Валерий Елманов - Поднимите мне веки
Оставалось лишь внимательно слушать и одобрительно покачивать головой при особо удачных оборотах. Что там еще? Ого! Ишь как загнула.
Затем мне стало скучно – вдовушка начала повторяться, – и я даже один раз зевнул, правда, аккуратно, прикрывая рот ладонью, особенно когда пошел перечень монастырей, куда надо засунуть мерзавку. Правда, Соловки в нем не прозвучали. Наверное, потому, что это мужская обитель.
Ах, прямо сей момент надлежит гнать ее из Москвы поганой метлой? Во как! Ага, чичас! Прямо так и разбежался, мадам, выполнять твои суровые приказы. А в двадцать четыре часа за сто первый километр ее отправить не требуется? А то я и это запросто – кони быстрые, для них сотня верст не проблема.
Вот только если ты из-за каких-то пуританских заморочек готова наплевать на собственную дочь, то я, если понадобится для спасения царевны, приволоку Федору не одну, а целый десяток таких девок, и пусть твой сын их окучивает со всем пылом юношеской страсти.
Жалко, что ли?
Но оставлять совсем без внимания это праведное возмущение было никак нельзя – с нее и впрямь станется испортить ту кашу, что я потихоньку начинаю заваривать, так что одновременно с киванием головой я быстро прикидывал нужные доводы, способные заставить Марию Григорьевну изменить свою точку зрения.
Их нашлось несколько, но в конце отыскался особо душевный, можно сказать, убийственный. Нечто вроде козырного туза, который крыть ей точно будет нечем.
Едва она остановилась, чтобы перевести дыхание, как я хладнокровно заметил, что Мария Григорьевна, разумеется, может действительно отказаться от собственного участия в затее с подменой и даже вправе вовсе отменить эту затею, вот только в этом случае ей придется смириться, что сестра Виринея... поедет с нами в Кострому.
От такой наглости царица временно лишилась дара речи. Пока она, как выброшенная на берег рыба, беззвучно открывала и закрывала рот, силясь вымолвить хоть слово, я успешно закончил свое краткое сообщение.
Дескать, воспрепятствовать монахине я не в силах, и более того, даже если откажусь ее взять с собой, то вне всяких сомнений она самостоятельно доберется до Костромы, дабы помолиться и смиренно преклонить колена близ Ипатьевского монастыря, а уж далее...
Продолжать не стал.
Пусть лучше Мария Григорьевна сама додумает, что произойдет далее – красочнее выйдет, тем более что у женщин воображение богаче, чем у мужиков.
У-у-у, как лицо скривилось. Значит, с фантазией у вас, мадам, полный порядок.
Ну а теперь тяни, вдовушка, логическую цепочку дальше, к выводу, что как ни крути, а не мешать, и более того, помогать готовящемуся спектаклю в твоих собственных интересах.
Так, вроде бы и это дошло.
Ну что ж, теперь, когда скандал в прошлом, остается довести до сведения всей семьи, что представление не только переносится по времени, но и существенно меняет свой сюжет.
Причины тому были очень весомые...
Глава 11
Тайный союзник
Это случилось днем, когда я, выполняя распоряжение Дмитрия, продолжал разговор с Басмановым относительно введения новшеств.
Заканчивал я предложением о развитии народного образования.
Первый неизменный вопрос, который поначалу задавал Петр Федорович: «Во сколько обойдется эта затея?»
Иногда к нему прибавлялось ехидное замечание-пояснение. Мол, он бы не стал спрашивать, но уж больно казна царя-батюшки за последнее время шибко оскудела. Чьими трудами, он не уточнял, но и без того было ясно – не иначе как Запон рассказал, а дьяк Меньшой-Булгаков добавил.
Поначалу я терпеливо пояснял, что взял для Федора Борисовича ровно столько, сколько ему пожаловал Дмитрий, к тому же денег у Дмитрия, судя по тому, как он щедро авансирует своих наемников из числа ляхов, думается, предостаточно.
Потом перестал, поняв, что слова боярина являются не обвинением, а тонким намеком на возврат, пускай частичный. Ну и пусть себе намекает, а я толстокожий и все равно ни единой полушки отдавать не намерен.
– Сущие копейки, – гордо заявил я.
– Ну да, – усмехнулся Басманов. – На одних токмо учителей тыщи рублей уйдут.
– А вот учителя вообще для казны бесплатны, – пояснил я.
– Это как? – удивился он.
– Сыскал я кое-что в Стоглаве[32] и нашел, что обязанность учить детей вменяется служителям церкви. Прямо так и сказано: «...также бы учили своих учеников чести и пети и писати, сколько сами оне умеют, ничтоже скрывающе, но от бога мзды ожидающе, а и зде от их родителей дары и почести приемлюще по их достоинству».
