Федор Вихрев - Третья сила. Сорвать Блицкриг!
А вот еще одна чрезвычайно интересная тема. Цель нашей революции.
Ну, с целью все понятно, преобразование общества на социалистических принципах. Уйти от рабской зависимости — это достойная и нравственная цель. Но вот дальше, как ни странно, знания будущего не дают ответов. Ответы типа «впереди вечное ням-ням» меня не то чтобы не устраивают, но не верю я в такое предназначение мыслящей материи. Кстати, и христианская религия в такое не верит.
А во что преобразовались наши цели? По мнению очередных революционеров конца двадцатого века, цели преобразовались в иррациональное желание партийной власти содержать жителей страны в намеренно скверных условиях. Глупость, конечно, сами постулируют и сами себе верят. Кстати, надо бы спросить у наших гостей, а как в чисто материальном плане жилось в ее будущем, что, любопытно, они по этому поводу скажут?
Но вернемся к целям революции.
А цели-то надо разделять. Одна цель — воссоздать условия жизни, достойные людей свободных. Но в противовес ей стоит цель выживания в агрессивном окружении. Для ее реализации надо строить заводы и копать каналы. Кстати, еще одна любопытная мысль из будущего — система лагерей имела не только цель борьбы с политическими противниками, но и чисто экономическую подоплеку. Уже не помню, кто из бывших заключенных в том мире сформулировал: «У страны просто не было средств иными способами быстро поднять экономику, вот и пришлось нам быть рабами. И кто мне ответит за мое десятилетие на Колыме?»
И все же, существует же идея мировой революции? Не так прямо, но существует. Если персонифицировать, то и Троцкий, и Иосиф Виссарионович — сторонники этой идеи. Пусть она трансформировалась в декларируемую и справедливую необходимость защиты революции и государства, но идеи имеют свойство не умирать.
Но давайте разберемся. Если судить по источникам из будущего, то товарищ Троцкий был сторонником быстрейшего решения этого вопроса. Товарищ Сталин, будучи много практичнее, понимал: сначала надо создать промышленную базу. Но в любом случае — или мы их, или они нас?
Ну а вы, товарищ Карбышев, вы, что же, изменили себе, и вам стало дорого соотношение хозяин — раб? Нет, не стало. Ну и что вы себе думаете — вся эта правящая миром мерзость согласится видеть угрозу своему существованию, постоянно видеть пред глазами СССР? Нет, конечно. Так что же вы так мечетесь?
Но информация из будущего просто убийственная.
Природа не терпит разрыва функций. В этом смысле мгновенная мировая революция также невозможна. Но и христианская мораль, и левые идеи по своей глубинной сути едины и будоражат гуманные умы гораздо дольше, чем две тысячи лет. Я подозреваю, идеи эти являются отражением человеческой природы. И как вы считаете, товарищ Карбышев, чего ждать в будущем, в том числе и недалеком? А ожидать нам приходится или продолжения реализации планов быстрой мировой революции, но тогда будет повтор будущего. Или той же мировой революции, но растянувшейся на десятки, если не сотни лет. А вот при таком варианте все силы нашего государства будут вкладываться в человека, прежде всего в его культуру. Танки и бомбы также понадобятся, но как это прозвучало у наших потомков: «Доминировать должна культурная экспансия». Ну что же, посмотрим. Кстати, ничему, мне кажется, такой подход не противоречит, по крайней мере, разрыва функции не наблюдается.
Мне же хочется понять, как может измениться наша история и какова в этом роль наших молодых людей.
С этими мыслями я поджидал в штабе Нику.
Она появилась, как всегда, стремительно, и после приветствия я спросил:
— Ника Алексеевна, не согласитесь ли немного мне помочь?
Она удивленно повернулась в мою сторону.
— Вы же историк, а существо вопроса как раз по вашему профилю. — Собеседница слегка нахмурилась, но я, не дав ей ответить, продолжил: — Дело в том, как вы сами видите, у меня катастрофически не хватает времени. А понять для себя, что же произошло в вашем мире, то есть в нашем будущем, жизненно необходимо, в том числе и для принятия решений относительно наших сиюминутных практических действий.
— Ну, если вы так ставите вопрос, я вас слушаю.
— Ника, сразу хочу предупредить: о политике в наше время говорить не принято, и мое мнение таково — без согласия поднимать эту тему неэтично. Потому спрашиваю: вы согласитесь немного со мной пообщаться?
— А куда я денусь с подводной лодки? — озорно ответила Ника очередным жутковатым афоризмом будущего. — Дмитрий Михайлович, в наше время о политике говорят все, кому не лень, так что для нас это какой-то неэтичной темой не является. Демократия тем и отличается, что каждый может иметь свое мнение о политике, хотя это мнение сугубо субъективное — у нас по этому поводу нет единой линии партии.
