров.
И вот тут я, наконец, перехожу к самому главному, — сообщил Изя. — Знакомству с Ицхаком. Прибегает ко мне разводящий, а я уже лейтенантом был, и говорит, что к воротам приперся какой-то человек, страшно ругается и требует Меера. Выслушал я эмоциональную речь товарища посетителя внимательно и решил, что столь виртуозно ругающийся товарищ, с израильским паспортом в руке, достоин встречи с комбатом. Я у него многим словам научился, хоть и не мальчик, — сообщил он. — Отвел его к начальству, а через час всех подняли по тревоге. Только позже мы узнали, что Петен начал переговоры с немцами о капитуляции. В такой ситуации мы были совершенно лишними. Так что начальство посовещалось и решило вывозить людей из Франции. Но это легко сказать, нужны были суда, и сделать все надо было быстро, пока ни немцы, ни французы не опомнились.
За воротами нас ждало два грузовика с людьми. Они присоединялись к нашим подразделениям и показывали дорогу. 20 тысяч вооруженных людей, имеющих четкую цель и полный паралич власти. Мы взяли Марсель, вместе с портом, вот так, — он показал сжатый кулак. — Все по указаниям Ленина. Почта, телеграф, радио и все дороги перекрыли, так что за городской чертой никто не знал что происходит. Если французы возникали, им давался выбор — уходить с нами или мы их в землю положим. Никто не пожелал всерьез сопротивляться. Так, на словах... А мы шли четко по указаниям, вышибали замки на складах и грузили любое военное имущество на корабли.
— Так он что, в разведке служил, что и людей имел, и знал где что лежит? — удивился я.
— Нет. Во Франции сидела израильская комиссия по закупке военной амуниции и техники. Вот он в ней и работал. Техническое состояние поставок проверял. А люди — это были его кореша из испанских вояк. После поражения республики многие во Францию удрали. Там самые разные люди были. Немцы, испанцы, англичане, евреи, французы, поляки. Ицхак точно знал, где что лежит, а они место показывали. Не просто так, им совершенно не хотелось с немцами общаться, и Соболь пообещал возможность уйти с нами.
Потом в порт начал сбегаться народ. Опять же испанцы-республиканцы, во Франции их много жило, французские и немецкие евреи, раньше не горевшие желанием отправляться в Израиль, пришли больше двухсот поляков, служивших во французской армии, и батальон натуральных французов. А гражданских, вообще тьма набежала. Все они хотели уехать. Почти трое суток мы грабили город и порт. А по-другому и не скажешь... Все, до чего дотянуться могли, грузили на корабли. Только когда стало известно, что к городу движутся с итальянской границы французские части, стали грузить людей. Не меньше двухсот кораблей и из них 74 больших транспортных судна, 3 тральщика. Кроме нас ушло почти 18тысяч человек. Умудрились ободрать судоремонтный завод, потом оборудование в Ашдоде очень пригодилось. Загрузить сотню полевых и полсотни противотанковых, полторы сотни зенитных орудий, 90 бронемашин, полтысячи пулеметов, несколько тысяч бомб, морских мин и торпед, больше трехсот грузовиков, винтовок и патронов на две дивизии вполне могло бы хватить, а уж по мелочи там было столько, что, наверное, долго считали потом. А ведь еще собственное имущество имелось. Людям места просто не было. Переезд во Францию, который мы проклинали за тесноту и плохие условия, по сравнению с этим походом был просто рай.
