Сергей Калашников - Якут

Гоняемся, понимаешь, за вашим братом, инородцем, чтобы не друг другу, а государю Московскому платили ясак. И тут еще сабли наши об пальмы ломаются, а на морозе и вовсе на куски разлететься могут.

Ага! Вот и понятно, чем баловство моё понравилось атаману. С хладноломкостью я угадал, ну и просто вязкость получилась приличная. Что же, приятно осознавать, что не булат тоже может сгодиться.

— Так что, Миха? Станешь клинки нам делать — от ясака освобожу твой род, — Илья ухмыльнулся. — Один клинок — и год ты никому ничего не должен.

Не сказал бы я, что это щедрая плата, но с представителем власти долго спорить не стоит. Ударили по рукам. В конце концов, рецептура записана — повторить нехитро.

Хотел уже прощаться, но Илья остановил меня:

— Слушок идёт, что Никодим речи твои слушает и дела его от этого идут всё лучше и лучше. А мне ты чего присоветовать не хочешь? — и смотрит насмешливо.

— Так чего тут советовать-то?! Чай ты и без меня видишь, как купчина магазины обустраивает. Сам ведь то же на свой манер ладишь — с землицы Бытантайской тамошний тойон тебе за весь наслег ясак привозит. И вместо того, чтобы с пищалями по тайге куралесить, ты с ним разговор дружелюбный заводишь. Другие кинээс посмотрят на это, да заместо того, чтобы воевать, лучше в гости приедут, ясак привезут, на погоду пожалуются ли на утеснение от соседей.

— Дурак ты, Миха, что с тебя взять? — атаман отчего-то выглядит радостным. — Ступай, давай, сабли делай.

Не, ну форменная ерунда ведь получилась. И не слезет теперь с меня казачина — подавай ему клинки. Думаете, он удовольствуется одной саблей в год? Как бы не так. Вот уж что влип, то влип. Пора, однако, перепрятываться, причём срочно. Нашли, понимаешь, саблекуя себе… — весь трагизм ситуации дошел до меня не сразу. Вот есть люди, умеющие встраиваться в узлы государственной машины и даже приобретающие от этого какие-либо выгоды. Мне же это даётся с трудом. Даже в школе — а это, как ни крути, слепок с со страны, вернее, с отношений между людьми, страну населяющими — не был на хорошем счету. Правда, там мне удавалось и не сильно обнаруживать свои наклонности, потому что было нас много. И ни одного идеального ребёнка на весь класс.

Но тут-то — чисто прыщ на ровном месте.

Так вот, сетуя на неудачное стечение обстоятельств и на свою непредусмотрительность, я уже совсем было засобирался домой, как приказчики нашего купца взяли меня под белы рученьки и доставили на торговое подворье. Тут уж ничего не скажешь — учтивость и предупредительность из них просто пёрли. Хоть и нет нынче дома хозяина, и даже не говорят мне, где он, но и угощение выставили, и разговор повели о делах. Сложилось впечатление, что отнеслись ко мне, как будто я тут никак не меньше, чем в половинной доле.

Ну да, наверное, если по сути дела, то никак не меньше. Да только Никодим бы этого мне ни за что не показал. Хотя, если по-честному, далёк я от этого. Какую цифру мне ни назови — хлопну глазами и головой кивну. Собственно, так я и делал между глотками медовухи, и приказчиков нахваливал, и про ловкость их и поворотливость отзывался с великим одобрением. Заодно вызнал и цену доброй сабли. И очень доброй. И такой, которая лучше всех. Потихоньку огорчение меня отпускало, и ещё я узнал, что из оружия, отобранного у якутов, русские кузнецы тоже неплохие клинки делают, хотя и поплоше моей, но тоже на морозе не ломаются.

После уж кто-то проговорился, что с верховьев Лены был от Никодима гонец, будто нашли они Байкал-озеро. Строят там магазин — с местным населением торговать. А лодки из реки повезут зимой на полозьях за лошадьми. Пока дорогу разведывают и собираются что-то в ней улучшать. Ну да, там двенадцать километров всего, но это всё же гористое место. Да хоть бы и просеку прорубить — всяко время требуется невеликому их отряду.

По всему выходило, опыт прокладки трасс через Сибирские просторы Никодим приобрёл и никуда не торопится. На будущее сразу делает, не на один поход. Так что рассказал я про то, что из того Байкала стоит поискать пути в Амур. Ну и про то, что якуты должны крепко полюбить чай.

А вот тут мне и налили кружечку.

