Александр Чернов - Одиссея Варяга
Като переваривал услышанное, силясь сообразить, что же ему нужно делать? Узнать у прибывших морских офицеров, именно ли к капитану Вакабэ ему следует бежать, или их предложение касается самого полковника – каменданта форта. Или… Немедленно выстрелить в воздух и заорать "Тревога!" Как того требует устав и наставления при нарушении границы поста…
Наверху у прожектористов тоже возникла какая-то непонятная суета. Кто-то бежал вниз по лестнице… Луч прожектора начал быстро опускаться вниз, прямо на швартующийся миноносец, но до него так и не дошел…
Пока Като слушал, что кричали ему снизу моряки, их корабль успел продвинуться вдоль пристани почти на корпус и притерся к кранцам бортом. Выскочившие на стенку матросы ловко опутывали кнехты швартовными концами. А сзади, из темноты и дождя за его кормой уже показался нос второго миноносца…
И вдруг на палубе первого миноносца, позади мостика на котором стояли офицеры, там, где горбатились укрытые чехлами минные аппараты, возникло какое то неуловимое движение, а затем сразу в нескольких местах вспыхнули несколько малиновых огоньков. Раздались негромкие, похожие на отрывистый кашель хлопки. В воздухе что то сверкнуло. Сзади сверху раздались дробные удары, звон разбитого стекла. Прожектор внезапно погас. Кто-то хрипло вскрикнул… И в тот же момент, даже долей секунды раньше, безжалостный двойной удар в плечо и в лоб отбросил рядового Като от парапета…
Тело часового еще не успело смачно плюхнуться в лужу на бетоне, как из под откинутых брезентов на палубах миноносцев выплеснулись несколько десятков фигур в черной одежде. Чем то неуловимо напоминающих небезизвестных воинов ночи – нидзя. У тех, кто был впереди в руках были пистолеты Браунинга, но с каким то необычно длинным, массивным стволом. На боку у них были закреплены большие кобуры Маузеров. У остальной группы были так же отнюдь не привычного вида винтовки. Только взгляд профессионала смог бы мгновенно узнать автоматические ружья системы Мадсена.
Второй часовой, чей пост располагался значительно дальше от пристани, уже вскидывал свою винтовку для предупредительного выстрела, когда пуля снайпера, выпущенная из любовно оттюнингованного карабина Манлихера, так же как и пистолеты Браунинга, снабженного глушителем, заставила его выронить оружие и безжизненным кулем поползти вниз по парапету. И только третий, самый дальний часовой, убедившись, что происходит что-то непонятное и зловещее, преодолев неизбежную секундную растерянность при виде своего коллеги, только что стоявшего под фонарем, разделяющим границы постов, а теперь безжизненно сползающего по бетону бруствера с ритмично бьющей из простреленной головы темной струей, вскинул к плечу винтовку и с криком "Тревога" нажал на курок.
Между его выстрелом и смертью рядового Като Шиба прошли 9 секунд… Выстрелил он в тот самый момент, когда ловкая рука, одетая в черную перчатку у которой почему то отсутствовали три пальца – большой, безымянный и указательный, легла на ручку двери караулки, напрямую сообщавшейся с казармой охранной роты…
Второй раз выстрелить он уже не успел. Тяжелая, тупая и длинная пуля, выпущенная из карабина снайпера, вошла ему в переносицу. Прямо между глаз…
– Ох, сплоховал же я, робяты. Успел шмальнуть чертяга! – выразил вслух недовольство собой бывший сибирский охотник, затем казак, а сейчас унтер-офицер спецназа Российского Императорского флота Кондрат Медведский.
– Не жури себя, Медведушка! Василий Александрович с первой ротой уже наверху. Значит все в порядке. Времени у япошек уже не осталось, щас и мы подсобим! – весело крикнул другу тащивший вместе со вторым номером своего "Максима" Зиновий Храмов, так же бывший казачий подъесаул и кавалер двух "Георгиев".
Спустя пару секунд со стороны потерны глухо заухали взрывы гранат, и раздались чьи-то отчаянные вопли. Визг… Затем затрещали автоматические Маузеры, Ударили короткими очередями Мадсены, звел свое монотонное ту-ду-ду-ду станковый пулемет. Тем временем к борту первого миноносца уже швартовался еще один. Новые фигуры в странной черной одежде вспархивали по ступеням на верк батареи форта Љ1…
****"Варяг" и "Светлана" уровняв скорости шли метрах в двадцати друг от друга. Руднев, переговаривавшийся с Великим князем Александром Михайловичем, окинул взглядом горизонт. Дождь постепенно слабел. Тумана уже не было, поэтому видимость составляла порядка четырех с половиной миль. Впереди начала смутно угадываться темная полоса побережья. Со стороны суши тянул ровный и совсем не холодный ветер, подгоняя длинную пологую волну. Полтора балла – относительно спокойно для этого времени года. Как верно только что подметил Коробицын: "Нужно ловить момент".
