Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Решив, что глупо терять такую возможность, говорю:
– Николай Степанович, если бы у нас ещё был пусть даже самые простенький микшерский пульт, самый простенький синтезатор, и самая простенькая педаль эффектов для гитары – вот тогда мы звучали бы как почти профессиональная группа, и эффект от нашего выступления на том же юбилее Пензенского отделения Куйбышевской железной дороги был бы куда сильнее.
Катушечный магнитофон я решил не просить, и так уже наговорил на пару тысяч. Бузов задумался, я будто бы даже слышал работу его мыслительного механизма, и наконец изрёк:
– Говоришь, звучать будете как профессионалы? Кхм… И сколько всё это может стоить?
Я набрал полную грудь воздуха и выпалили:
– В «Электроне» приличный синтезатор марки «Юность-75» стоит тысячу сто рублей. Может, у вас будет возможность достать по своим каналам где-то дешевле? Микшер, думается, обойдётся немного дешевле, педаль вообще копейки с сравнению с тем же синтезатором. Я, конечно, могу пообщаться с местными музыкантами, может, у них завалялось что-то бэушное. Но вам-то, наверное, нужно будет отчитаться в бухгалтерии, провести все расходы официально?
– Правильно думаешь, Варченко. Синтезатор, конечно, дороговато стоит, но и железная дорога – не самая бедная организация. Попробуем выбить, ты, главное, найди и скажи стоимость, тогда будет от чего плясать.
– Поищу, Николай Степанович, – заверил я, – хотя, если есть возможность взять синтезатор прямо сейчас – я бы на вашем месте её не упускал. Он там стоит в единственном экземпляре, я узнавал, и, если верить продавцу, к нему уже приглядываются музыканты.
Насчёт последнего экземпляра и музыкантов, каюсь, приврал, хотя, возможно, так и было на самом деле. Но Бузову я должен был вбить мысль, что упускать такую нужную вещь, как синтезатор, никак нельзя.
– Тысячу, может, и найдём в закромах бухгалтерии, – под нос себе пробормотал директор. – А ты давай подсуетись с этим, как его… Короче – с пультом и педалью.
Фух… Когда за Бузовым закрылась дверь актового зала, я рукавом вытер выступившую на лбу испарину. Кажется, обошлось, да ещё и в выигрыше остались. Главная на сегодняшний день задача была выполнена – мы сумели угодить Степанычу и наш ансамбль продолжит своё существование. Мало того, мы ещё может получить дополнительную аппаратуру и инструменты, что выведет нас на новый уровень.
А что касается песни о проводниках, то у меня из глубин памяти, как по заказу, всплыла песня «Проводница». Её в будущем могла бы исполнить Светлана Питерская, а попробует спеть Лада[19]. Голосок у неё достаточно нежный, а уж каких-то вокальных вывертов в этой полушансонной песне мною замечено не было.
Мои музыканты, прекрасно слышавшие наш с Бузовым разговор, просто-таки сияли, как пара надраенных тульских самоваров. Ещё бы, они тоже мечтали выйти на новый уровень, и если директор не подведёт, то мечта станет реальностью.
Всё это прекрасно, но на очереди и другое событие, которое стартует завтра в цирке и финиширует в воскресенье – чемпионат области по боксу. И эти два дня я буду озабочен только тем, как одержать на турнире победу, любой другой результат я посчитаю неудачей.
Взвешивание в цирке проходило с 9 утра. Там же тренеры представляли в оргкомитет согласия от родителей боксёров, наши классификационные книжки с подтверждениями спортивных разрядов, и справку из физкультурного диспансера. Мамин не подвёл и на этот раз. То есть на взвешивание не явился, и белый от злости Храбсков готов был, казалось, рвать и метать. Лишь когда его взгляд остановился на мне, он немного успокоился.
– Мамин не пришёл, – выдал он мне очевидное. – Максим, на тебя вся надежда, не подведи.
Я специально вечером на всякий случай ограничился лёгким ужином, а утром вообще лишь выпил стакан воды. Весы показали 73, 550, и довольный «взятым весом», я решил метнуться домой, перекусить. Сегодня мне предстояло провести два боя. Первый через три часа, второй, полуфинальный – если я выйду в полуфинал – вечером. Так что время на то, чтобы спокойно вернуться домой, закинуть в себя чего-нибудь не слишком жирного и сладкого, успеть переварить и вернуться в пропахший специфическими запахами вроде навоза цирк, оставалось.
