Новичок в XIX веке. Снова в полиции! - Михаил Леккор
— Князь Долгорукий! Наконец-то вы появились! — радостно сказала она после паузы, — вы, наверняка, найдете мой украденный гарнитур. Мне он так нравится! — потом обратилась к слуге, который уже на месте приплясывал, желая двигаться дальше, — а вы, Гаврила Никитьевич, можете идти. Я сама доведу князя до кабинета монарха.
Вопреки ожидания, слуга с простонародным именем Гаврила ее никуда не послал, даже не ругнулся, мол, ходят тут всякие и командуют, отжимают заработанные награды. Поклонился барышне, не по-старомосковски в пояс, но достаточно низко и ушел. Однако! Кто же вы, прекрасная незнакомка?
И она, чему так обрадовалась — появлению красивого мужчины или довольно известного сыщика? Похоже, так-то сыщика. Ах так, он ведь и может показать, что он еще и сравнительно молодой и уж точно половозрелый мужчина!
Князь быстро повернулся и, пользуясь тем, что стоял неподалеку, а рядом никого нет, ловко поцеловал девушку прямо в губы.
Он ожидал всякого, в том числе и оглушительную пощечину. Но та была так приятно ошеломлена поцелуем, что не только не обозлилась. Руки в посильном желании отвесить зуботычину даже не дернулись. Наоборот, губы слегка улыбнулись. Какая все-таки красавица, если дворянка, попаданец невольно почти вскричал, хотя и не очень громко:
Милая незнакомка, я на вас обязательно женюсь! Причем немедленно, сей момент, только укажите мне, пожалуйста, ближайшую православную церковь!
— Каков молодец! — почти довольно сказала она, — у вас в Москве много таких нахальных породистых князей?
Девушка вдруг остановилась, замедлив движение самого Константина Николаевича, протянула руки к его груди. Правда, не вцепилась в одежду, а просто положила ладони на его тело.
— Для вас один точно такой есть! — сообщил Константин Николаевич, поимая, что девушка у него уже на крючке. Видно ведь, он тоже запал ей в самое сердце, — вам хватит, барышня, — и уже на ушко сообщил, как секретное сообщение: — а вы очень красивы, моя лапушка. Прелестные ушки, изумрудные глаза, изумительный носик. Как же еще вас ни один кавалер еще не поймал? Я не такой скромный и тихий. Умоляю вас, будьте моей, станьте княгиней Долгорукой! Моей женой!
Девушка снова улыбнулась одними губами. Еще бы! Ни одна чаровница в любой из прожитых Константином Николаевичем эпох не удержится от таких комплиментов в свой адрес. Даже старые стервы. А уж прелестные девы, как и положено, смутятся, покраснеют и, конечно, скажут гордое «Да».
Однако, его новая знакомая и здесь сумела здорово удивить.
— Да вот, такие у нас в столице нерешительные мужчины, — объяснила она, не отвечая ни да, ни нет, — уж и старой девой потихоньку стала, они же все не идут. А вы сумеете ухаживать за мной дальше, когда узнаете, кто я? Поджилки не затрясутся с перепуга, милостивый государь?
Ха, кто она такая, чтобы пугать целого князя знаменитого рода Долгорукого? — удивился даже не абориген этого века Константин Николаевич, а попаданец Георгий Васильевич, видевший всяких мегер в разных обличиях, Подумал про себя: — босоногая служанка из пригорода? Или, наоборот, дочка всемогущего министра? Ой, матушка, или стыдно, или страшно! А мне-то что, я уже и умирал один раз, а уж боятся этих уже почти мертвецов прошлой эпохи!
— А я все могу, — сказал князь самодовольно, совсем не тужась, — за вашу чудесную улыбку посватаюсь хоть за дочку любого сановника!
— Сановника, говорите, — заметно потухло лицо у девушки, — пойдемте, князь, вы, говорят, хороший сыщик и вам найдется работа даже у императорского престола.
Она решительно взяла его за руку (дурак бестолковый, не мог взять девушку сам!) и пошла, потянула его за собой, в императорский, как он понимал, кабинет.
— Что это с ней, — недоумевал Константин Николаевич, — он ненароком оскорбил ее, сказал что-то неловкое, даже оскорбительное? Но он же не специально! Что же она поспешит завершить их такой приятный для обоих разговор!
Любовь все же гормонами вбила по голове, как пресловутым пыльным мешком. В другое время он бы сразу обратил на слова МОЙ ГАРНИТУР, а ведь знал, что подобное ювелирное украшение украли именно у дочери императора!
Но вместо этого князь Долгорукий захотел настоятельно поинтересоваться и, паче чаяния, извиниться перед такой приятной для него девушки, а они уже стояли у роскошной двери.
Но все равно он успел сказать, что не только сыщик, жених хоть куда. И она никуда от него не денется.
Вместо ответа на его эскападу, она торжественно и громко объявила:
— Мы пришли к моему папА, а он — император всей России!
И громко, но очень завлекательно засмеялась, представляя, как он понимал, князя полным дураком, почти как в русской сказке. Только вот царь здесь был не сказочный, а всамделишный император, и он сейчас, судя по его взгляду в проеме двери, был в очень дурном расположении духа.
А он, как никакой, но все же историк видел, что это не подделка, это настоящий император Николай Павлович. Высокий, пока еще статный и представительный. С красивыми, надо сказать, усами и знаменитым парализующим «взглядом василиска».
Так и стоял Константин Николаевич в перекрестья взглядов. Спереди его обстреливал зло и с напряженным вниманием сам император, от чего попаданец чувствовал, что его тело становится чужим и все больше не поддающимся управлению.
Но сзади его подталкивали настойчивыми и одобряющими, надо сказать, теплыми на физическом уровне взорами.
Попал как кур во щи, — немного растеряно, но внутренне весело подумал попаданец. Если бы в этом теле существовало лишь сознание жителя XIX века, он был бы смутился и промолчал об уже любимой им дочери императора, как ее там Марии Николаевне (?), Но сейчас его еще поддерживало сознание опытного, старого человека XXI столетия, который уже один раз умер и потому ничего не боялся.
Любовь к нему пришла внезапно и стремительно, это как называется, любовь с первого взгляда. В прошлой жизни он в нее не верил, считал, что это лишь киношный штамп и в реальной жизни его не существует. Так и прожил Георгий Васильевич тогда без любви (секс у него был неоднократно, но именно, как физический контакт, не более). И теперь это сознание пожилого человека понимало, что вот он блестящий шанс наладить не только интимную жизнь, но и с любимой женщиной.
К нему стремительно пришла, как весеннее половодье, любовь, и он не только к ней медленно шел, он стремился ее. И пусть император Николай Павлович сердится, его, как отца, любящего и стремящего содержать прилично старшую дочь, но он
