Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов
Такой тесной компанией, прямо в дороге, он продумал маршрут. По его словам, скорее всего — морем, пока дуют западные ветра — до порта Ла-Тест, страны Бюжей. Поскольку сестра моего деда, сказал он, твоего прадеда стала женой одного из тогдашних молодого Бюжей, вроде звали его то ли Пьер, то ли Пьетр, мы с ними в близком родстве и это обеспечит защиту. Зачем нам защита? Какой ещё перевалочный пункт? Но, это западный берег. Оттуда на лошадях — до Норбанн. Как-то так. Для начала нужен быстрый и безопасный корабль.
Меня в Конкарно интересовало другое. Как там маленькая Ракиль? У меня была уже не просто догадка, а целая теория. Дело в том, что Снорре цвел и пах. Раздался в плечах, оброс мускулами. Толстяк Жерар, ученик кузнеца, который и, правда, стал ухаживать за кузнецовой дочкой, был уже далеко не толстяк. Крупный, мощный, с короткой бородой и сильными руками, зыркал по сторонам. Это можно было списать на физические упражнения, хорошее питание и цель в жизни.
Но и немолодой Оливер сиял как золотой ливр. Помолодел, порозовел. Буквально выглядел лучше, чем до ранения и моего лечения. Это тоже можно было списать на радость от обретенной дочери, а также тем, что я не стал его убивать, а отец за всеми этими делами даже и не спросил, откуда взялся ребенок. Оливер успокоился и обрёл счастье. Может быть, впервые в жизни. Допустим.
Но надо проверить и маленькую дочку иудейского лавочника. Возможно, моё лечение не то, чтобы раны лечит, но и в целом оздоравливает. Омолаживает, накачивает здоровьем. Так? Тогда надо пролечить ещё и маму. Потому что родители моложе, чем они считают.
Думаю, суровая, полная тягостей и горя жизнь людей состаривала раньше, чем это предусмотрено биологией. Меньше сорока лет — не срок уходить в семейный склеп. Если мои родители умрут, старшим по всем этим землям и людям стану я. В отличие от прежнего Кайла, мне до икоты не хотелось власти и ответственности. Пусть мой папа правит как можно дольше. Тем более, что из-за этого родители торопились меня женить. Разговоры о моей свадьбе ужасали. Оказывается, у меня есть наготове невеста, по имени Ноэлла, которую я толком и не знал, но осталось только дату назначить. Планирование на высоте. Только мне не нравится. Как там оно? Свобода? Где моя свобода в вопросе женитьбы? Никто в принципе не собирался спрашивать моего мнения.
Проверим мою подопечную. Отец найдет корабль на юг, а отсюда они только и ходят — на юг и на север. Что скажешь, край мира, других маршрутов нет. Оливер купит дочке всё необходимое. Он вместе с моей матушкой временно будут властвовать над замком и землями в отсутствие обоих баронов Соллей.
Путешествие. Лучше морское путешествие, чем брак.
Кстати, меч с цветочками я так и не нашел, он остался в недрах Вороньего замка. Дерьмо.
Глава 10. Морской кот
Волны несли вдоль корабельного борта мелкий городской мусор.
С моря увидел Арморику впервые. Странное ощущение, когда сам на воде, а берег это уже некое другое место. Одиночество, потерянность, неуверенность в том, на что опираешься. Почти как мой обычный день.
Корабль именовался Кот Бигоджэ. Не знаю, кто или что такое Бигоджэ, но Кот был небольшим судном. Меньше, ниже и не такой широкий, как те пузатые, что стояли в Конкарно — когги с квадратными парусами.
Мачта одна, ближе к носу, треугольник паруса сужается к хвостовой части корабля. Задница называется — корма. Вообще у мореходов на любую вещь своё название. Кругом канаты. Зовут их концами. Борта выкрашены в оранжевый с большими темными полосками, намек на полосатое кошачье тело. Краски от времени истерлись.
Дело было так. Отец осмотрел все суда и выбрал для своей цели Кота, причем тогда даже не знал, как он называется. Сдвинул брови, поднялся без разрешения на борт, отловил корабела и велел подать ему капитана.
Надо сказать, мореходы отличались осторожностью и благоразумием, хотя и похожи на странствующую банду убийц. Они слова не сказали барону, а привели своего главаря. Звали его Сантьяго Апульо, подручные обращались к нему «Салент».
Капитан сначала сразу рассказал о своем маршруте, который проходил мимо страны Бюжей, а потом долго отнекивался от нашей компании. Он-то решил что барон письмо хочет передать или какой подарок в Страну Бюжей.
Экипаж представлял собой всего десять человек, дополнительные — я, отец, Снорре, Жак Людоед и Гюнтер — существенная нагрузка. Пассажиров Кот не брал, был только грузовым. Тогда барон Соллей положил на чашу весов то, что воины будут служить вместе с матросами, к оплате прибавил ящик гвоздей, двадцать мешков пшеницы спельты, десять баранов и два мешка сушеных яблок, что очень ценно в морском походе.
Гвозди нужны были для починки трещины в корпусе. Закупка продовольствия для любого капитана головная боль, портовые торговцы дерут три шкуры, плюс местные налоги, поэтому такая прибавка сразу поселила нас на Коте.
На пятый день судно окончило короткий ремонт и стоянку. Мы поднялись на борт с оговоренной оплатой и небольшими походными торбами.
Когда расположились, первым опасением стал боцман. Если капитан Салент, родом из города Порто, был щуплым мужичком явно мягкого характера, тихим и скромным, то для управления своей бандой он опирался на здоровенного боцмана, которого называли исключительно Кабан. Большой, сильный, весь в шрамах, мрачный и страшный, он был похож на Людоеда как брат, и пользовался среди прочих моряков непререкаемым авторитетом. Мы опасались конфликта между ним и нашим Жаком за то, у кого морда свирепее.
К нашему удивлению, уже в первый день плаванья Кабан и Людоед пили исподтишка вино, травили байки, отгоняя остальных от себя суровым взглядом четырех пугающих глаз. Удивительно, они мгновенно и крепко сдружились.
Отход судна из порта не был чем-то торжественным. Кабан прошелся по кораблю, что-то про себя посчитал, запрокинул глаза к небу и кивнул капитану — «можно».
Салент тихим голоском скомандовал: «отход, забрать якорь», что было немедленно повторено звериным рыком Кабана. Команда засуетилась, подняли парус, на руле сразу трое. Заскрипели и медленно тронулись из бухты.
Чайки садились на борта, гадили, орали, улетали. Им вторили бараны, помещенные в загородку на носу. Нестройно блеяли, крутили головами. Они беспокоились, глядя на море, перетаптывались, вздрагивали, но постепенно привыкали. Баран по моим наблюдениям, животное — фаталист. Море так море. Вроде сено дают. Подумаешь, палуба качается.
Бараны воняли, как полагается баранам. Но мореходы тоже
