Михаил Курильский - Цесаревич
Николай ушел. Из строя вышел Алексей.
- Господа офицеры! Я присоединяюсь к словам отца и государя. И пусть мы сегодня изрядно устали, но вряд ли кто-то сумеет сегодня уснуть. Прошу всех проследовать в Монплезир, где вас ждет настоящий офицерский фуршет. Чтоб нервишки успокоить, ну и чтоб сон был без кошмаров. Поверьте, это то, что надо после таких приключений. Я после первого своего покушения, так и спасался. Вот.- Он ткнул пальцем в друга.- Борис подтвердит. Так что вольно, разойдись и милости прошу за мной.
Строй рассыпался, и мальчишки шумной толпой побежали в нижний парк. Монплезир снова вздрогнул от разудалой Петровской пирушки. Лилось рекой шампанское и прочие вина. Некоторые осторожно пробовали водочку. Веселье закончилось к часу ночи, по причине отсутствия сознания у присутствующих.
Алексей с Борисом ограничившись по паре бокалов шампанского, под шумок покинули вечеринку и отправились к себе.
- Слушай Леха! Я когда тебя бледного и в кровище увидел, чуть не помер.
- А меня весь вечер колотило. А как та бабенка закричала, так как рукой сняло. И до сих пор спокойный как слон.
- Не. Это у меня всегда так. До боя трясет, во время боя, спокойствие, после боя отходняк. Сегодня вот не было. А вот тебя в крови увидел, и все оборвалось прямо.
- Вот теперь ты представляешь, что со мной твориться, когда ты в очередной раз помираешь. Ладно, хорошо, что все хорошо кончилось. Давай спать.
Для мальчишек все закончилось. Для генерала Спиридовича, все только начиналось. Полиция Петрограда и пригородов была поднята по тревоге. Поднимались в ружье военные. Среди ночи поднимались обер-полицаи других городов. И там начиналась такая же катавасия. Прокатилась волна арестов. С боем брались мастерские бомбистов и схроны. Волна арестов сумела даже скакнуть в ближайшее зарубежье. Тюрьмы забивались политическими под завязку. Следователи ночевали на работе, выпивая цистерны кофе и выкуривая вагоны вонючих папирос. Генерал накачивал, вставлял фитили, устраивал разносы, просто скандалил и изредка устало благодарил. За сутки русское подполье потеряло более половины своих руководителей и до восьмидесяти процентов среднего звена. Мелочевку просто не считали, запирая в камеры, на потом. Была взята партийная касса. Накоплены горы компромата на промышленников, пытающихся заигрывать с террористами. Перекрыты каналы поставки литературы и оружия, как внутри страны, так и из-за границы.
Николай II услышав доклад Спиридовича, пришел в ужас. Сидевшие в кабинете Алексей и Борис молчали с бледными лицами. По окончании доклада, уточнений и распоряжений царя, Борис попросил слова и задал генералу достаточно странный вопрос.
- Я не совсем понял, вы задержали Ульянова, Бронштейна и Джугашвили? Вы заявляете, что по совокупности доказательств им грозит ссылка, либо оправдательные приговоры?
- Именно так.
- Господин генерал. Я умоляю вас этих господ в одну камеру в Петропавловку. Дайте мне месяц, потом выпускайте их куда хотите.
- Что ты задумал? - Ткнул приятеля под ребро Алексей.
- Это личное. Поверьте, так надо. Ваше величество прикажите. Это будет мой грех. Пожалуйста. Сделайте, как я прошу.
- Александр Иванович, это возможно?
- Сделаем. Но через месяц им точно будет сложно, что-то предъявить. Особенно если они будут сидеть вместе. Два партийных лидера и лидер боевиков. Интересно, Борис Николаевич, что у вас на них есть? Может поделитесь.
- Нет. Это личное.
Просьбу исполнили. Борис метался по городу. Закупал реактивы, консультировался у физиков и химиков. В конце концов, привез в тюрьму Петропавловской крепости набор тюремной посуды на три персоны.
- Посуду из камеры не доставать. - Инструктировал он надзирателей. - Пусть моют сами. Воды, чая и прочих напитков заключенным не жалеть. Захотят добавок каши или баланды, давать сразу. В камере не убирать. Выдать им отдельную швабру и тряпку. Из камеры ничего съестного не принимать. Сразу выкидывать. Это понятно. Узнаю, что правила нарушили, сгною лично.
Заключенных освободили в первых числах декабря. За день до освобождения их по одному вызвали в допросную комнату. За столом, вместо зануды-следователя сидел мальчишка в расшитом френче.
- Ну, привет вам, Владимир Ульянов-Ленин. Почему-то именно таким я вас и представлял.
- С кем имею честь? - Вошедший закашлялся глубоким грудным кашлем. - Я догадываюсь кто ты. Царский фаворит.
- Он самый.
- Значит это идея царя согнать нас в одной камере.
- Нет! Это моя просьба была собрать всех пауков в одной банке.
- Ну и что ты этим добился? Завтра нас отпустят.
