Владимир Васильев - Дети дупликатора
А потом Илья полез в сейф вторично и вынул по одной упаковке батарей из каждого отделения сейфа—одну из верхнего, ту, которую клал час назад, и вторую из нижнего, хотя Псих мог побожиться: в момент закрытия сейфа нижнее отделение было вообще пустым. «Работает!» — глупо улыбаясь сообщил ему Илья и вручил должок.
У Психа все окончательно смешалось в голове, он забрал свои батареи и отправился в «Вотрубу», в свою очередь отдавать должок бармену, пока заработанные деньги не разлетелись без следа.
Через два месяца Илью убили какие-то залетные бандиты, и не просто убили, а перед этим пытали. Псих на всякий случай насторожился и ушел поглубже в Зону. Насторожился он не зря: четверо неизвестных типов пытались его схватить в родной Припяти, но Псих там был свой, а они чужие. Трое преследователей в итоге сгинули в подвалах у кинотеатра, а один, кажется, еще и сейчас в парке на чертовом колесе катается…
На этом все, вроде бы, затихло, но Психа, естественно, нещадно глодало любопытство. Держался он долго, однако в итоге не выдержал и наведался в Лиманск, в уже знакомую контору и уже знакомую бухгалтерию. Сейф был на месте. Ключ нашелся в столе.
Открывая сейф, Псих был уверен, что ничего не найдет, что сейф пуст. К его изумлению — нет, сейф был совсем не пуст, там обнаружилось много ветхих бухгалтерских бумаг, бутылка коньяку, подшивка диковинных журналов «Ukrainian Wireless News» за 1913 год, а также оба артефакта-«жвачка», прилепленная к «потолку» вверхнем левом углу,и «циркуль-спицы»,стоящие вертикально у задней стеночки вправом нижнем. Псих подумал - подумал, выгреб из нижнего отделения вообще все, а из верхнего—все, кроме артефактов, коньяка и журналов. Подумал немного и добавил в верхнее отделение последний снаряженный рожок к своему «калашу». Закрыл дверцу, засек время и пошел погулять.
Через час с небольшим он вернулся и отпер сейф. Поглядел, и понял, что теперь он обладатель двух рожков к «калашу», двух бутылок коньяку и двух подшивок «Ukrainian Wireless News».
Одну из бутылок (из верхнего отделения) он опорожнил прямо тут, в процессе размышлений. Коньяк как коньяк, пивал Псих и получше, но и не отрава.
Вторую бутылку и одну из подшивок Псих сунул в рюкзак. Бухгалтерские документы запер в сейф. Ключ вернул в ящик стола. А к артефактам так и не прикоснулся.
С этого момента он практически не покупал патронов, батарей к фонарю, носков и носовых платков, жетонов к кофейным автоматам — словом, всякого мелкого сменного снаряжения и бытовых мелочей. Однажды пришлось скопировать себе воду, нужда заставила. Пил Псих с опаской, но, вроде бы никаких сюрпризов не случилось, а на вкус скопированная вода была просто водой и ничем особенным не отличалась от оригинала. И все равно Псих решил, что ни воду, ни пищу больше размножать не станет — разве только если совсем уж припечет.
Потом Псих случайно встретил точно такой же сейф в уцелевшем здании на Милитари. Очень удивился, но не нашел ключа чтобы проверить содержимое, а вскрывать или ломать замки он не умел.
А еще через пару месяцев сталкерский телеграф донес, что какие-то ребята ищут в Зоне какой-то дупликатор, а потом они вдруг исчезли прямо из бара «Шти» и вскоре нашлись в Зоне мертвее мертвых. Ну и сталкеры начали пропадать, причем, как удалось понять Психу по крупицам информации, намекам и расспросам—именно те, кто интересовался все тем же дупликатором.
Завершение этой истории Сиверцев знал, поскольку сам в нем поучаствовал. Ваня выслушал Психа молча, не перебивая, хотя с каждой минутой нарастало чувство, что он глубже и глубже погружается в смертельно опасный водоворот, и что после определенного момента вынырнуть попросту не успеет.
—Такие дела, Ваня, — грустно сообщил Псих и налил по сотке. — Давай, что ли, еще по одной… Чтоб все получилось. Они чокнулись и выпили.
—Сейф я потом из Лиманска утащил, — закруглился Псих. — Слишком уж там людно стало, прям как в мои времена. Даже зомбей пораспугали, которых не выкосили.
—Он же тяжелый, зараза, — задумчиво произнес Сиверцев.
