Физрук - Валерий Александрович Гуров
— Хорошо. Я жду тебя.
— Буду минут через двадцать.
В этот момент из своего кабинета вышел Пал Палыч, в пальто и с шапкою в руке.
— Пал Палыч, — сказал я ему. — Так получилось, что я сейчас еду к вам.
— Ну что ж, превосходно.
— Едемте со мною.
— С удовольствием.
— Я только в тренерскую заскочу, оденусь.
— Буду ждать в вестибюле.
Через пару минут, я тоже был в вестибюле. Правда, директору пришлось еще немного подождать, пока я выгоню машину из школьного гаража. Посигналил, Разуваев спустился, важно уселся на переднее сиденье, словно это было его персональное служебное авто.
Выкатив со двора, я помчал неслужебный автомобиль по улицам Литейска. Странно, что мой пассажир даже не спросил меня, что мне понадобилось в его квартире.
А, в общем, тоже мне секрет! Он же знает, кто у него живет, кем она мне является. За день опять намело снега, а расчистить коммунальщики не успели. Пришлось малость побуксовать. Однако в обозначенные гражданке Эглите двадцать минут я все-таки уложился. Припарковавшись у подъезда, я снял дворники и зеркала, и поспешил вслед за Пал Палычем. Дверь он открыл своим ключом. Нас встретила хозяйка. Моему появлению она не удивилась, видать, жиличка сообщила, какого гостя ждет.
— Как здорово, что вы нас навестили, Саша, — сказала Глафира Семеновна и с надеждой поглядела на мужа. Тот незаметно развел руками. — Ну ничего, сейчас я чай поставлю, у нас еще торт остался после вчерашнего ужина.
— Спасибо, Глафира Семеновна, — откликнулся я. — С удовольствием попью с вами чайку, я только переговорю с вашей жили… Гостьей.
— Конечно-конечно! Она вас ждет в Тонечкиной комнате.
Я разулся, разделся и прошел в «Тонечкину комнату». Самой Антонины Павловны дома не было, а вот гостья оказалась на месте. Сидела за письменным столом и что-то писала. Услышав, как открывается дверь, повернула голову. Положила авторучку, закрыла тетрадь, поднялась, протянула руку для пожатия. Все чин по чину. Ее красивое прибалтийское лицо сохраняло бесстрастие. Она лебезно показала на кресло, дескать, садись. Я уселся, давая бывшей возможность самой начать разговор и не показывая виду, что сам в нем заинтересован.
— Так о чем ты хотел со мною поговорить? — спросила гражданка Эглите.
— Я должен знать, в чем суть эксперимента, который ты собираешься проводить с моими ребятами?
— Это не так-то просто объяснить не специалисту.
— Все же — постарайся, — сказал я тихо, но настойчиво, — а то ведь я не только могу не согласиться, но и воспрепятствовать вовлечению несовершеннолетних в научные эксперименты.
Илга и глазом не моргнула. Ну да, ее на испуг не возьмешь. Но я и не собирался…
— Если коротко, — сказала она, — проводится сбор данных по способности школьников обрабатывать информацию, в зависимости от возраста. Учитываются оценки по предметам, начитанность, интерес к сведениям различного характера. В общем — тестирование с целью набора статистики.
— В таком случае, мое присутствие не может служить помехой этому тестированию.
— Вообще-то решение о том, кто имеет право присутствовать при тестировании, а кто — нет, принимает руководитель эксперимента.
— То есть — ты?
— То есть — я.
— Ну вот значит ты и разрешишь мне при сем присутствовать, — сказал я. — А я за это поговорю с ребятами.
— Я должна подумать…
— Думай, но тогда и я буду думать.
И я увидел, пожалуй, впервые, как отказывает гражданке Эглите невозмутимость. Она нервно посмотрела на часы, потом вскочила со стула, на котором сидела, и забегала по комнате. Ага! Значит, не все у них чисто. Ну что ж, лишний повод настаивать на своем.
Глава 23
На большой перемене я заметил, что Алька и Толик сидят в опустевшем классе, что-то бурно обсуждают и заносят в тетрадку. Надо понимать, работа над сказкой идет вовсю. В столовке я подсел к Карлу и сообщил ему, что договорился о стройматериалах. Нужно будет взять в выходные грузовик и подъехать к складу. Мы решили с Рунге, что провернем эту операцию в субботу, по окончанию занятий в школе. Надо только предварительно звякнуть Груне и спросить у нее, проживает ли еще в общаге шофер Петюня?
Когда прозвенел последний на сегодня звонок, я поехал к гостинице «Металлург». Илья Ильич появился вовремя — тютелька в тютельку.
— Здравствуйте, Александр Сергеевич! — сказал он. — Ресторан «Поплавок» знаете?
— Здравствуйте, — отозвался я. — Отобедать желаете?
— Заодно и отобедать.
— Тогда рекомендую ресторан «Космос».
Сумароков посмотрел на меня с удивлением.
— Дойдет дело до него, и там отобедаем, — пробормотал он.
— Я пошутил, — сказал я.
— Я догадался.
Тем временем я уже вел машину в сторону набережной Проныры, где в старом дебаркадере и был открыт ресторан «Поплавок». Это было первое, не считая пельменной, злачное заведение в Литейске, которое я посетил. Возле дебаркадера я встретился впервые и со Стропилиным. Мы подъехали прямиком к трапу. Я высадил пассажира, а сам перегнал авто на площадку, где были припаркованы машины других посетителей. И последовал за своим временным боссом.
Нагнал я Илью Ильича в гардеробной. Швейцар, который исполнял обязанности гардеробщика — тоже, помог ему снять шубу, а на меня и внимания не обратил. Вернее — обратил, но не больше, чем на любого рядового посетителя. А вот метрдотель нас встретил и со всем уважением проводил в отдельный кабинет. Заказ принял лично и тут же засуетились официанты, которые тащили и икорку, и крабовый салат и котлеты де-воляй и коньяк, триста грамм. И все это, видать, не за наш счет.
Могло показаться, что мы и впрямь приехали только для того, чтобы поесть на халяву. Я уже понял, что Сумароков в деловых кругах нашего городишка личность известная. А теперь еще и я с ним. И само собой, приехали мы в «Поплавок» не случайно. После того, как мы умяли горячее и нам принесли пирожное и фрукты на десерт, в отдельный кабинет вкатился почти шарообразный мужичина, на костюм которого ткани пошло столько, что ее хватило бы на троих. Его мокрые губы расползлись в плаксивой улыбке. Он поклонился, но руку протянуть не решился.
— Добрый вечер, Илья Ильич! — голосом кастрата произнес шарообразный. — Чем обязан чести?
— Просрочка у тебя, Цикавый, — пробурчал смотрящий.
— Помилуйте, Илья Ильич! — пропищал