Слушая Нику, мне подумалось, что я слышу некоторый штамп, что-то в ритмике сказанного мелькнуло схоластическое, но чтобы не уходить в сторону, я спросил:
— Ника, мне любопытно ваше мнение: что с точки зрения истории произошло с СССР? В ваших ноутбуках я кое-что нашел, но все поверхностно, наличествует лишь некоторая хронология событий, при этом практически полное отсутствие осмысления и анализа произошедшего. И это странно: прошло двадцать лет с начала ваших реформ, и ни одной серьезной работы! Почему? Но я увлекся, что же произошло, на ваш взгляд, с СССР?
— Давайте вопросы по очереди. Что произошло в СССР… много чего. На поверхности лежит явное экономическое отставание от окружающего мира. Причин этого было несколько, тут и изоляция от окружающего мира, и отсутствие у граждан ощущения личной свободы. Нельзя всех уравнять — люди значительно разнятся по своей природе. Одни хотят реализации своих способностей, своих идей, другие хотят просто жить, а когда это все держится в жестких рамках, человек теряет способность мыслить… а когда таких — тысячи, страна теряет интеллектуальный и созидательный потенциал. Что характерно, это явление коснулось всех граждан, в том числе и руководителей страны. Нельзя было просто открещиваться от проблем — если партия сказала, что проблем нет, но всем очевидно обратное, результат предсказуем: проблемы, не решенные вовремя, превращаются в снежный ком, которому без разницы, что сметать. Одного человека или государство. Партийная линия не должна быть шорами на глазах лошади: только вперед, и ничего больше по сторонам не вижу. А цель? Вы думаете — мировая революция? Дмитрий Михайлович, декларируемой целью был коммунизм и процветание советского народа. И более ничего. Противоречие двух систем привело к созданию двух лагерей — «красной» и «демократической» экспансии. Пережив одну войну, Советский Союз радостно окунулся в другую, «холодную», что усугубило экономические проблемы. История рассматривает лишь причинно-следственное развитие событий, хотя для объяснения происходящего частенько привлекаются субъективные, зачастую выгодные для какой-то конкретной группы мотивирования.
— Если я вас правильно понимаю — основная причина связана с торможением развития общества и утратой нравственных ориентиров? — уточнил я.
— Нет, скорее, пресыщение запретами, слишком нравственно — так же плохо, как и безнравственно, — грустно усмехнувшись, ответила Ника.
— А как вы представляете себе наши органы? Вы считаете, что это некий иррациональный репрессивный механизм или способ защиты от угроз как внешних, так и внутренних?
— По этому поводу можно сказать и со стороны человека, который был в этой системе, и с точки зрения обывателя. Нам нужны сильные органы, которые могут реализовывать функции контроля и исполнения решений власти. Но эти органы не должны вызывать испуг у обывателя, а только уважение, которое мы растеряли. Да и в ваше время к этому ой как приложили ручки! Без самой банальной милиции страна превратится в неуправляемую машину. Так что, с одной стороны — очень нужные органы, а с другой — в Союзе явно перегнули палку и сделали палачей и пугал. Найти золотую середину — это очень сложно даже в наше будущее время… А насчет внешних угроз, вы не поверите, только недавно — это по нашему времени недавно — появилась открытая информация об их деятельности. Борьба со шпионами будет продолжаться всегда… Государственная безопасность — ГБ, НКВД, СМЕРШ — это нужные организации. Сейчас, в период войны, — очень нужные, но перегиб никогда никому на пользу не шел. Перегнуть палку очень легко, а вот выправить ошибки — невероятно трудно.
Я для себя решил пока не делать никаких выводов, но слушать и наблюдать за мимикой, поэтому задал следующий вопрос:
— Ника Алексеевна, вы историк и много на эту тему читали в своем мире, но все же — каков ваш личный прогноз реакции руководства СССР на ту информацию, что вы нам принесли?
— Осторожный — это в первую очередь. Осторожный и недоверчивый, но при этом, если наши нововведения реально прошли полевые испытания — что сейчас и делают ребята, — то будут приниматься на ура. Любую информацию надо проверять — и у вас, и у нас в правительстве сидят не дураки, кроме некоторых — не буду тыкать пальцем, он еще не родился, — но сейчас такое время, что вся полезная информация будет использована на сто процентов. Только вот кто будет определять, какая из модернизаций реальна, а какая выдумки, не заслуживающие внимания, — это работа специалистов и наших парней. В данном случае — вы не поверите, но я говорю честно — в этом и будет ваша основная роль. Если вы нас не поддержите и мы не сможем реализовать наши возможности — что бы мы ни рассказывали в Союзе, все будет приниматься долго и со скрипом.