– …С подветренного борта посадка людей и выгрузка лошадей вообще не должна вызвать вопросов. Скорее готовьтесь к постановке, Александр Михайлович, итак почти на час отстаем от графика. А мы побежим вперед, посмотрим, что у нас на берегу…
"Варяг" дав двадцатиузловый ход быстро отдалялся от "Светланы". Слева, постепенно уходили за корму громады вспомогательных крейсеров-лайнеров. Понтоны на бортах спущены почти до самой воды, якоря вытравлены из клюзов к постановке, такелаж грузовых кранов уже обтянут, значит первые грузы уже застроплены, вывалены за борт шлюпбалки с плашкоутами и катерами. На палубах в новой полевой форме цвета хаки толпятся офицеры и рядовые первой волны десанта. Все с выкладкой и при оружии. Офицеры отдают честь, солдаты машут касками…
Вот транспорта с кавалерией. Казаки сводной Донской дивизии тоже готовятся. По четыре сотни от 19, 20, 22, 24, 25 и 26 полков, под общим командованием Телешова. С ним полковник Медведев, войсковые старшины Багаев, Пахомов, Попов. Артиллеристы 2-й, 3-й и 4-й Донских казачьих батарей. Там же и три новых батареи укомплектованных сибирскими казаками-охотниками из артиллеристов с нашими пушками Барановского.
Трюмы вскрыты, слышно ржание: лошади почуяли близость берега. Или просто им передалось деловитое напряжение окружающих людей. Ну, да, наверное: ведь седла подвязали уже. Где то там оглаживает, успокаивает своего гнедого молодой казак 2-ой сотни 26 полка Семен Буденный, уже получивший своего первого "Егория" в Маньчжурии… Плашкоуты для перевозки коней на воде, ведут за собой на буксире. Кстати, на некоторые тачанки уже сгрузили. Интересно, когда они успели? Стало быть одесситов не зря у Щербачева выпросил…
И все же казаки народ особый, лихой… Руднев улыбнулся в усы, вспомнив ту обструкцию, которую устроили было ему казачьи командиры сразу по прибытии во Владивосток. С фронта, видишь ли их сорвал! Супостата рубить не даю! Так и пришлось Медведеву под страхом божьей и царевой кары рассказать КУДА идем. С той минуты порядок в обучении и погрузке на транспорта у них был идеальный. Посмотрим как в деле… Не перегнули бы палку. Широкая добродушная улыбка Попова и его заверение "Казаки с гражданскими не воюют. Ну, можь, разок нагаечкой, коль шибко непонятливые…" врезалась в память. "А ручища у самого почти с мою голову, блин. Нагаечкой…"
На фалах под фор-стеньгой "Варяга" развеваются на ветру флаги сигнала: "Россия ждет Победы! С нами Бог!"
"Почему молчит Василий? Почему молчит? Чьи были телеграммы полчаса назад и кто их глушил? Господи, сколько же здоровья на все это надо…"
Руднев нервно измерял шагами верхний мостик. Сигнал с "Сунгари" получен уже сорок минут как. Просто три семерки. Без позывных, без адресата. Никто не забил. И все – маховик операции запущен, а от Балка пока – ни ответа ни привета. Как? Что? Но пока там, у залива, да и в самом заливе все как вымерло. Тишина. Никто не стреляет. Никто больше не телеграфирует… Может быть, все-таки нужно бежать туда?
– Всеволод Федорович! Посмотрите, пожалуйста… Сдается мне, что это первый наш факелок мерцает…- оторвался от бинокля старший офицер крейсера кавторанг Зарубаев.
– Так, минуточку… Да. Сомнений нет. Горит хорошо. Смотрите в оба, господа. Где второй? Я не вижу пока.
– Вон! Вон он, просто "Николай" от нас его корпусом перекрывал. Смотрите туда! – Беренс биноклем указал куда-то влево, за корму броненосца.
– Ага. Вижу, Евгений Андреевич. Горит. А этот пароход справа… Судя по всему наша "Сунгари" отгребает. Значит экипажи брандеров Капитонов уже забрал. Молодца, однако… Да – вон у него под кормой катера… Все в порядке господа. Сигнал Великому князю: "Румб к весту. Начать высадку согласно плану". Фелькерзаму – "Подойти к берегу на полторы мили". Видимость не ахти. Пусть Дмитрий Густавович ставит своих на прямую наводку, если кто вдруг палить оттуда сподобится. На "Сунгари" ратьер – "Помогите высадке десанта плавсредствами". Что-ж шести катерам простаивать. И на "Николая" еще: "Ухожу к заливу, командование высадкой и огневой поддержкой принять Михаилу Александровичу". Все здесь пока. Понеслись к мысу Кен!
