Андрей Архипов - Ветлужская Правда
– Не без этого, да и расспросил его по свежим следам. Как ты, вероятно, знаешь, немалую прибыль ростовский князь получает с того, что сплавляет вниз по Волге лес, да не простой, а…
– А заколдованный! Замучил уже своими присказками!
– А знаешь ли ты…
– Все мне ведомо! И то, что хорезмийскому шаху осадные башни и тараны нужны! И то, что для этого приходится лютой зимой идти в самый чащобный лес, чтобы рубить там столетние великаны и тащить их до таяния снегов к ближайшей воде, дабы во время весеннего половодья спускать этакую тяжесть на плотах вниз по течению… Даже знаю, в отличие от тебя, что булгарцы все это по дешевке скупают, поскольку резона им нет суздальских торгашей на полудень пускать. Так что князь Юрий с этого имеет не так уж и много, да и эту малость тратит на оружие из Хорезма, уж не знаю только, какими путями оно к нему идет!
– Вот именно, Трофим… Именно на оружии и строится пока любое сильное государство. Ключевое слово тут «пока», но не суть… На чем основана мощь Киева и Новгорода? На железных рудниках Теребовля, Перемышля, месторождениях Старой Руссы и… И все! По сути дела на остальной территории Руси нормального железа нет, из болотной руды что-то путное выковать ни у кого не получается.
– Мы же смогли!
– Только из-за того, что примеси научились выжигать… А домницы и конвертер до нас еще никто не строил!
– Нам это только на руку, – нехотя согласился с приведенными доводами воевода, однако тут же подпустил в разговор ложку дегтя: – Но добрые клинки мы по сию пору не рискуем ковать!
– По крайней мере, пока не получим выксунское железо. Однако ростовский князь обо всем этом не знает, пользуясь лишь невнятными слухами о том, как мы в домницах из дерьма конфетку лепим!
– И что?
– А то, что вместо заготовки дерева решил он в эту зиму попробовать добывать железную руду, благо болот хватает, а наше серебро глаз режет…
– Только руду?
– Наверняка попытки построить домницы тоже не за горами. Хорошо еще, что все так вышло, а не воевать нас Юрий собрался, за ним не заржавело бы… Кстати, присматривать за рудными копачами князь поставил монастырскую братию, поскольку места добычи частью на церковных землях оказались. За это он епископу долю малую обещал со всего железа, помимо обычной десятины со своих доходов…
– Погоди со своей братией… Зимой добывали?
– Ну да, как и мы, вырубали болотные рудные линзы кирками да лопатами. Вот только мы пользуемся передвижным срубом, дабы при оттепелях болотная жижа копачей не завалила, а они по первому времени не догадались. Да и инструмент у них был аховый, я уж не говорю о продолжительности рабочего дня и о том, что ни о какой бане для работников с промокшими ногами речи не было. А уж лечение для хворых…
– А что князю было делать, своих лекарей туда отправить? Других нет! Русская земля всегда становилась на ноги трудом тяжким! Как же без этого? Иногда и пожертвовать кем-то надо…
– Какие красивые слова… – мечтательно произнес Иван и неожиданно сорвался на крик, до белизны сжав кулаки: – Только не трудом, Трофим, не трудом она становилась на ноги! А костями работных людишек, кои без числа и счета ложились в эту землю!
– Мыслишь, князь с воями кровь не проливают, защищая свою отчину? – вновь набычился воевода.
– Свою отчину, Трофим, и свое добро! Ты это сам сказал! И о людях они вспоминают лишь тогда, когда тем нужно повинности исполнять или уроки на погост сносить.
– Пустое молвишь!
– Верно, специально перегибаю палку! И даже прекрасно понимаю, что без жертв и принуждения иногда и нам не обойтись, поскольку делаем те же самые вещи и находимся в тех же самых условиях! Но и ты пойми, что справедливость, о которой мы все так много и прекрасно говорим в последнее время, в конечном счете заключается лишь в нормальном отношении власти предержащей к своему народу! А если такого отношения нет или подданные чужого рода-племени, какими мы будем, например, для булгар, то… Короче, прочитай эту бумажку, а потом мы с тобой поговорим!
Трофим одарил собеседника настороженным, обжигающим взглядом, поднес переданный ему лист к лучине и начал шевелить губами, пытаясь разобрать неровные строки старой азбуки.
– Боярину Василию Григорьевичу от раба божьего Кузьмы… – негромко зашелестел голос воеводы. – В год… э-э-э… шесть тысяч шестьсот двадцать шестой от Сотворения мира… так. Хм… Вышло шесть десятков смердов… ага, шесть возов репы, да рыбы, да проса… Так, тут про обустройство, да как придавило одного работничка деревом, когда избу ставили… вот, начали копать. И что?
