Нашествие - В. Бирюк
Говорят «карьер»: обе передние ноги коня, а потом обе задние, двигаются синхронно. Но мне это более напоминает прыжки большой кошки: то сворачивается горбом, сжимается, как пружина, то разворачивается аж с прогибом. А в прогибе - я. Кроме тех мгновений, когда там горб. На котором снова я.
Факеншит! В следующий раз в атаку на верблюде поеду: у него хоть горб не проваливается.
Тут должны набежать знатоки с экспертами и просветить меня по теме: как надо объезжать строевых скакунов. И, конечно, будут правы. Начиная с того, что «прыгунов» вообще в строевые ставить нельзя. Так ни Чёрт, ни я в строю как-то… не планировали.
Факеншит! Вы будете смеяться… Вот я тут двенадцать лет непрерывно прогрессерю и нагибарю. Как подорванный. А в главный по эпохе тип боестолкновения - атаку бронной конницы сомкнутым строем, в качестве исполнителя, пусть и не рядового, попадаю в первый раз. В «Ледовом побоище» на Волге - на лыжах, в «Битве на Земляничном ручье» - на пенёчке, «битву на торфяном поле» - вообще за речкой просидел.
Нет, так-то дела кровавые были. Но всё «перепихуйчики междусобойные по-пешему». Одного проткнул, другого зарезал, третьему в морду дал… А вот чтобы сам в конном строю…
Для точности: строя и сейчас нет. Строй сзади, за моей спиной. А мы с Чёртом - в пустоте. Совершенно свободные ху… в смысле: художники.
Напомню: в наполеоновских войнах треть встречных атак двух масс кавалерии заканчивалась ничем. Конница останавливалась и противники разъезжались в стороны.
Страшно это. Кавалерийская атака на галопе вызывает инстинктивную панику. Даже просто скок табуна лошадей. Гудит земля, грохот копыт, подымающаяся пыль, непрерывное многочисленное движение элементов амуниции всадников, поток событий, которые улавливает глаз, но не успевает осмыслить сознание...
Чёрта объезжали. Команды слушает, понимает. Хуже: я сам на нём в разных учебных схватках участвовал. Да, нервничает, рано в галоп срывается, драться с другими конями пытается. Кусается, лягается. Но, в целом, узду слушает, на движение корпусом в седле отзывается. Нормальная, чуток слишком горячая лошадь.
И тут Переяславльский бой. То, что он устроил… Понятно, что я виноват. Принялся изображать из себя «мастера обоерукого боя». А поводья? - А привязал их посвободнее на луку. И Чёрту, что называется, «пошла пруха».
Другое: конь наездника чувствует. А у меня состояние… крайне нервное.
Ещё: пока мы в манежах да на лугах кавалерию изображали - одно. А тут на поле кровь пролилась, люди и кони, стрелами пострелянные, уже лежат. В утренней прохладе, в свежести только начинающегося дня… вдруг волна запаха. Аромат свежевыпущенной крови. А чуют кони куда лучше людей.
Короче, бедняга психанул. Но не в сторону трусости, а по своей привычке, в злобность истеричную.
Позже доходили до меня рассказы типа:
- И тут выезжает Зверь на Чёрте.
- На каком?!
- На чёрном. Злобой пыхающем.
- А вороги?!
- Как увидали - все попадали и померли. А кто сразу не успел - побежал и помер после, уже вспотевши.
Но до таких рассказов дожить надо.
И вот я вытаскиваю палаши, эдак красиво, «в распах», встаю на стременах, клинки направляю остриями вперёд, типа: там враг!, порубаем! покусаем! Орю всем: вперёд!
Факеншит! Показуха! Понты веером!
А жоподелаешь? Тут так принято. «Три зелёных свистка - сигнал атаки» - войско не поймёт.
«Вдруг слабым манием руки
На русских двинул он полки» - не здесь.
И Чёрт из-под меня выпрыгивает. И я снова орю. Но не всем, а самому себе под нос и очень задушевно:
- Твою мать! Ё-ё-ё…
И пока я пытаюсь уместить свою... пострадавшую часть тела в седло, Чёрт прыгает снова и снова. Отчего у меня единственная мысль:
- Ть… ть… ть…! Скорей бы половцы! Там-то в толпе ему придётся остановиться. Что ж эти трусливые кыпчаки близко не подходят? Только бы удержаться!
Я не видел, как за моей спиной трижды дёрнулся вверх-вниз наш стяг с «чёртом на тарелке» и наклонился вперёд, указывая всем атаку. Не слышал, как сыграли атаку трубачи. Не видел, как пошли вперёд отряды. Сперва ближние, мои. Потом и на флангах. Я делал самое в тот момент важное: держался. Задницей за седло. Выставив по-идиотски в раскорячку вперёд клинки. И получая по лицу металлизированными хвостами моей косынки.
Эта третья моя крупная лажа в той атаке.
Чуть назад.
В «Киевском пятне» (Переяславль, Киев, Белгород, Чернигов…) живёт 2.5-1.5 млн. русских людей. 1/3-1/5 всего населения «Святой Руси». Население постепенно уменьшается. Очевидные причины: гибель и разрушения от княжеских междоусобиц и набегов поганых. Национальная: феодальная раздробленность позволяет больше прибавочного продукта оставлять на местах (видно в провинциальном церковном строительстве) и меньше отправлять в столицу. Глобальная: взятие крестоносцами Иерусалима перенаправило торговые потоки с «пути из варяг в греки» в города Северной Италии.
Если Кончак победит, то он устроит в этом «пятне» тотальное разорение. Одних убьёт, других в полон уведёт, третьи сами помрут.
О судьбе пленников в летописи: «...людие разделища и ведоша их у веже... Мучими зимою и оцепляемы у алчбе, и в жаже, и в беде побледневше лици и почерневше телесь, незнаемою страною, языком испаленом, нази ходяще и босы, ноги имуще избодены терньем».
Чтобы не убегали, половцы калечили пленным ноги: резали пятки и в рану засыпали «тернии» - рубленый волос конских хвостов.
Понятно, что до всех местных жителей «степные хищники» не дотянутся. Но на каждого полонянина приходится десяток душ, которые умирают вокруг факта полонения. Так что, полмиллиона погибших от нашествия в «пятне» - вполне возможно.
Я там, на Волге, о всяком урлыке, тукуме или кудо думаю: как бы местных в «русские люди» преобразовать. А тут уже готовые - сотни тысяч! - падалью станут. Нехорошо. Расточительно.
Ещё: разгром Киева означает поражение Боголюбского.
- Нахрена нам такой государь, который свой народ защитить не может?
Вопрос обязательно будет озвучен. И ответ на него найден. Ответы.
Из первых - Мачечич, последний живой сын Мстислава Великого, который нынче во Владимире Волынском князем сидит, который по прежней системе старшинства имеет больше прав на Киевский престол. Мачечич от своих прав отказался, но… «по вновь открывшимся обстоятельствам...», «искренне страдая душой за Русь Святую...», «с помощью Божьей принять на себя тяжкий крест великого княжения...».
И не важно - получится ли у него или нет. Или у подобных ему - есть несколько потенциально готовых персонажей. Важно: возврат к раздробленности, потеря темпа, внутренние войны…
Какой там графен?! Соседнего