Да, чай я люблю. Наверное, это такая у нас национальная черта. Просто большинство моих соотечественников об этом ещё не знает. Не помню я точных дат, однако до сей поры никто этим напитком меня ни разу не угощал и никаких упоминаний о нём я не слышал. Ясное дело, поинтересовался я ценой. А нет её, цены. Не сложилась. Это пока диковинка, угощение, а вовсе не товар. Ну что тут поделаешь — видать как раз угодил я в момент, когда это роскошь, доступная немногим, только входит в употребление.

Отсыпали мне примерно фунт почерневших чуть скукоженных листьев. Либо готовить их пока толком не умеют, либо сохранять при перевозке — очень много мелкой, похожей на пыль трухи, такой, что в моё время в одноразовые пакетики паковалась. Ну, эти, на ниточках.

Разговор вышел для приказчиков интересный. Они от меня получили указание и на товар, обещающий стать востребованным, и на самый короткий путь, которым до него можно добраться. Хе-хе. Что-то разбаловал я купечество русское.

Глава 15. Отчего бывает неуютно

Несмотря на прекрасное настроение, в котором покидал я Никодимово подворье, неприятный осадок от разговора с атаманом оставался на душе и давил на нервы. Человек этот, плох он или хорош, умён или глуп, добр или зол, является самой высокостатусной особой по всему нашему району. Я имею ввиду бассейн реки Яна. И причина этого статуса — организованное и сплочённое казачье воинство.

Пусть этих людей десятки, но они подчиняются одному командиру и это — профессиональные солдаты, вооружённые самым современным оружием.

Одним словом — достанет меня Илья, где захочет и когда пожелает, если сможет дотянуться. С большим якутским родом он, пожалуй, не станет связываться без крайней нужды. Но за моей спиной нет вооружённой силы, которой он смог бы опасаться. Не стоит забывать — времена нынче не те, когда писаный закон кого-то устрашит. А по обычаю — слуге государеву в пределах, за которые он отвечает, никто слова поперёк сказать не посмеет. Одним словом — неуютно мне сделалось.

Дело не в том, чтобы сделать несколько кавалерийских шашек. Тут беда иная. Коли слуга государев чего добился, то по команде он об этом доложит в наилучшем для себя свете. И, конечно, тут же получит сверху и благоволение, и наказ — добиться ещё большего. За одной шашкой потребуется вторая, десятая, сотая — и ничего я с этим не поделаю. Одним словом — нужно срочно исчезать из поля зрения казаков. Вот включился у меня таким образом орган интуиции, и всё тут. Не знаю, может быть, я и не прав.

Поехал я в наш бывший дом на Бытантае. Сухим путём да летом это три дня всего в один конец. Вторую ночёвку спланировал у Элляя — так оно и вышло.

Люблю я в этом доме останавливаться у весёлого кузнеца. Мы поговорили с ним о делах его — он за зиму, пока стояли ветреные дни, плавил прямо в тиглях сталь по одной и той же рецептуре — она у него получается стабильного качества, и вполне устраивает других мастеров. Вы будете смеяться, но расходятся эти лепёшки, преимущественно, через торговую сеть Никодима.

Стальные тросики для арбалетных тетив мастер тоже делает понемногу, но это, скорее для души. А ещё у него летом работает молот с приводом от нижнебойного колеса, тот самый, которым мы предполагали проковывать крицы. Но криц нынче нет, так что он приспособился пользоваться этой приспособой для других поделок — окрестным-то жителям за своими надобностями тоже сюда идти приходится.

На другой день к вечеру я уже был в посёлке у серебряной шахты. Тускул, что заправлял тут делами, как раз собирался на Адычу. Та самая долблёнка-тримаран, уже была нагружена слитками серебра, облуженными для скрытности, и замотанными в старые поистёршиеся шкурки — это, чтобы не царапнуть ненароком. С этим человеком я поговорил начистоту — он и так хранит одну из важнейших тайн, причём, надеюсь, делает это осознанно.

Тут тоже было чему порадоваться — ножницы, щипцы трёх видов освоили без меня. На всё имеются шаблоны, матрицы, пуансоны — я ведь горячую штамповку показал ещё, когда мы для арбалетов детали делали, а он перенял эту методу и для других вещиц. Ну да не об успехах речь. Мне на новом месте помощники потребуются, а тут они во множестве, и кое-кому их них уже пора подумывать о собственной семье. Поэтому я и прибыл в это самое место, где в своё время организовалось что-то вроде училища.

Подростки, что первыми начинали, уже стали вполне взрослыми юношами, и трое оказались готовы вместе со мной поискать счастья на новом месте. Вообще-то желающих было больше, так что пришлось выбирать. Лошадок для них взял тоже у Тускула — он не обеднял. Теоретически они вроде как и без того принадлежат мне, но на этом мы внимания не заостряли. То есть, договорились полюбовно.