Дошли до Александрии, людей там сгрузили, тральщики французские остались, а мы имущество в Израиль отвезли. Вот с тех пор Ицхак с нами и остался, начальником боепитания бригады. Лейтенанта получил, уже позже капитаном стал. И еще целую коллекцию иностранных орденов за вывоз людей. Польский, от эмигрантского правительства. Французский, от Де Голля, Израиль ему часть имущества потом вернул. Английский от Черчилля. Только наши зажали. Грамоту какую-то почетную дали. Потом повоевали в Ливане и Сирии, когда петеновских французов гоняли, в Ливии с Тунисом уже всерьез пришлось с итальянцами и немцами. Роммель совсем не подарок был. Я там свой осколок в легкое получил, и отправили меня после выздоровления молодых обучать. Негоден к строевой, — фыркнул обиженно Изя. — А он, как раз в тот же госпиталь попал. Там ему и ступню отпилили. Так что не близкие друзья, но хорошо знакомы. Перезваниваемся, иногда по праздникам встречаемся.
А у тебя точно больше нет? — жалобным тоном спросил он. Я помотал отрицательно головой. — Ладно, я пойду, но имей в виду, сказителю положен гонорар еще с глубокой древности. С тебя бутылка, и не думай, что забуду.
— Ты много добился, сказал Дейч. Но не всех устраивают чужие достижения. Вингейт требует организовать при Генштабе отдельное подразделение спецвойск на основе своих выкормышей, для действий в тылу противника. Что, не нравится?
— Конечно, не нравится. У наших подразделений разные задачи. Мы работаем, по ближним тылам. Иудея и Самария. Его коммандос, в основном в пустыне. А спецназ Генштаба должен заниматься дальними тылами. Совершенно разные задачи. Тем более что у меня большинство арабского не знают. В результате уже сложившуюся роту, с боевым опытом, разгонят, а когда результат будет еще не известно.
— Ты, договаривай, — закивал он. — И тебе, с твоим званием, придется выслушивать указания, вместо того чтобы командовать.
— И это тоже, пробурчал я. — Но важнее, что рота уже существует как сложившийся организм, и лишние перестановки никому не нужны. И на всякий случай добавил — Зачем лишать погранвойска такого замечательного отряда, несущего им славу и благодарность командования?
— Ну, ты вообще обнаглел. На лести выехать вздумал... В общем, слушай приказ. Ты направляешься на обучение в Командно-штабном колледже. Срок обучения там составляет шесть месяцев.
— Зачем в Колледж? У меня реальный опыт командования батальоном!
— А много вас таких развелось, с опытом, но без училища. Война кончилась, содержать такую армию нет необходимости и финансовой возможности. Бюджет министерства обороны собираются безжалостно резать. От лишних будут избавляться. Всем, не имеющим диплома об окончании курсов подготовки командного состава будут снижать звания на ступень-две. Если не забыл, с тобой это уже проделали. Все старше сорока пяти будут безжалостно выкидываться в отставку. Армию сокращают до штатов мирного времени. Остается один из десяти. Отбор будет жесткий. И не надейся, — сказал он, грозя мне пальцем. — Я то учился в английской академии, еще в 30-х. Оставят молодых, перспективных и энергичных. Да — ты у нас такой, только без окончания колледжа — сразу таким быть перестанешь. Бумаги об окончании твоего Мухосранского, — это он подчеркнуто произнес по-русски, — училища не достаточно.
— Краснохолмского, — обиженно сказал я.
— Ты меня понял. Думаешь мало людей с реальным боевым опытом, не меньше чем у тебя? Желающих остаться в кадрах больше чем достаточно. И предпочтение будет отдаваться своим, служившим в израильской армии. А вас, из Легиона, еще тщательно проверять нужно, не засланцы ли вы товарища Берии?
— Ты это серьезно?
— Вполне. У нас опять портятся отношения с СССР, причем без особых причин. Кто-то в Кремле решил, что Израиль слишком завязан на Великобританию и от контактов будет больше вреда, чем пользы. Евреи на высоких должностях становятся подозрительны. Все идет к тому положению, какое было, когда Гитлер со Сталином друг с другом обнимались. Нас тогда демонстративно игнорировали. Второй раз плевок в рожу не понравится даже левым. Вот выборы состоятся, тогда и посмотрим. Коммунисты нам в армии без надобности. Впрочем, англофилы тоже.