В цирке я снова был за сорок минут до боя. Моего оппонента зовут Алексей Щеглов, обладатель II юношеского разряда. Невысокий, на полголовы ниже, щекастый парень из Кузнецка. М-да, ему бы по идее жирок растрясти, видно, в секции дела так себе, если выставляют таких бойцов.
Наконец, с 15-минутным опозданием, объявляют нашу пару. Некоторые бои затягивались на все три раунда, какие-то прекращались за явным преимуществом. Нокдауны, не говоря уже о нокаутах, были большой редкостью. Собственно, пока их даже и не случалось, просто секунданты, видя, что их подопечный уступает по всем статьям и рискует покалечиться, сами выбрасывали полотенце. Либо тоже пекущийся о здоровье спортсменов рефери останавливал бой.
Мы поднимаемся в ринг. На мне – синяя майка и красные атласные торсы с серебристой вертикальной полосой сбоку, на ногах настоящие боксёрки. Недорогие, правда, отечественные, в двадцать пять рублей обошлись, но всяко лучше, чем выступать в кедах. Спасибо бабуле, можно сказать, она меня одела к турниру.
На моём поясе затянули красную ленту с болтающимися хвостиками. Это чтобы сидевшим по бокам ринга судьям было понятно, кто представляет красный угол. Такая ирония судьбы, могли бы боксёру в синей майке и синий угол предоставить. Тем более что у моего соперника – и смех и грех – красная майка.
Поймав взгляд соперника, понимаю, что парень, похоже, сдался уже до боя. Когда он только успел II разряд получить? Наверное, на каком-нибудь первенстве Кузнецка, где ему попадались ещё более слабые бойцы.
– Боксёры – в центр!
Рефери мнёт наши перчатки, как-будто мы туда могли спрятать свинчатку, просит нас соблюдать правила, не бить ниже пояса, после чего наконец следует команда:
– Бокс!
Мой соперник, видно, с перепугу, наверное, решив – всё или ничего – с опущенной головой бросается в атаку. Ну да, конечно, свормер[20] местного разлива, доморощенный Тайсон… Я делаю скользящий шаг в сторону и с удовольствием луплю полупрямым, полубоковым по открывшееся во всей красе печени, пусть и спрятанной за тонким слоем мышц и толстым слоем жира. Мгновение спустя кузнечанин оказывается на коленях, одной перчаткой упираясь в канвас, а вторую прижимая к боку.
Рефери открывает счёт, но секундант кузнечанина уже выбрасывает белый флаг… То есть ещё ни разу не использованное белое вафельное полотенце. Я помогаю сопернику встать на ноги, жму руку его секунданту, возвращаюсь в свой угол, где Валерий Анатольевич одобрительно лупит меня по спине и помогает расшнуровывать перчатки:
– Молодец, не ожидал, что так быстро с ним разберёшься, даже не вспотел. Думал, хотя бы раунд его повозишь.
– Да зачем силы тратить, они мне сегодня ещё пригодятся.
Ещё минуту спустя ринг-анонсер, он же сидящий за столиком ведущий объявляет победу техническом нокаутом представителя Пензы Максима Варченко, а рефери поднимает мою руку. Что ж, первый этап пройден, осталось ещё два.
В ожидании следующего боя поболел за ещё одного ученика Храбскова, но тот слился в полуфинале. Таким образом, «Ринг теперь представлял я один.
Биться мне предстояло с земляком, Федей Машным, воспитанником клуба «Золотые перчатки». Помню-помню, длинный такой зал с застеклённой стеной, расположенный на Ново-Западной поляне. Ученик тренера Олега Рахматуллина, который секундировал его в этом бою, в отличие от кузнечанина, наоборот, долговязый. Руки длиннющие, как два рычага. Я смотрел его первый бой против бойца из Никольска. Федя провозился все три раунда, и все эти девять минут колотил приземистого соперника джебами с дальней дистанции, а в случае опасности не стеснялся бегать по рингу под насмешливое улюлюканье и свист публики. Понятно, что выиграл по очкам, но посмотрим, что у него получится против меня.