—А я рыбок набрал, грави, звезд ночных — сколько нашлось. Не поверишь — сейф чуть не улетел, хорошо успел поймать за ножку! В итоге я его за собой на веревочке тянул, словно воздушный шарик. Со мной Бенито тогда увязался, есть такой необычный зомби, у Доктора на Болоте обретается. Идем себе, болтаем, только рассвело, нет никого, благодать и вдруг туристов каких-то целая толпа выруливает, около Свалки. Чего, думаю, делать, и спрятаться-то некуда! А Бенито, молодчина, как заорет: «Куда идем мы с Пятачком большой-большой секрет!» Ну и я поддержал как смог, хотя петь не умею. Так эти туристы, по-моему, до кордона наперегонки чесали…
Сиверцев представил эту картину и невольно расхохо- тался — идет зомби, понятно какой наружности, рядом мужик с веревочкой в руках, а к веревочке привязан конторский сейф, который свободно парит в воздухе. И вдобавок зомби с мужиком песенку поют. Про большой- большой секрет. Неудивительно, что туристов как ветром сдуло…
—Слышь, Саня, — задумчиво спросил Сиверцев, отсмеявшись. — А зачем ты мне все это рассказал, а? Псих неопределенно пожал плечами.
—Тебя Тараненко зачем со мной послал? — спросил он и сам же ответил: — Затем, чтобы ты узнал о дупликаторе как можно больше. А я хочу все эти чудеса сдать и уйти. Спокойно уйти, причем живым. Раз ты во все эти дела встрял, твоя очередь.
—Встрял, — скривился Сиверцев. — Я не собирался никуда встревать. Я просто биолог, лет пять уже около Зоны местные чудеса препарирую. А в Зону впервые только прошлой осенью попал, как раз когда ловили пси- монстра, а поймали тебя. И знать я не знал ни о каких дупликаторах, да только Тараненко отчего-то вечно меня сует в первые ряды, едва о нем речь заходит. Мне оно и самому не больно надо. И все равно постоянно оказываюсь в центре событий. Прям, мистика какая-то!
Сиверцев тяжко вздохнул, однако любопытство снова взыграло в нем и ничего он со своей пытливостью ученого поделать не смог:
—Слышь, Саня, а как ты осенью от всей этой братии сумел улизнуть? Тебя ж держали чуть ли не на поводке. Псих скривил уголки рта:
—Рисковал, конечно. Я знал, что меня все равно возьмут, поэтому когда монстра схватили… кстати, на самом деле то был никакой не монстр, а только псионик- ретранслятор, эдакая ходячая антенна. Монстр и посейчас в Зоне и за событиями он следит очень пристально. Так что знай это, Ваня, и будь осторожен. Ага. Так, значит, когда я осенью пошел сдаваться, настоящих артефактов у меня при себе, конечно же, не было — прикопал. Взял пару железяк сходного вида. Заранее озаботился, купил две совершенно одинаковые пепельницы, одну из которых при осмотре сейфа перед демонстрацией загодя прилепил в нижнем отделении, но не намертво, а чтобы она через минут двадцать-тридцать отвалилась. Самым труд- ным было удержать зрителей, чтобы не насовали какой- нибудь экзотики для дупликации. И совали ведь, однако я убедил ограничиться для первого раза одной пепельницей. В середине эксперимента пепельница в нижнем отделении отклеилась и упала, но снаружи этого никто, конечно же, не услышал. В общем, сжульничал я тогда. А когда «дупликатор» во второй раз не сработал, я сделал умное лицо и предположил, что вне Зоны он просто не в состоянии зарядиться. Естественно, что Тараненко загорелся повторить эксперимент в Зоне. Приехали на какой-то полевой пост. Проверили. Не сработал, ясен перец. Тут я уже и сам удивление разыграл. Короче, в конечном итоге повел я Тараненко с группой в Лиманск, к истокам, так сказать. Да и сбежал под выброс, когда всех сильнее всего корежило. А настоящие спицы и жвачку потом выкопал, да и все.
—Н-да. — Сиверцев покачал головой. — Рисковый ты, Саня, человечище.
—Жить захочешь, еще не то провернешь, — грустно заметил Псих.
—А что ты про пси-монстра говорил? Помнится, ты его поминал, когда мы кровососа издохшего у ограды свалки видели. И когда я тебе о собаке с червем в голове рассказывал, ты тогда сказал, что он за всеми нами следит.
—Следит,—подтвердил, Псих.—Поскольку его единственного ретранслятора еще осенью пристрелили, монстр вынужден был строить новую пси-сеть, чтобы знать о творящемся в Зоне и за ее пределами. Твари с червем в башке — элементы его сети. Если встречаешь таких, значит за тобой наблюдают, Ваня. За тобой, и за всем, что ты думаешь. И это серьезнее, чем может тебе показаться.
Сиверцев ощутил новый прилив беспокойства, замешанного на страхе и тоске. Как ученый он терпеть не мог непонятного, а как любой другой человек — опасного.
На сегодняшний день чувства простого человека и чувства ученого в нем, к великому сожалению, совпадали.
Глава двенадцатая
—Давай по порядку,—хмуро, но на этот раз рабочим тоном велел Храп. Осколки шарика он уже подобрал и в сердцах забросил в угол лежки.
