Новичок в XIX веке. Снова в полиции! - Михаил Леккор
Вот и толкаются люди и здесь, сравнивают, какие есть товары и по какой цены на них. За одним сплетничают. Язык ведь как помело, все метет, особенно у баб.
Замедлив шаг, Константин Николаевич задумался. Что же мы хотим услышать? Все, конечно, но, прежде всего, что украли, когда украли и где украли?
Покупал понемногу, очень соблазнительные товары — хлеб, ветчину, сыр. Чтобы уж не очень выделятся. А продукты они потом съедят с Гришей.
Охотно вступал с разговор с торговками, тщательно выбирал, упирая на то, что барин у него уж очень капризный и своенравный. А еще у него желудок слабенький, болезненький, его постоянно дохтур смотрит и поит разными лекарствами.
Жирное нельзя, несвежее нельзя, черствое нельзя. Пересолишь — ругается, недосолишь — опять ругается. А еще постоянно бьет, — жаловался лжеслуга Константин Николаевич
Торговки, — как правило, местные же женщины, которые нередко продавали продукцию с своего хозяйства, а жили рядом, — в пустые разговоры вступали охотно. Одни в неперспективной надежде, что поговорит и купит у них, другие просто от серой скуки.
Говорили про жесткого капризного барина, про подорожавшие опять товары, а, за одно, и про все городские новости, где на первом месте оказалась кража в Зимнем дворце.
Информация, как это всегда бывает у женщин, была противоречивой и очень разной. Но, по крайней мере, опытный Константин Николаевич точно узнал, что и когда украли:
— В конце прошлой недели (в субботу или воскресенье);
— У членов семьи императора (жены или дочерей). И очень похоже у двадцати шести летней любимицы Николая Павловича Марии Николаевны;
— Драгоценности, скорее всего бриллиантовый золотой гарнитур, неоднократно надеваемый ею на придворных балах и иных празднествах тех лет;
— Кто украл неизвестно. Тут торговки были настолько разобщены и так врали (фантазировали), что Константин Николаевич не решился подводить даже в качестве господствующей концепции.
Что можно было сказать твердо — факт воровства был в Зимнем дворце налицо. И, учитывая, что сегодня пятница, прошло уже около шести-семи суток. То есть украли давно и, по-видимому, уже глухо. Что же, остается только найти самого грабителя и вернуть драгоценности.
И все равно, что-то не сходилось у Константина Николаевича по этой краже. Или время оказалось слишком другим, для него чрезмерно непонятным?
Уличные торговки, разумеется, на все его вопросы полностью не ответили. Но это нормально. А то оно и следствие, чтобы распутывать непонятки и договаривать ответы.
Пришел в гостиницу, хорошенько пообедал, немного отдохнул перед возможной работой. Посмаковал извечный вопрос — что такое хреноватенько и как с этим хорошо бороться.
Как нельзя, кстати, пришел Гриша. Информации у него было много, но она оказалась чрезмерно общей и уже знакомой Константину Николаевичу. Но все же Гриша получил свои да рублей ассигнациями — никак не зря.
Во-первых, он сумел точно разузнать у торговок, что украли бриллиантовый гарнитур, а в лавке ювелира точный список этого гарнитура, и даже их подробный внешний вид. Хозяин лавки, довольный благодарным посетителем, даже нарисовал колье, кольца и браслет. Все из золота с бриллиантами. Камни не всегда крупные, но чистые, поэтому весьма дорогие.
И, во-вторых, Гриша передал категорическое мнение ювелира — гарнитур сей в России продать невозможно! Слишком известен и слишком имеет яркие признаки. Дорого, известно, опасно! Вор будет продавать украденные драгоценности только за границей, провозя их через российскую таможню тайком.
Князь Долгорукий с этим согласился. И с первым, и со вторым. А что еще можно украсть у императорской семьи? Да дорогие безделушки. А потом срочно бежать из родимого Отечества. Потому как, если найдут, а здесь нет срока давности, то мало не покажется.
Чтобы да в нашей родине украсть драгоценности у самой императорской семьи и спокойно продать? Нет, только в масштабах революций 1917 года. А так лучше сам переезжай в Сибирь, чем туда же на каторгу. А то ведь еще и повесят за такую кражу! Императорская семья — это в XIX веке первая в очереди золотая молодежь. мажоры!
Поговорив со слугой и поблагодарив его деньгами, он продолжал обедать. А то с пустым животом к императору идти не с руки. Когда он еще вернется. И кормить там точно не будут. И не положено и ну его на фиг. Расследовал он не раз кражи у аналогов сиятельных вельмож XIX века — чиновников будущего. То еще клятое дерьмо!
А так, не зря они время в течение первой половине дня провели. Очень даже не зря. По крайней мере, что украли известно и, с некоторой натяжкой, у кого и когда. А теперь после вкусной ботвиньи и большой говяжьей котлетой на пару на второе надо обязательно идти в Зимний дворец. На августейший прием! Ладно еще не во время большого бала, но тоже очень тяжело и впечатляюще.
С Николаем Павловичем шутить не стоит. Раз велено идти после обеда, значит, после обеда. Это по нынешним временам где-то часов в семнадцать. А с учетом дороги выходить надо, как минимум, около пятнадцати. То есть, как и было сказано, четыре — пять вечером.
А сейчас уже половина третьего. Надо срочно идти. Вот ведь как время тает, прямо, как мороженное летним жарким днем!
— Гриша, друг мой, — обратился Константин Николаевич к слуге, — я в Зимний дворец. В Санкт-Петербурге нам, видимо, придется подзадержаться. Поэтому сегодня во второй половине дня посмотри все же квартиру. Всяко удобнее, чем в гостинице.
Глава 13
Выдав положенные указания слуге Грише, и переодевшись в официозный вицмундир полицейского чиновника чуть ниже среднего уровня (тоже хорошо, хотя у Российского императора он по чину не должен быть, маловат еще по чину), Константин Николаевич заторопился в Зимний дворец. Время было далеко уже за половину дня, а опаздывать он как-то не любил. И ее только потому что правящий император был пунктуален, но и так подполковник полиции в отставке по-стариковски сам был очень точен и аккуратен.
В императорском Зимнем дворце на этот раз было довольно многолюдно и шумно. Проснулись, видимо, хе-хе. Блестящие гвардейские штаб- и обер-офицеры, бравые унтер-офицеры, более скромные штатские чиновники со своими вицмундирами в зависимости от ведомства крупного в столице аппарата стремительно проносились сквозь внешние ворота в обе стороны, занятые своей важной работой (император умел стимулировать поданных, как злобным кнутом так и сладким пряником).
Из всего вышеперечисленного опытный Константин Николаевич сделал вывод, что монарх, скорее всего, уже находится а Зимнем дворце и активно занимается государственными делами, за одним
