Афганский рубеж - Михаил Дорин
— Саня, надо сделать проход для оценки обстановки. Дымовую шашку приготовить, — сказал Батыров.
— А ты уверен, что лётчик повисит ещё минут пять, пока мы будем делать расчёты?
Димон промолчал, соглашаясь с тем, что медлить с посадкой нельзя.
— Занимай 3400. Зайдём по малоскоростной глиссаде, — предложил я.
Батыров пару секунд думал, а потом начал набирать высоту. Я осматривался по сторонам. Никаких духов поблизости нет.
Площадка впереди, справа от нас выступ, на котором повис лётчик. Ветер достаточно сильный, вертолёт бросает из стороны в сторону, но мощности двигателям хватает, чтобы продолжать «карабкаться» вверх.
— Площадку наблюдаю. Заходим. Контроль за оборотами, — дал команду Батыров.
— Высота 100, — пересчитал я показания высотомера относительно места приземления, чтобы построить заход на посадку.
Димон начал выдерживать высоту и подходить к площадке.
— Высота 70, обороты 94%.
Продолжаем снижаться. Скорость 50, и до места приземления остаётся пара сотен метров. Будет небольшой перелёт от центра, но размеры площадки позволяют ошибиться.
Слежу за обстановкой, но чувствую, что Димон слишком сильно отклоняет правую педаль.
— Пережимаешь. Мы так перевернёмся, — сказал я Димону и тот вовремя ослабляет правую ногу.
— Прошли обрыв, — подсказал Карим.
Он встал и нагнулся через центральный пульт, чтобы смотреть на поверхность.
— Уклон есть, но некритично, — сказал Сабитович, и Батыров начал приземлять вертолёт.
Димон, несмотря на прохладу в горах, вспотел. Вижу, как у него на рукаве выступили пятна от пота.
Вертолёт всё ниже, в сторону летят камни, пыль и редкие травинки, которые растут на такой высоте. Касание!
— Шаг вниз. Тормоза, — подсказываю я.
Ми-8 немного раскачался перед приземлением. Опустился на правую, затем на левую и переднюю стойку. Сели!
— Быстро за ним, — сказал я Кариму, отстёгиваясь от кресла.
Но не тут-то было. На вертолёт посыпался какой-то град из камней. Да только откуда тут может быть камнепад.
— Справа, справа! — громко кричу я, наблюдая, как с одной из вершин потянулась толпа вооружённых парней в пуштунках.
Виски запульсировали. Ещё одна очередь по кабине. Впрыгиваю в грузовую кабину. Карим лежит на полу, а Димон остался в своей «левой» чашке, зажмурился от пролетевших над ним осколков.
— Забирайте его! — слышу истошный крик Батырова.
Значит, живой. Выскакиваем из вертолёта и сразу падаем на землю.
По вертолёту продолжают стрелять. Несущий винт поднимает вверх пыль и камни. Разглядеть впереди себя, откуда стреляют сложно, из-за дымки.
Проползаем под фюзеляжем к передней стойке, но тут несколько попаданий в кабину над головой.
Если через несколько секунд нас не прикроют, нужно бежать к склону. Сбитого лётчика живым нам однозначно отдавать никто не будет.
— Готов? — крикнул я Кариму, и тот кивнул.
Страх есть, но он не сковывает. Приготовился ползти к склону.
Но тут послышался гул истребителей. Голову поднимать некогда. Резко вскакиваем на ноги и бежим к склону. У нас меньше минуты, пока самолёты будут бить по духам.
Подбегаем к склону и начинаем тянуть. Руки уже мокрые, стропы периодически проскальзывают, так что приходится наматывать их на предплечье.
Смотреть на противоположный склон некогда, но можно услышать, как МиГ-21е отрабатывают из пушки. Нормальное у нас прикрытие!
Следом ещё один «весёлый» наносит удар! И ещё! Дробят скалы из пушек здорово.
Отработали и уходят с набором в сторону заходящего солнца. Видно только, как на другой стороне ущелья поднимаются клубы пыли, и ветром их сносит в сторону.
Ещё стреляют. Теперь уже снизу. Смотрю в ущелье, а там по узкой тропе ещё одна «команда» в серых, синих и белых одеяниях.
— Прикрывай, Сабитыч! — кричу я, затягивая наверх стропы парашюта.
Карим дал несколько очередей по духам, подступающим по горным тропам. Одному тащить экипированного парня тяжело. Главное, чтобы он не зацепился за какой-то выступ.
Вот показалась голова лётчика. Белый шлем целый. Укладываем его на каменистую землю. Он изрядно исцарапался. Куртка рваная, а нога в крови. В сознание не приходит.
— Тащим. И рааз! — сказал я Кариму, и мы словно бобслеисты, устремились к вертолёту.
Только боб у нас сзади. На ходу закинули в грузовую кабину раненого лётчика.
Карим только успел оторвать ноги от каменистой поверхности, как Димон поднял вертолёт в воздух.
— Вправо не уходи! Там духи в ущелье, — успел я крикнуть Батырову, подсоединив «фишку» к кабелю связи.
Димон в последний момент удержал машину от схода в ущелье. Пошла плотная стрельба снизу. Только и слышно, что в фюзеляж будто кто-то гвозди забивает.
— Вперёд не пройдём, — сказал Батыров и начал разворачиваться влево.
Скорость набрал он быстро, но разворот очень медленно начал делать.
— Интенсивнее.
— Уже-уже! — выдыхает Батыров.
Димон разворачивает вертолёт влево. Увеличивает крен, но недостаточно.
— Ещё давай! — кричу я, дожимая ручку.
Скалы всё ближе, на авиагоризонт смотреть не хочется. Накренились так, что можем сейчас лопастями площадку зацепить. Я чуть было из сиденья не выпадаю.
Проносимся над горным плато и продолжаем снижаться.
— Держи прямо. Отойдём подальше и пройдём над хребтом, — сказал я, контролируя параметры двигателя.
Температура в пределах нормы и не превышает 920°.
Ущелье осталось позади, но высота уменьшается.
— Не снижайся. Рано ещё, — говорю я, но это не Димона вина.
С вертолётом что-то не так.
— Не могу… педали не работают! — сказал по внутренней связи Батыров.
В кабину врывается Карим.
— Мужики… там… рулевой винт…
Вертолёт продолжает крениться вправо. Снижаемся слишком быстро. Нос начинает вести влево. Хватаюсь сам за управление, но ничего не могу сделать.
— Спокойно. Высоты хватает, — ответил я и проконтролировал показания высотомера.
— 2750. Снижаемся быстро, — сказал Батыров.
— Но не падаем. Шаг не трогай. Гасим скорость, — ответил я, отклоняя ручку управления на себя.
Так я и снижение заторможу, и скорость сброшу.
— Автопилот? — спросил Батыров.
— Канал «Направление» выключи, — ответил я.
Ручку управления отклонил на себя. Димон передал мне управление, а сам контролировал параметры. Скорость на приборе 150 км/ч.
— Полёт будет долгим, — произнёс Карим, садясь на своё место.
— Что с рулевым?
— Он на месте, но с хвостовой балки течь. Фюзеляж в дырках. В любую секунду может рулевой винт оторваться и тогда всё.
Сабитович прав, но я даже и не думаю выпрыгивать с вертолёта. Посадить можно, но только на аэродроме. Здесь в горах,
