Роберт Хайнлайн - Дверь в лето

Бедный старикан. Мне показалось, что его вот-вот хватит апоплексический удар. Задел-таки я его слабую струнку, сыграл-таки на его тщеславии.

– Вылезайте оттуда, сэр. Подойдите сюда. Я вас сейчас проучу. Голыми руками всю душу вытрясу!

Он разъярился и вполне мог избить меня, несмотря на разницу в возрасте, весовой категории и состоянии здоровья.

– Я не боюсь вас, папаша, – ответил я. – И этой дурацкой кнопки тоже не боюсь. Ну-ка, нажмите ее.

Он глянул на меня, глянул на кнопку, но не нажал.

Я заржал и сказал:

– Дохлый номер, как говорят мальчишки. Твиш, вы просто старый надутый шарлатан, чучело гороховое. Правду говорил полковник Трэшботтом…

И тут – свершилось!!!

10

Когда он треснул по кнопке, я крикнул, пытаясь остановить его. Но было поздно: меня уже несло куда-то. Я успел подумать, что не стоило доводить дело до такого конца. Я лишился всего и чуть не довел до инфаркта бедного старика, который не сделал мне ничего плохого. Я не знал, куда меня несет. И что хуже всего, не знал, доберусь ли я туда.

И тут я прибыл. Падать было невысоко, фута четыре, но я не был готов к этому и плюхнулся, как мешок.

– Откуда вы взялись, черт побери? – сказали надо мной.

Рядом стоял, руки в бока, лысый поджарый мужчина лет сорока. Взгляд у него был проницательный, лицо – умное и приятное, если не считать того, что он явно на меня сердился.

Я сел и обнаружил под собой гравий пополам с сосновыми иголками. Рядом с мужчиной стояла красивая женщина, гораздо моложе его. Она удивленно смотрела на меня, но ничего не говорила.

– Где я? – глупо спросил я.

Мне следовало бы спросить «Когда я?», но это прозвучало бы уж совсем по-дурацки и, кроме того, не имело смысла. Стоило на них взглянуть, чтобы сразу понять, что это не 1970 год.

Но это был и не 2001; в 2001 здесь стояла лаборатория. Итак, я попал не туда.

Из одежды на них был только густой загар. Меньше, чем стиктайтовский костюм. Но держались они непринужденно и ничуть не смущались своей наготы.

– Долго же до вас доходит. Я спросил, как вы здесь оказались? – он огляделся. – Что-то на деревьях не видно вашего парашюта. Что вы здесь делаете? Эта территория – частная собственность. Ваше вторжение незаконно. И где вы разжились этой шутовской одеждой?

Я не усматривал ничего непристойного в моем костюме, особенно, по сравнению с их «одеждой», но промолчал. Другие времена, другие обычаи. И я с моим костюмом вполне мог нажить себе неприятностей.

Женщина взяла его за руку.

– Оставь его, Джон, – мягко проговорила она, – похоже, он болен.

Мужчина взглянул на нее, потом снова уставился на меня.

– Вы больны?

Я кое-как поднялся на ноги.

– Пожалуй, нет. Разве что несколько синяков. А какое сегодня число?

– Что?! С утра было третье мая, первое майское воскресенье. Верно, Дженни?

– Да, дорогой.

– Послушайте, – настаивал я, – у меня была контузия, здорово треснули по голове. Назовите, пожалуйста, дату. Полную, понимаете?

– Как так – полную?

Мне не следовало спрашивать об этом, нужно было раздобыть газету или календарь, но я не мог ждать.

– Какой сейчас год?

– Ну ты даешь, братец! Конечно, 1970, – ответил он, пристально разглядывая мою одежду.

Я чуть не упал от радости. Все-таки свершилось! Получилось, черт побери! Мне снова повезло.

– Спасибо, – широко улыбнулся я. – Вы и представить себе не можете, как я вам благодарен. – Он смотрел на меня, как на буйного, и я поспешил добавить: – У меня бывают приступы амнезии. Однажды я потерял целых пять лет.

– Да, вам не позавидуешь, – медленно произнес он. – Но сейчас вы достаточно здоровы, чтобы ответить на мои вопросы?

– Не приставай к нему, милый, – вмешалась женщина. – Похоже, он славный парень. А сюда забрел просто по ошибке.

– Посмотрим. Ну?

– Да, я здоров… уже целую минуту. Повторите, пожалуйста, вопрос.

– Ладно. Как вы сюда попали? И зачем так вырядились?

– Честно говоря, не знаю, как я здесь очутился. Я даже не знаю, где я сейчас. Приступ накатил совершенно внезапно. А что до одежды… ну, назовите это просто причудой. Вы ведь тоже… необычно одеты. Вернее, не одеты вовсе.

Он глянул вниз, на самого себя, и усмехнулся.

– Я вам объясню… почему мы с женой так одеты… точнее, не одеты. Хотя мы должны были бы не объяснять, а выставить вас отсюда. Вы же чужак, это видно по вашей одежде. Эта земля принадлежит Денверскому Солнечному Клубу.

