Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка
А еще служанка не делает тебе мозг. Она этого просто не умеет, потому что приучена к покорности годами муштры. Неискушенная все-таки Огняна до того, что и слов не подобрать. Тело на шестнадцать лет, мозги на десять. Это такая прелесть, оказывается! Прямо как Людмила моя в первые пять лет брака, пока турбулентные вихри в пустоте между ушами не внушили ей, что она Богиня. Вот и Огняна просто лежит у меня на плече и уютно молчит. Она ничего не просит, ни на кого не клевещет, просто мурчит как довольная кошка. Она, наконец, узнала, что в постельных упражнениях есть немало приятного и для женщины тоже, и это стало для нее полнейшим откровением.
— Что ты хочешь больше всего на свете? — спросил я ее в очередной раз.
— Вашей светлости служить хочу, — ответила она не раздумывая. — Ничего не надобно более. Я сыта, одета, вам мила. Чего еще можно желать?
— Сделаешь для меня кое-что? — спросил я, не понимая, как можно купить человека, который и так твой с потрохами.
— Все, что хотите, ваша светлость! — промурчала она.
— Я тебе скажу кое-что, а ты не издашь ни звука, — прошептал я ей на ухо, — Нас могут подслушивать. Меня скоро захотят отравить. Это может случиться сегодня вечером, а может, и через год. И сделают это твоими руками.
— М-м-м… — попыталась заверещать она, но я был готов и заткнул ей рот.
— Я же сказал, ни звука, — шептал я. — Я знаю, что ты ни за что этого не сделаешь, поэтому приказываю: что бы тебе ни сказали, соглашайся. Скорее всего, через тебя передадут вино, или сладости, или еще что-то. Важно, что это не попробует кравчий, а поднесешь мне это ты. Если ты откажешься, то умрешь в ту же минуту. Тебя могут и вовсе ни о чем не просить, просто вручат поднос и прикажут нести. Тогда мы умрем вместе.
Огняна смотрела на меня огромными глазищами, из которых ручьем текли слезы. Ее плечи тряслись в рыданиях, и она мелко-мелко мотала головой из стороны в сторону. Нет, она не хотела этого.
— Сделай это для меня, — прошептал я. — Прошу. Если ты не согласишься, то меня убьют как-нибудь по-другому. Поняла?
— Поняла, — выдохнула она, глотая горошины слез. — Если что-то такое случится, доложу вам тут же.
— Умница, — чмокнул я ее в распухшие губы. — И ты очень красивая. Я подарю тебе золотые сережки.
— И-и-и! — в восторге завизжала девчонка, из чего я сделал вывод, что служить мне вовсе не предел ее счастья. Она просто не знала до этого, что так тоже можно.
— Позови-ка мне эконома, — сказал я, понимая, что уже пора вставать. День сегодня расписан по минутам.
— Слушаюсь, ваша светлость, — она оделась немыслимо быстро, и уже успела присесть в поклоне, щипнув пальцами подол.
Божка местного разлива я встретил лежа в постели, потягивая кофе и читая газету. Он постоял пару минут и напряженно сопел, пока я соизволил оторваться от чтения. Нужно было закрепить успех, сделав направление вражеского удара безальтернативным. Пусть у них будет лишняя возможность. Вдруг это спасет мне жизнь.
— Я доволен тобой, Симон, — лениво сказал я. — Девку ты мне подобрал — просто огонь. У меня такой никогда не было.
— Рад угодить вашей светлости, — с непроницаемым лицом склонился эконом, невысокий, полный мужик лет сорока. Большая шишка для здешних мест, ведь дворцовое хозяйство — огромное. Одних только служанок здесь несколько сотен, а есть еще дворники, конюхи, истопники…
— Я уеду скоро, — продолжил я. — При моей особе ее оставишь. Тяжелой работы не давать, из дворца ни ногой. Кто на нее посмотрит, в шахте сгною.
— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился эконом. — Как прикажете.
— Не задерживаю, — небрежно махнул я. — Пусть Огняна придет. У меня омовение сейчас, прислуживать будет.
Ну вот, крючок заброшен, будем ждать поклевки. Исходя из того, что я знаю, моего дядю, цезаря Святослава, отравили именно так, руками любимой женщины. Они умерли вместе, выпив вина, а до заказчиков так и не докопались. Все концы зачистили так тщательно, что только диву даешься. Накидали ложных следов, и все они вели куда-то на север, в мелкие словенские княжества. Думаю, наши нобили не станут менять подходы, если они уже принесли свои плоды.
Хорошее мне все-таки тело досталось, сильное и гибкое. Я совершенно спокойно могу сделать сальто с места, а наставник фехтования доволен моими успехами. Не то, чтобы я смог его достать, об этом речь пока не идет. Но и сливаюсь я уже не так быстро, как раньше, и даже иногда заставляю его попотеть. При такой скорости хорошим фехтовальщиком мне не стать еще пару лет, и любой нобиль сделает из меня решето. Они-то учатся владеть шпагой с детства. Ну да ладно, какие наши годы. У меня на сегодня первая встреча в Черном городе. Дедушка Яромир нашел мне подходящего механика на все руки.
Я смотрел на тощего, взъерошенного мужчину лет сорока с изможденным лицом и отрешенным взглядом. Худой как смерть, смертельно бледный от нахождения в шахте, он до сих пор не мог привыкнуть к яркому свету и все время жмурился. В записке, подготовленной для меня, написано следующее: Милош, сын Злобин, тридцать восемь лет. Механик, скульптор, художник, алхимик. Произвел фурор при дворе, представив мраморное распятие Иисуса для одного из храмов. Выражение муки на лице Спасителя было настолько достоверным, что люди плакали, будучи не в силах оторвать от него взгляда. Невероятно талантлив. Осужден на пожизненный срок, когда выяснилось, что для получения той самой достоверности он примотал своего натурщика к кресту и пытал его несколько дней. Мастерская нелюдимого художника была за городом, и несчастный скончался от ран.
— Не жаль натурщика-то? — для проформы спросил я, оторвавшись от бумаги.
— Я сотворил истинную красоту, которая переживет века, — упрямо посмотрел на меня Милош. — Что по сравнению с этим жизнь простого человечка.
— Справедливо, — почесал я бритую голову. — Хотел бы ты перевернуть этот мир, Милош, и получить все, о чем не