– Читай, читай, – невесело ухмыльнулся Иван, перехватив очередной недовольный взор Трофима. – Самое интересное начинается…
– Ага, прошел день, загрузили три воза да сладили новые лопаты и колья, понеже… Это что, Иван, у них ни ломов, ни заступов? Да и лопаты, судя по всему, обычные, деревянные…
– А я тебе что про инструменты говорил? Думаешь, почему ни один идиот, кроме нас, зимой руду не копает?! И самим кончать бы надо с этим гибельным делом, но без запасов к весне ничего бы у нас не сладилось с нашими планами.
– Н-да… Вот про оттепель пишет, стали воду вычерпывать из ямы…
– Это их уже совсем приперло! Обычно болото до конца не промерзает и под ногами хлюпает постоянно!
– А то не знаю… – Воевода нахмурился и начал уже более внятно озвучивать написанное.
«Оползень накрыл трех копачей из твоего ближнего сельца, и двое из них там и остались, лишь воткнули на этом месте крест, да монастырский чернец произнес заупокойную…»
«А еще через седмицу лихоманка унесла троих людишек: Прохора, что на выселках живет, да хромого Петра, да…»
«А еще сломал ногу Кузьма…»
«А трое угорело насмерть, потому что тот Кузьма напился пьяным и…»
«А Фому задрал медведь, а того Фому, что косой на один глаз, зарезали, а кто и за что, не ведаем…»
«А еще трое пытались сбежать от тяжких трудов. Никуда бы они от работных дел не делись, но по велению чернеца их побили батогами. Не вели более никого наказывать, потому как один из них преставился из-за побоев, а остальные от той же лихоманки…»
«А ближе к весне от тех же трудов потеряли еще пять душ, а опосля еще троих, а остальные испытывали сильный глад и лишения…»
«Засим княжье повеление справлено…»
– А это что, Иван? Начеркано что-то…
– А это тиун приписал «Прости мя, Господи», но потом все зачеркнул от греха подальше…
– Кхм…
– Вот именно.
Глава 8
Пока мы живы!
– А мне дашь глотнуть из твоей бутылки? А, Ексей? Только не прикидывайся, что плохо понимаешь! Насколько я знаю, ты в школе был десятником, так что волей-неволей должен был выучить нашу речь…
Осознав, кто его окликает, черемисский подросток, до этого о чем-то негромко переговаривающийся с соседом, слегка зарделся и неловко одернул заляпанную пятнами разводов рубаху. И лишь после этого под негромкие хохотки ветлужских пацанов вскочил и, коротко поклонившись в сторону полусотника, потянул спрятанную за спиной глиняную емкость. Неказистая фляга сразу же пошла по рукам, сопровождаемая демонстративными попытками юных воинов ее открыть и понюхать содержимое, которое и без того грязными потеками расползлось по поверхности сосуда.
Однако через некоторое время столь заинтересовавший полусотника предмет все-таки дошел до места назначения. Не торопясь, Иван потянул грубую деревянную пробку, не слишком плотно сидевшую в узком горлышке, и осторожно принюхался к прянувшему из бутыли подозрительному запаху. Удивленно вскинув брови, он тут же решительно отхлебнул резко пахнущую жидкость.
– Хм… Евсей! Ой, Ексей! Да это же брага! По крайней мере, что-то близкое к ней!
– Ну… – замялся тот и смутился окончательно. – Может, и так, название мне неведомо.
– Ничего не хочешь мне сказать по этому поводу? – недоуменно уточнил полусотник.
– А… да! Замыслили мы умыкнуть зелье колдовское прямо из подклети дружинной избы, – еще раз поклонился Ексей и махнул рукой в сторону посмеивающихся мальчишек. – Как иной раз ваши хлопцы на игрищах делают…
– Колдовское, говоришь?
– Наши старейшины с ног валились от него, после того как воевода обнес их братиной! Ух, ядреное! А говорят, что недужных оно, наоборот, с того света поднимает! Правда, его самого мы не нашли, но зато эту… бражку, из которой оно варится, все-таки умыкнули!
– И как же вы это умудрились сделать? – поперхнулся Иван, недоуменно оглядывая довольные лица собравшихся.
– Так лекарь через Микулку погнал нас в дом Любима за травами и кореньями разными! Он на выселках Алтыша лечил, а мы… Вот мы по пути и сподобились…
– Уж не пить ли вы это собирались?
– Не, лишь удаль свою тешили, а Микулка и вовсе собирался тем зельем ногу растирать!
– Ногу, говоришь… Что-то мне кажется, будто его потуги полечиться шиты белыми нитками! Ладно, устрою я этому умнику внеплановое купание, а то и обломаю пару розг об ягодицы при случае. Ты мне лучше вот что скажи… Смысл во всем этом какой? Раньше ребята хоть на команды делились и по пути друг другу противостояли. А вы чего этим добились?
