Юлия Галанина - Да, та самая миледи
Может быть, немного разрядить человеческой речью эту безмолвную обстановку?
— Ради бога, милостивый государь, объясните, что это означает. Разрешите мое недоумение!.. Я имею довольно твердости перенести всякую опасность, всякое несчастье, которое я понимаю. Где я ив качестве кого я здесь? Если я свободна, зачем эти железные решетки и двери? Если я узница, то скажите, какое преступление я совершила?
— Вы находитесь в комнате, которая для Вас назначена, сударыня. Я получил приказание взять Вас с корабля и препроводить в этот замок. Приказание это я, по-моему, исполнил со всей точностью солдата и вместе с тем со всей вежливостью дворянина, на этом заканчивается, по крайней мере в настоящее время, возложенная на меня забота о Вас, остальное касается другого лица.
Ну надо же, заговорил-таки! Обожаю солдат.
— А кто это другое лицо? Можете Вы назвать мне его имя?
Отвечать офицеру не пришлось. На лестнице зазвенели шпоры, кто-то шел к нам, отдавая по пути распоряжения.
Сейчас узнаем, права ли я в своих предположениях. У меня есть две кандидатуры на роль моего тюремщика.
— Вот это другое лицо, сударыня.
Офицер замер в такой почтительнейшей позе, что я чуть не рассмеялась.
Наверное, его хозяин обращается с ним тоже с помощью свиста и щелканья пальцев.
Дверь распахнулась, в комнату шагнул человек со шпагой на боку, с обнаженной головой. Он нервно теребил в руках платок.
Ну конечно же, можно было и не гадать!
Все произошло так, как я и думала, даже противно! Ну что ж, будем играть обычную комедию: не узнавать — узнавать — ужасаться. Похоже, он боится меня куда больше, чем я его, истерзанный платок скоро не возьмет в качестве подаяния даже нищий.
Выдерживая паузу, «незнакомец» медленно подходил ко мне, стараясь затянуть свой эффектный вход как можно дольше.
Ну что же, я должна также медленно откидываться в кресле. Это не де Ла Фер, здесь бояться нечего.
Наконец настало время ужаснуться:
— Как! Мой брат! Вы?!
Тьфу, в «Глобусе» меня бы освистали.
— Да, прелестная дама! — отвесил мне шутовской поклон мой дорогой брат. — Я самый.
— Так значит этот замок… — подалась к нему я грудью.
— Мой! — довольно ответил Винтер.
Твой, ну, разумеется, уж никак не мой.
— Эта комната?
— Ваша!
— Так я Ваша пленница?
— Почти.
А вот это правильно, ты еще не знаешь, подонок, насколько почти…
— Но это гнусное насилие!
— Не надо громких слов, сядемте и спокойно побеседуем, как подобает брату и сестре, — упивался моментом дорогой брат.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
РОДСТВЕННЫЙ ДУЭТ
Дорогой брат закрыл за Фельтоном дверь, затем затворил ставни. Комната приобрела очертания склепа. Только запаха тления не хватало.
— Да, поговорим, любезный брат, — подбодрила я его, пока он чего доброго и свечу не потушил, добиваясь полной секретности.
— Итак, Вы все-таки вернулись в Англию вопреки Вашему решению, которое Вы так часто высказывали мне в Париже, что никогда больше нога Ваша не ступит на землю Великобритании?
Будь моя воля, меня бы здесь и близко не было…
— Прежде всего объясните мне, — вопросом на вопрос ответила я, — объясните мне, каким образом Вы так зорко подстерегли меня, что были точно осведомлены не только о моем приезде, но и о том, в какой день и час и порт я прибуду?
Боюсь, я ошиблась, избрав этот метод ответа на вопросы. Дорогой брат, как попка, решил тоже следовать ему.
— Сначала Вы мне расскажите, милая сестра, зачем Вы пожаловали в Англию?
А Вы, любезный братец, словно не знаете.
— Я приехала повидаться с Вами… — прощебетала я.
— Вот как, повидаться со мной? — даже опешил Винтер.
— Без сомнения, я хотела видеть Вас, что же тут удивительного?
— Так у Вас не было другой цели, кроме желания повидаться со мной? — заклинило, похоже, дорогого брата. — Никакой другой цели у Вас не было?
Сейчас я перечислю тебе все мои цели, милый деверь.
— Нет.
— Стало быть, для меня одного Вы взяли на себя труд переправиться через Ла-Манш?
Господи, ну до чего же мне тупой родственник попался! А ты зачем в Париж поперся за мной?
— Для Вас одного, — проникновенно сказала я чарующим голосом.
— Черт возьми! — наконец не выдержал дорогой брат. — Какие нежности, сестра!
— А разве я не самая близкая Ваша родственница? — пропела я.
— И даже моя единственная наследница, не так ли? — риторически вопросил Винтер и положил мне руку на левое плечо.
