Бесноватый цесаревич - Александр Яманов
Это как раз понятно. Екатерина очень много сделала, чтобы сгладить последствия раздела Речи Посполитой. Многие поляки получили посты и прочие милости. Было заключено немало браков между польской и русской аристократией. И здесь я, весь такой борец с католичеством. А поляки, австрийцы с испанцами и есть оплот этого самого католичества. Австрийцы вообще наши главные союзники уже семьдесят лет, что для истории чуть ли не рекорд, хотя я в гробу видел таких союзников. Понятно, что этот пассаж предназначался больше для австрийского посла и польских дворян.
В полной тишине выхожу из залы, которая уже заполнилась под завязку. Расталкивать никого не пришлось, публика сама организовала мне коридор, но горячее дыхание стоящих вплотную людей ощущал буквально всем телом. Ухмылки и откровенное злорадство на многих лицах не вызвали у меня никакой реакции. А вот полные слез глаза Юли и бледная как мел Лиза резанули, как ножом по венам. Александр стоял рядом с ними, но по его лицу нельзя было прочитать никаких эмоций.
– Я пройдусь пешком до дворца. Вам лучше остаться, пока не закончится праздник, – произнес я с улыбкой супруге.
Воспитание не позволяло ей разрыдаться, но она была близка к срыву. Я немного покрутил головой, показывая, что нельзя проявлять эмоции. Юля девушка умная, поймет. Кивнул Лизе с братом и пошел далее, сквозь еще более уплотнившийся коридор из придворных.
Дорога к выходу показалась мне бесконечной. Десятки лиц, яркая одежда, спертый воздух с запахом духов вперемешку с потом, перешептывания и презрительные взгляды, нервный смех. Я не обращал внимания ни на что. С трудом душил и прятал внутри себя бешенство, которое меня просто распирало. Странная реакция, опять лезет подсознание прежнего Константина. Я с пониманием отношусь к обструкции от Екатерины. Зарвался и наговорил много лишнего. Она обязана была отреагировать. У выхода понял, что не помню, где моя шляпа. Но тут, как джинн из бутылки, возник Дугин с моей двууголкой. Вышел на улицу, вдохнул свежий сентябрьский ветер, отмахнулся от кареты, дверцу которой уже распахнул лакей, и медленно пошел в сторону Мраморного дворца. Постепенно успокоился и начал анализировать прошедшие события.
Глава 9
30 сентября – 11 октября 1796 года, Российская
империя, Санкт-Петербург – Гатчина – Великий Новгород
На фоне приема и скандала, спровоцированного Екатериной, день рождения Павла прошел скромно. Посетить торжество я планировал и до приказа отбыть в армию. Мы с Юлей приехали ближе к вечеру. Вот нет у меня никакого желания несколько часов наблюдать за муштрой гатчинцев, другие развлечения редко увлекали Павла. А так приехали прямо к ужину, прекрасно пообщались со всеми, особенно сестренками. Кроме семьи и нескольких приближенных Павла, за ужином никого не было. Больше всего напрягала мерзкая рожа Кутайсова[32]. Послушали музицирование сестренок с Марией Федоровной, очень умилительное зрелище. Сама атмосфера была добрая, будто это обычная семья, а не представители правящей династии. Павел шутил и был необычайно любезен, складывалось впечатление, что он сегодня просто переродился.
На следующее утро я отбыл в Новгород. Юля планировала задержаться на несколько дней в Гатчине. Уж очень на нее насели сестренки, которые хотели пошептаться о последних новостях. Это даже хорошо, пусть немного отвлечется, тем более ей самой нравилось общаться с девочками.
Отъехав буквально на десяток верст от тесного мирка дворцов и особняков, я начал понимать, какая пропасть лежит между столицей и провинцией. И еще большая разница между жизнью дворян и простого народа. К внешнему виду, общей убогости крестьян и их жилищ я привык сразу. Но многие вещи не переставали меня раздражать. И в первую очередь это запахи. Если на амбре конского пота я давно перестал обращать внимание, то все остальное заставляло постоянно морщиться и дышать через платок, пропитанный кельнской водой. Запах гари от свечей и печей с готовящейся пищей на почтовых станциях. Смрад немытых тел и нестиранной одежды большинства людей, грязные руки, ужасные ногти, нечесаные и свалявшиеся волосы. Ощущение, что каждый второй мается желудком, а отсюда ужасная вонь изо рта, это без учета аромата чеснока и лука. Про амбре туалета я вообще молчу, здесь лучше сравнить с химическим оружием. Даже нелепый стульчик из моего дворца, который исполняет роль унитаза, казался величайшим изобретением в истории человечества. Надо будет довести до конца дело с нормальной канализацией и фаянсовым ватерклозетом во дворце. Заодно бумагу в рулонах, что ли, придумать. Поход в туалет – это целый процесс. Мужчинам еще нормально, а вот как мучились дамы. Не проще ли было оборудовать дворцы нормальной канализацией, тем более что она была давно известна. В дороге вообще кошмар.
Дамы таскают с собой бурдалю[33]. Когда увидел первый раз, ржал как конь. Юля на меня тогда жутко обиделась. А если приспичит по-большому?
Еще с одеждой надо решать, особенно со штанами. Ширинки нет, лосины и мундиры узкие, с неудобными воротниками, треуголки и двууголки – какой-то ужас. Первые несколько дней ношения этих убожеств были поиском баланса, чтобы шляпа не свалилась с головы. Как в такой одежде умудряются воевать, причем успешно? У Павла вроде был пунктик по поводу треуголок, кроме них ничего носить было нельзя. Надо обдумать, как повернуть армейскую моду в сторону комфорта и простоты. Хотя бы разделить полевую и парадную форму. Заодно и женскую моду подтолкнуть к более простым решениям. Нижнее белье ничем не лучше одежды. Мужчины носят длинные кальсоны, а женщины надевают какое-то безумное количество нижних юбок. Понятно, что речь идет о дворянах. Что носят крестьяне, я даже думать не хочу.
Чем хороша дорога, так это возможностью нормально подумать. От кареты я отказался принципиально. Ехал верхом налегке, небольшую часть вещей везли запасные лошади. Возок с гардеробом и прочими нужными вещами должен был прибыть через пару дней. Со мной выехали Дугин, Руппрехт и сопровождение из десятка Лейб-гвардии Конного полка под командованием вахмистра Васильчикова[34]. Дмитрий Васильевич, будучи всего на год старше, оказался интересным собеседником, человеком легким и с хорошим чувством юмора. Сначала он явно был не рад свалившейся на него миссии. Репутация Константина была сомнительная, да и фактическая ссылка тоже играла свою роль. Но постепенно разговорились и проводили в беседах большую часть пути. Я аккуратно вытягивал из кавалериста информацию о конногвардейцах, чем живут другие гвардейские полки. Еще он был чутким и тактичным человеком, когда видел, что я ухожу в свои мысли, не докучал или отъезжал вперед.