Насчет своих поисков – тут я приукрасил. Самому бы мне копаться в этом тексте не меньше недели, а потому задача изыскать нечто подходящее была поставлена Еловику, который с нею блестяще справился.
Мне оставалось только выучить наизусть и процитировать – по возможности без запинки. Так я и сделал, потратив накануне чуть ли не полчаса на зазубривание.
– И кто ж из родителей деньгу тратить захочет? – усмехнулся Петр Федорович.
– А почему они обязаны ее тратить? – возразил я. – Там ведь как сказано? Дары. А они, насколько я понимаю, дело сугубо добровольное – коль не хочешь, так и не давай. Почести же вообще вещь не материальная, но духовная – похвала, словесная благодарность и прочее.
– Тогда учить не станут, – пожал плечами Басманов. – Чтоб попы задарма трудились – таковского я отродясь не слыхал.
– Помимо того что это является их прямой обязанностью, которая указана в Стоглаве, надо добавить и еще одно – каждый из священников, который в своем приходе не заведет школу в течение года, лишается его. Как?
Боярин в ответ покрутил головой и с сомнением спросил:
– Думаешь, они согласятся на такое?
– Уверен, что согласятся, – безапелляционно заявил я, – но только если Дмитрий именно сейчас переговорит об этом с архиепископом Игнатием. Чтобы государь избрал его в патриархи, владыка много чего наобещает. Надо, чтобы он сделал это письменно, дабы потом не смог отвертеться.
– Избирает патриарха собор, – поправил меня Басманов. – Да и решения такие тоже принимать собору.
Я улыбнулся, давая понять, что в кухне избрания высшего духовенства на Руси давно и прекрасно разобрался и речь сейчас идет не об официальном, а фактическом положении дел.
– Что же до собора, то он примет решение в нашу пользу, – заверил я боярина. – Не забывай, что все расходы несут бельцы[33], ибо в том же Стоглаве сказано, что учителей выбирать из «добрых духовных священников и дьяконов и дьяков женатых и благочестивых». На соборе же все как раз наоборот – вершат всем чернецы[34]. Им лишних расходов не предстоит, а сытый голодного не разумеет.
– А ведь и впрямь, – усмехнулся Басманов. – Но как же бумага, чернила и прочее? За них-то уж всяко платить из казны.
– В Стоглаве сказано «учили бы есте своих учеников грамоте довольно, сколько сами умеете учить», – напомнил я. – Вот пусть и учат. Смогут без бумаги и чернил – пожалуйста, но если нет, тогда пусть покупают. А чтоб проявляли старание и усердие, а не относились к этому делу наплевательски, ввести правило: «Если свыше половины учеников во время годовой проверки выкажут неудовлетворительные знания, поп опять-таки лишается прихода».
– Ловко у тебя выходит, – присвистнул Басманов.
– Не у меня, – поправил я его, – а у тебя с Дмитрием. Я ведь лишь мысли подкидываю, а вершить все тебе и ему. Школы же строить всем обществом, только в указе сразу определить все размеры, количество столов и лавок и прочее. Да вот, возьми, чтоб не мучиться понапрасну, то, что я накидал...
Петр Федорович уважительно принял от меня толстенький свиток, развернул его и некоторое время старательно читал. Дело шло туго – по-моему, его образование осталось на уровне первоклассника, только по складам, так что дальше первого десятка строк он не продвинулся и отложил рулончик в сторону.
– Надо ли так уж расписывать? – усомнился он. – Как-то оно...
– Иначе попытаются сэкономить, – пояснил я и успокоил: – В том тоже ничего зазорного нет. Вон даже господь бог и то, когда заказывал Моисею изготовление ковчега для своего откровения, все расписал в подробностях. В длину два локтя с половиной, в ширину и высоту по полтора локтя, даже про кольца по краям и про херувимов упомянул. Да что кольца, когда он и про дерево, из которого должен быть изготовлен ковчег, и то не забыл – чтоб непременно из ситтима. Так что наш государь в своем указе поступит точно так же.
– Ишь ты, все предусмотрел! – восхитился Петр Федорович.
Позже дошли и до флота, про который, как сказал Басманов, государь повелел все выпытать из меня до тонкостей – не иначе как Дмитрию загорелось пришлепнуть себе на плечи адмиральские эполеты.
Я вспомнил Алеху и нахально заявил, для пущей важности прилепив к званию даже голландскую приставку, что есть у меня на примете один толковый гросскапитан. Нынче он занят, отдыхает от трудов праведных, но к весне будет как штык, да и не нужен он зимой, поскольку сейчас надо назначить смышленого и ответственного человечка для... рубки и заготовки леса, которому нужно время, чтобы просохнуть.
