Тесса Дэр - Леди полуночи
Он ведь может умереть!
Тошнота подкатила к горлу, и Кейт усилием воли приказала себе успокоиться.
В сундучке обнаружилась чистая полоска марли, и Кейт промокнула ею кровь, сочившуюся из раны.
– Перевязывать не надо, – сказал Торн. – Пока не надо.
Она кивнула.
– Я знаю. Что будем делать?
– Ты возвращайся в деревню, а я… как будет Господу угодно: либо умру, либо нет.
Слова прозвучали настолько абсурдно, что она едва не поперхнулась.
– Ты с ума сошел? Никуда я от тебя не уйду.
Кейт бегло осмотрела пузырьки и флакончики в сундучке, с трудом разбирая полустершиеся надписи, но все оказались незнакомыми.
– Ты сказал, что у тебя есть четыре книги: наверняка одна по медицине.
Торн кивнул в сторону полки. Она подошла к ней и обнаружила зачитанный до дыр воинский устав, покрытую пылью Библию, подшивку географических журналов и…
– Ага. – Она вытащила толстый черный том, но когда взглянула на обложку, надежда ее вмиг угасла. Это оказался справочник «Лечение болезней и травм у лошадей и рогатого скота». – Торн, но это же пособие по ветеринарии.
– Ну да. Меня так и называли: «животное». – Он закрыл глаза.
Кейт решила, что сейчас не время привередничать, и, быстро пролистав книгу, нашла раздел об укусах змей и насекомых.
Вот оно! Укусы гадюки. «Укусы гадюки редко бывают смертельными». Что ж, это обнадеживает, хотя она испытала бы большее облегчение, если бы прочитала, что «укусы гадюки никогда не приводят к смерти». А так для нее это «редко» означало, что укусы змей все же бывают смертельными, и Торн вряд ли обрадуется, став исключением из правил.
Но он молодой, здоровый и сильный, очень сильный, так что должен справиться.
В книге предлагалось несколько способов лечения.
Кейт громко прочла:
– «Прежде всего необходимо выпустить кровь из раны». Мы это сделали, правда ведь? Отлично! – Она нетерпеливо откинула прядь волос от лица и продолжила: – «Взять горсть травы ясменника, немного горечавки и руты, прокипятить в небольшом количестве жидкости с испанским перцем и несколькими веточками ракитника, затем процедить, смешать с белым вином и настоять в течение… – Кейт вдруг зарычала. – …в течение часа».
Проклятье! Нет у нее времени ни собирать эту траву, ни настаивать в течение часа. Она не могла оставить Торна даже на несколько минут, чтобы сбегать за помощью в деревню.
Кейт вновь посмотрела на его лицо. Господи, как он бледен! А рука опухла целиком. Несмотря на жгут, краснота добралась до локтя, перетекла даже выше, а пальцы местами стали фиолетовыми.
– Не волнуйся, – попыталась она успокоить его, хотя у самой голос дрожал от тревоги. – Тут есть еще несколько рецептов.
Кейт снова взялась за книгу. Дальше следовал совет промыть пораженный участок солью с… мочой!
О господи! По крайней мере, эту субстанцию получить не составит труда… Но каким образом? Она не могла себе этого позволить. Или могла, если от этого зависит жизнь человека? Но тогда она не сможет посмотреть в глаза тому самому человеку…
Кейт вознесла жаркую молитву к Небу, чтобы третий рецепт оказался доступным и помог сохранить Торну жизнь, а ей – чувство собственного достоинства. И быстро прочла: «Наложите на пораженный участок мазь, приготовленную из пахучки, истолченной со скипидаром и желтым пчелиным воском. Небольшое количество пахучки дайте выпить животному в виде чая или в сочетании с молоком…»
Пахучка… Пахучка, пожалуй, получше мочи. Вот только бы ее найти.
Кейт вернулась к сундучку и еще раз осмотрела его содержимое. Вынув пробку из одного флакончика, который был наполнен сушеной травой многообещающего вида, понюхала, и ей показалось, что запах очень напоминает пахучку.
Она оглядела комнату. Нужно сделать еще кучу всего: разжечь огонь, вскипятить воду, растопить воск, растереть мазь, заварить чай, – а Торн опасно свесился со стула, куда она его посадила, и в любой момент мог обрушить столик и свалиться на пол.
Ей пришло в голову, что кровь у него течет уже довольно давно. Опухоль вроде бы стала спадать, хотя кровь продолжала сочиться. Она наложила свободную повязку ему на запястье и, подставив плечо под его здоровую руку, скомандовала:
– Вставай! Давай уложу тебя в постель.
Помогая ему, Кейт почувствовала, что он смотрит на нее тяжело и напряженно, и спросила:
– Тебе больно?
– Мне с тобой всегда больно. Всегда, когда ты рядом.