Джон и Дженни Саттон оказались умными, дружелюбными и, что называется, без лишних предрассудков людьми. Они были из тех людей, что готовы и действующий вулкан пригласить на чашку чая. Джона явно не устроили мои объяснения, и он все порывался продолжить дознание, но Дженни сдерживала его. Я твердо держался своей версии насчет «внезапных приступов амнезии» и, однако, «припомнил», что вчера вечером был в Денвере, в Нью-Браун Пэлис.

Наконец, он сказал:

– Ну, ладно, все это занятно, даже немного волнует. Я спрошу, кто из наших едет в Браули, а оттуда на автобусе можно добраться до Денвера, – он снова осмотрел меня с ног до головы. – Но в клуб я вас пригласить не могу – наши друзья не поймут меня.

Я тоже осмотрел себя. Странно, но я начал стесняться своей одежды и того, что был одет.

– Джон… а может, мне просто снять все это?

Такая перспектива меня не шокировала. Хотя я никогда раньше не бывал в лагере нудистов, у меня был кое-какой опыт, когда мы с Чаком загорали нагишом в Санта-Барбара и Лагуна-Бич.

Он кивнул:

– Да, пожалуй, так будет лучше.

– Дорогой, – сказала Дженни, – он вполне сойдет за нашего гостя.

– Мм… верно. Ты, моя дражайшая и единственная, неси свои прелести в клуб и постарайся всем раззвонить, что мы ожидаем гостя из… откуда вам угодно быть, Дэнни?

– Из Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Я и в самом деле оттуда.

Я чуть не ляпнул «из Большого Лос-Анджелеса». Не дай бог сказать теперь «тактил» вместо «кино».

– …из Лос-Анджелеса. Этого, вкупе с «Дэнни» вполне достаточно. В неофициальной обстановке мы не пользуемся фамилиями. Итак, милая, говори об этом, как будто все решено загодя. А где-нибудь через часик жди нас у ворот. Но сначала зайди сюда и принеси мой чемоданчик.

– А зачем, дорогой?

– Мы спрячем туда этот маскарадный костюм. Уж больно он бросается в глаза… даже если считать его причудой, как рекомендовал Дэнни.

Как только Дженни Саттон ушла, я забрался в кусты и разделся. Прятался я не из стыдливости – вокруг талии я носил золото. По ценам 1970 года (шестьдесят долларов за унцию) моя проволока стоила двадцать тысяч. То есть, уже не совсем проволока: я сплел из нее ремень. Поначалу я долго возился, сматывая ее, чтобы помыться, теперь же достаточно было расстегнуть застежку.

Я завернул золото в одежду и прикинулся, будто она ничего не весит. Джон Саттон глядел на мой узелок, но ничего не говорил. Он угостил меня сигаретой – их он носил за ремешком на лодыжке. Не думал я, что снова увижу сигареты, которые нужно прикуривать.

По привычке я помахал ею, но она не зажглась. Джон дал мне огня.

– Ну, а теперь, – сказал он, – пока мы одни, вы ничего не хотите добавить? Поскольку мы с Дженни вводим вас в свой клуб, я должен быть совершенно уверен, что не будет никаких неприятностей.

Я затянулся. В горле у меня запершило.

– Ничего такого не будет, Джон. Гарантирую.

– Ммм… а как же ваши «приступы амнезии»?

Я задумался. Положение было дурацкое. Он имел право знать все. Но скажи я правду, он, конечно, не поверит, зато хоть у меня будет совесть чиста. Хуже, если он поверит – дело может получить огласку, а мне это было ни к чему. Добро бы я был настоящим, честным, легальным путешественником во времени, да еще прибывшим сюда с научными целями. Тогда гласность мне была бы только на руку: я бы встретился с учеными, явил бы им неопровержимые доказательства…

Но я был частным лицом, причем довольно подозрительным. И явился я сюда по частному делу, которому лишняя огласка только повредит. Я просто искал Дверь в Лето, стараясь сделать это незаметно.

– Джон, вы не поверите мне.

– Ммм… возможно. Послушайте, я видел, как с ясного неба упал человек… и при этом не разбился. Он был странно одет, не знал, куда он попал, и какой сегодня день. Я, конечно, читал Чарльза Форта, но воочию ничего такого увидеть не надеялся. Но если уж видел, то наскоро придуманными отговорками меня не проведешь. Ну?

– Джон, вы говорите, как… ну… судя по вашей манере строить фразы, вы, наверное, были юристом.

– Я и сейчас юрист, а что?

– Могу я рассчитывать на сохранение профессиональной тайны с вашей стороны?

– Ммм… вы хотите стать моим клиентом?

– Если вы так ставите вопрос, то да. Пожалуй, мне понадобятся ваши советы.

– Валяйте. Я сохраню все в тайне.

– Чудесно. Я – из будущего. Путешествую во времени.

Несколько минут он молчал. Мы лежали, растянувшись на солнышке, и загорали. Я поеживался: май в штате Колорадо солнечный, но прохладный. Но Джон Саттон, похоже, привык к этому и спокойно грыз сосновую иголку.