И этот болван уже знает. Все-таки надо было заняться д'Артаньяном самой. Порядочные люди так легко разносят чужие тайны. Все дела нужно доводить до конца — старое мудрое правило. Сколько бед приносит его несоблюдение.
— Я не понимаю, милорд, — невозмутимо заявила я. — Что Вы хотите сказать? И нет ли в Ваших словах какого-нибудь скрытого смысла?
— Ну, разумеется, нет, — промурлыкал дорогой брат. Прямо не лорд Винтер, а добродушный кот. — У Вас возникает желание повидать меня, и Вы приезжаете в Англию. Я узнаю об этом желании или скорее догадываюсь, что Вы испытываете его, и, чтобы избавить Вас от всех неприятностей ночного прибытия в порт и всех тягот высадки, посылаю одного из моих офицеров Вам навстречу. Я предоставляю в его распоряжение карету, и он привозит Вас сюда, в этот замок, комендантом которого я состою, куда я ежедневно приезжаю и где я велю приготовить Вам комнату, чтобы мы могли удовлетворить наше взаимное желание видеться друг с другом. Разве все это кажется Вам более удивительным, чем то, что Вы мне сказали сами?
Чтобы Винтер сам о чем-то догадался?! Да он не в состоянии догадаться, куда его лакей прячет бутылки анжуйского, стянутые со стола господина!
— Нет, я нахожу удивительным только то, что Вы были предупреждены о моем приезде.
— А это объясняется совсем просто, милая сестра: разве Вы не заметили, что капитан Вашего судна, прежде чем стать на рейд, послал вперед для получения разрешения войти в гавань небольшую шлюпку с судовым журналом и списком пассажиров? Я — комендант порта, мне принесли этот список, и я увидел в нем Ваше имя. Сердце подсказало мне то, что сейчас подтвердили мне Ваши уста: я понял, ради чего Вы подвергались опасностям морского путешествия, во всяком случае очень утомительного в это время года, и я выслал Вам навстречу свой катер. Остальное Вам известно.
Красиво врет. А главное, гладко.
— Любезный брат, — поинтересовалась я, — не милорда ли Бекингэма я видела сегодня вечером на молу, когда входили в гавань?
— Да, его… А, я понимаю! Встреча с ним встревожила Вас: Вы приехали из страны, где, вероятно, очень им интересуются, и я знаю, что его приготовления к войне с Францией очень заботят Вашего друга кардинала.
Ну это громко сказано.
— Моего друга кардинала? — переспросила я с изумлением.
— А разве он не Ваш друг? — небрежно удивился великолепный Винтер. — Если я ошибся, извините, мне так казалось. Но мы вернемся к милорду герцогу после, а теперь не будем уклоняться от трогательной темы, которой коснулся наш разговор: Вы приехали, говорите Вы, чтобы видеть меня?
Только мой дорогой брат способен увидеть в нашем дурацком разговоре трогательную тему.
— Да, — подтвердила я уже в который раз.
— Ну что ж, я Вам ответил, что все устроено согласно Вашему желанию и что мы будем видеться каждый день.
Каждый день видеть эту скучную физиономию? Даже все мои грехи в удвоенном размере не потянут на такую страшную кару!
— Значит, я навеки должна оставаться здесь? — с надрывом спросила я, изображая вполне понятный ужас.
— Может быть, Вы недовольны помещением, сестра? — с заботой в голосе воскликнул деверь. — Требуйте, чего Вам недостает, и я поспешу исполнить Ваши желания!
Мне недостает единственно свободы, и я бы на Вашем месте, сударь, обеспечила ею меня добровольно, во избежание всяческих бед.
— У меня нет ни горничных, ни лакеев… — всхлипнула я.
— У Вас все это будет, сударыня! — угрожающе пообещал Винтер. — Скажите мне, на какую ногу был поставлен Ваш дом при первом Вашем муже, и, хотя я только Ваш деверь, я устрою Вам все точно так же!
На левую заднюю, мой дорогой брат.
Начинается то, о чем я думала. Сейчас, после душераздирающих фраз он с удовольствием сообщит все, что он теперь думает о моем праве наследства и прочих меркантильных вещах. Ну что же, будем отпираться до конца, какое-никакое, а развлечение.
— При моем первом муже?
— Да, Вашем муже французе, я говорю не о моем брате… Впрочем, если Вы это забыли, то, так как он жив еще, я могу написать ему, и он сообщит мне все нужные сведения по этому вопросу.
Ну зачем же беспокоить де Ла Фера второй раз? Он, похоже, уже разразился подробнейшим письмом.
— Вы шутите! — сообщила я дорогому брату.
— Разве я похож на шутника? — возмутился деверь.
Он почему-то вскочил и отступил на шаг назад. Забавно… Боится?