Она отвернулась, чтобы скрыть, как ее задели его слова.
– Извини.
– Ты меня не поняла. – Он говорил как пьяный. Под его тяжелой рукой ей пришлось постараться, чтобы повернуться и посмотреть ему в лицо. – Ты немыслимо красива. Это ранит.
Какая прелесть! Теперь у него еще и галлюцинации.
В обнимку они доковыляли до его узкой кровати. Расстояние, которое они прошли, составляло каких-то полдюжины футов, но ей оно показалось длиной в несколько миль. Спина ныла от его чудовищного веса. Ей удалось развернуть его так, что, когда она выскользнула из-под его руки, Торн уселся на постель, а потом без всякого понуждения откинулся на спину.
Так. Она помогла ему поудобнее устроить голову, плечи и туловище, потом очередь дошла до ног.
– Я как-то странно себя чувствую, – заметил он сонно. – Какой-то весь тяжелый.
– Но ты действительно очень тяжелый, – пробормотала Кейт, поднимая его обутую в сапог ногу и устраивая на кровати.
Господи, поднимать его было то же самое что ворочать гранитную статую. Со второй ногой дело пошло веселее. Как только обе ноги оказались на постели, Баджер тут же заскочил к нему и свернулся калачиком между сапогами.
Когда Кейт наклонилась поправить подушку, Торн пробормотал:
– Пользуясь положением, я могу заглянуть тебе в вырез платья.
Дрожь пробежала по ее спине от этого хриплого шепота.
«Сейчас не время, Кэти».
Тыльной стороной руки она коснулась его лба.
– У тебя лихорадка. Давай избавимся от сорочки, чтобы остудить тело и облегчить дыхание.
Кейт вытерла нож и, сделав надрез на горловине сорочки, разорвала ее пополам, после чего сняла то, что осталось, через здоровую руку.
Теперь он лежал с обнаженным торсом, и она с интересом разглядывала его. Торн, казалось, не замечал ее шока, а она не могла понять, хорошо ли, что он пребывает в полубессознательном состоянии, или совсем плохо.
Но раз он не обращает на нее внимания, значит, можно смотреть на него не таясь. У него мощная грудная клетка с рельефными мускулами, загорелая кожа и густые вьющиеся черные волосы, несколько старых шрамов… и татуировки! Несколько татуировок.
Кейт слышала о таких штуках: ей было известно, что моряки разрисовывают себя чернильными узорами и даже целыми картинами, – но никогда не видела ничего подобного, тем более вот так близко.
Не все татуировки Торна представляли собой узоры или картинки, и были и какие-то абстракции. Вверху правой половины груди виднелся круглый медальон чуть меньше ее ладони, на плече – грубое изображение цветка, похожего на тюдоровскую розу, вверх по левой руке тянулась цепочка чисел, а сбоку грудной клетки она обнаружила буквы С и Н.
Примитивно, но завораживающе! Кейт не смогла удержаться и дотронулась до этих букв: интересно, что они означают? Инициалы бывшей возлюбленной? Она знала про его пассий, но чтобы любимая девушка… Это абсурд! Почти таким же абсурдным был и укол ревности.
Исходящий от него жар вернул ее в реальность и напомнил о главном. Надо сохранить жизнь в этом огромном, упрямом, покрытом татуировками мужчине.
Когда она попыталась отойти от постели, его здоровая рука перехватила ее. В нем, оказывается, еще оставались силы. И он притянул ее к себе.
– От тебя так хорошо пахнет. – Глаза у него оставались закрытыми, а голос звучал едва слышно и неуверенно. – Клевером.
Кейт проглотила комок в горле.
– Я даже не знаю, как пахнет клевер.
– Тогда тебе нужно поваляться в нем.
Кейт улыбнулась: если он способен шутить – значит, не все потеряно.
Вдруг мышцы у него напряглись, по лицу пробежала судорога, и он заметался на постели. Она положила руки ему на грудь и навалилась на него всем телом, пытаясь удержать на месте.
Торн затих, но стал задыхаться и попытался поднять руку, только пальцы запутались в ее растрепавшихся волосах.
– Кэти, я умираю.
– Не говори глупости. Укусы гадюки редко бывают смертельными: так написано в твоей книге, – нужно только наложить мазь на ранку и напоить тебя отваром.
Он крепко удерживал ее, не давая шевельнуться.
– Я умираю. Побудь со мной.
Отчаяние навалилось на нее, но усилием воли Кейт заставила себя успокоиться и вспомнила, как Сьюзен говорила, что большие и сильные мужчины превращаются в самых капризных пациентов, как только оказываются на больничной койке. От небольшой простуды они начинают стонать и охать, словно уже стоят на краю могилы. Торн просто слишком остро реагирует на ситуацию. Она понадеялась на это.