- Дорогой наш Владимир Ильич, от лица всех пионеров погибшей империи разрешите пожелать вам сдохнуть в мучениях. Я безумно рад, что в этой истории вам не удалось залить страну кровью. Что вы не смогли дважды разрушить империю, в семнадцатом и девяносто первом. Вы юрист недоучка. Используя нежизнеспособную теорию, сотворили лженауку. И я безумно рад, что вырвал вам ваше вонючее жало. Очень скоро вы сдохнете. У вас не простуда, а надеюсь рак в самой запущенной стадии.
- Вы отравили меня? - Глаза вождя мировой революции забегали, пальцы скрючило, на лице застыл ужас. - Это подло.
- Ни чего не докажете. Современная наука не может лечить рак, и не знает, как им заразить. А я знаю. Конвой! Увести. Следующего.
- Лейба Давидович! Ой, я таки вас умоляю. Такой был хороший мальчик. Подавал надежды родной маме. Старик, ну зачем ты влез в эту клоаку. С Ульяновым все понятно. У него сифилис не залеченный и он мстит за брата. Но вы Лев революции, практически создатель Коминтерна. Оно вам таки надо было?
- Прекратите паясничать. - Арестант кашлянул и стер платочком кровь с губ. - Кто ты такой мальчишка?
- А я всего лишь мальчишка. Чей прадед твоей подписью был расстрелян без суда и следствия. Собственно ты мне не интересен. Просто фамилию знакомую услышал, и не отказал себе в радости поглумится над проигравшим. Конвой! Увести. Следующего.
- Да кто ты такой-то. Что я тебе сделал?
- Шагай политическая проститутка Троцкий. Скажи спасибо, что я тебя убил, твой классовый враг, а не заботливый ледоруб товарищей. Пшел вон.
Когда Джугашвили вошел в допросную камеру, его на пороге встретил восторженный мальчишка в военном френче с аксельбантами и прочей мишурой.
- Иосиф Виссарионович! Разрешите пожать вам руку. - Попросил он. - Присаживайтесь. Хотите чаю? Может вина?
- Зачэм мэня вызвали? - Вошедший прокашлялся и сел за стол. - Гдэ слэдователь?
- Это я приказал вас доставить. Мне очень хотелось на вас посмотреть.
- Я тебе что? Обезьяна в клэтке, смотреть на меня.
- Как жаль, что вы оказались в этом зверинце. Такой человек и должен погибнуть, как эти двое мизераблей. Я преклоняюсь перед вашим гением и волей. Скажу честно, что в основу сегодняшней финансовой политики положил ваш опыт. Все, что вы сотворили, за каких-то двадцать лет, я попытаюсь повторить в этой России. Это же какой чудной эксперимент. Ленин развалил страну, а Сталин сумел ее в кратчайшие сроки подготовить к победоносной войне. Как вам удалось решить такой комплекс проблем. Из быдла набрать талантливейших управленцев. Суметь развернуть такие могучие стройки. Я имею более продвинутые инструменты, а меня уже оторопь берет от ваших масштабов.
- Что ты такое гаваришь малчик?
- Ах! Не берите в голову. Я просто знаю, кем бы вы могли стать. И потому сожалею, что не смогу оставить такого титана в живых. Мне действительно жалко, что пришлось вас ликвидировать. Я бы с удовольствием стал вашим другом. Хотя это в любом случае не возможно. Спасибо, вам товарищ Сталин. За все, что вы могли бы сделать, но не в этой жизни. И простите меня. Охрана! Откройте! Я ухожу.
Уже пройдя по коридорам тюрьмы, Борис приказал начальнику тюрьмы.
- Когда этих выпустят. Все вещи, матрасы, посуду оставить в камере. На двери написать "Радиация". Дверь и окна замуровать кирпичом. Оставить распоряжение. Тридцать, нет пятьдесят лет, камеру не вскрывать. Считать чумной. Ни в коем случае не пытаться провести обеззараживание. Там не вирус, там нечто похуже будет.
На рождество в Зимнем дворце состоялся большой Рождественский бал-маскарад. Было приглашено более пяти сотен гостей. В том числе и ребята принимавшие участие в захвате террористов. Курсанты сверкали парадными мундирами с Георгиевскими крестами и Аннами от министра полиции. Они были, практически единственными из приглашенных, кто были без карнавальных костюмов. Остальные гости изощрялись, как могли. Традиции костюмированных балов в России имеют давнюю историю. Опыта приглашенным было не занимать. Алексей с Борисом заказали себе костюмы в одном ателье. Алексей нарядился ангелом, а Борис соответственно чертом. Один в белом, плотно облегающем трико, с металлической юбкой, большими белоснежными крыльями. Серебряной маской и позолоченным нимбом. Второй в таком же, только черном трико. Шортами из длинной черной козлиной шерсти. Коротким хвостом. Такими же огромными, но черными крыльями. Позолоченной с чернением маской и двумя внушительными рогами. В комплекте с тренированными телами, вид парней должен был укладывать девчонок рядами. Кстати Настя, узнав о задумке братьев, решила не отставать и заказала себе костюм чертовки. У Александры Федоровны чуть обморок не случился, от вида деток. Чертовка щеголяла в короткой юбке, до середины бедер, черных чулках и длиннющих сапогах на высоком каблуке. Черный с алыми вставками корсет с черными же крыльями. Длинные, до предплечья, черные с серебряной вышивкой перчатки. Хвост, переходящий в ошейник. Черный макияж, скрывающий черты лица, похлеще всякой маски. И естественно золоченые рожки.
