Афанасьев Александр Афанасьев Александр - Время героев ч3 нов. вариант
— А второе?
Мне передали еще один снимок и лупу. Я положил его прямо на лампу, наложил лупу, нагнулся…
Пресвятой Бог!
Передо мной — на краю просеки лежали несколько скелетов. Выложенных в ряд. То, что я воспринял как белые точки — на снимке большего разрешения оказались черепами.
— Судя по положению тел — это все не просто так. Их выложили рядком и бросили. Причем — когда на костях еще было мясо. Все кости лежат правильно, скелеты так не перенесешь.
— Расстреляли?
— Непонятно, сэр.
Могло быть и такое — теоретически. Самолет выполнил рейс с грузом, по прилету команду выстроили рядком у кромки полосы — и из автомата. Но — маловероятно, слетанная команда, имеющая опыт взлета и посадки в таких условиях — ценится куда больше, чем, к примеру, самолет. Самолет можно новый купить, у наркомафии денег полно. А вот команда…
Если только схлестнулись конкуренты. Иначе — никак.
— Еще что?
— Больше ничего, сэр.
— Второй эксплорер уже послали?
— Немедленно, сэр. Первый спешно подготавливаем к повторному вылету.
— Карту. Наложите.
Мы мрачно смотрели на карту — глухомань еще та. Сикорские — на пределе возможностей, на обратный полет топлива уже не хватит. И это — морские вертолеты, переделанные тральщики с их огромными баками! Сухопутным — и вовсе там делать нечего.
Я примерно прикинул — от Амазонки, точнее от одного из ее притоков — километров шестьдесят по джунглям. Никакой дороги туда нет, населенных пунктов — тем более.
— Какая то информация есть?
— Нет, сэр. Район считается ничейным, тут только индейцы.
— Степень агрессивности?
— Неизвестно, сэр.
— Экспедиции?
— Крайняя проходила вдоль русла притока, вглубь — не уходила.
— Что за экспедиция?
— Минуточку, сэр… Персидское этнографическое общество. Экспедиция восемьдесят девятого года.
О как!
— Э… а существует функция отбора? Мне важно знать обо всех экспедициях Персии на этом континенте.
— Да, сэр, минутку.
Пропустили! Дураки, пропустили! Еще тогда пропустили, в Персии. Этнографические экспедиции — отличное прикрытие для разведывательной деятельности. Одному Богу известно — когда шахиншах все это задумал и начал претворять план в реальность. С этнографическими экспедициями в глухие места надо было разобраться еще тогда! А мы — ничего кроме Афганистана не видели.
— Готово, сэр. Распечатать?
— Не нужно. Перегоните на диск, на досуге посмотрю.
— Есть.
— Досягаемость по вертолетам? Головин?
Головин, который у нас по судовой роли был старшим авиагруппы, скептически покачал головой.
— Сомнительно, сэр. Мы не сможем действовать в этом районе, нужен какой-то промежуточный лагерь. Нужно завезти туда топливо…
— Джентльмены, мы что-то нашли?
Мы все обернулись — конгрессмен держал в руке большого тунца и смотрел на нас. Черт, еще и это…
— Я должен лететь.
Так и есть.
— Сэр, не думаю что это хорошая идея — заявил я, потому что функция удерживания конгрессмена от неприятностей на расстоянии была и за мной тоже — это чрезвычайно опасное место, поверьте. Там нечего делать.
— Господа, правительство Североамериканских соединенных штатов профинансировало эту экспедицию, и я хочу знать, как тратятся денежки. И точка.
— Сэр, правительство САСШ профинансировало экспедицию лишь наполовину и у меня такие же права, как и у вас, сэр. Если я не собираюсь лезть в эти проклятые джунгли — зачем это делать вам, сэр?
— Если вы трус, то это ваши проблемы!
Никак не могу привыкнуть к американской манере говорить все, что ты думаешь в лицо, не думая о последствиях. У нас — дуэли быстро научили следить за языком.
— Мистер конгрессмен, я вице-адмирал флота и участвовал лично в большем количестве боевых операций, чем вы профинансировали, сидя в своем Конгрессе. Подозреваю, что самая серьезная переделка, в которой вы участвовали лично — это сафари, на которое вы съездили по приглашению какой-нибудь фирмы, занимающейся лоббизмом. Там — тоже самое сафари, мистер конгрессмен, вот только непонятно кто есть кто — кто охотник, а кто дичь.
Вместо ответа — конгрессмен расстегнул рубашку. Несколько белых шрамов выделялись на загорелом теле.
— Как-то раз — я тогда еще не был конгрессменом — я шел по улице и увидел, как один ублюдок грабит женщину с ребенком. Как потом оказалось — это было уже не первое его дело и даже не десятое. У меня не было оружия, мистер вице-адмирал, потому что я не вижу в нем смысла — но я схватил этого ублюдка и держал его до тех, пока нас так не нашла полиция. Четырнадцать ножевых ранений и примерно три пинты крови на земле — но я его не отпустил. Вот так вот.
Я покачал головой. Вот упрямый ублюдок. Такие есть — они считают, что могут в одиночку переделать мир, и от этой болезни не излечивают даже четырнадцать ножевых ранений и три пинты крови на земле. И теперь, получается, придется лететь и мне, потому как присутствие североамериканца на месте требует присутствии и русского. Кроме того, мне брошен открытый вызов и обвинение в трусости.
— Нормального туалета там не будет. Душа по утрам тоже.
— Я родился в доме, где не было ни того, ни другого.
— Отношение к оружию вам придется пересмотреть. Невооруженный человек в джунглях — не более чем жертва.
— Пусть так.
— Мистер Ругид?
Полковник старался сохранять нейтральное выражение лица. Но это был его конгрессмен, а не мой.
— Я подберу вам обмундирование, сэр. И научу обращаться с оружием. Прошу вас следовать за мной.
Когда полковник с конгрессменом вышли — все мрачно посмотрели на меня. Гражданский в такой ситуации — не более чем обуза. Все хорошо поняли мою мотивацию не ехать, я тоже почти что гражданский теперь. Но теперь — деваться некуда.
— Все — пресек не относящиеся к делу мысли я — готовимся к вылету. Группе разведки — подберите нам хоть какую-то посадочную площадку в этом районе. Техникам — проверить вертолеты. Остальным — подготовить снаряжение, запас провизии как минимум на неделю. Выступаем ночью…
02 сентября 2005 года
Рок-н-ролл этой ночью!
Рок-н-ролл этой ночью!
Все будет просто хорошо!
Если захочешь…
Да, точно. Полный рок-н-ролл…
Система обеспечения пролетов в ночных условиях на Боинге была лучше, чем на Сикорском, потому что Боинг был машиной для поддержки специальных операций, а Сикорский — переделанным тяжелым гражданским транспортным вертолетом. Поэтому — первым шел неуклюжий, двухвинтовой «чемодан» Боинг, за ним, как привязанный — Сикорский. Нас, сидящих в темном десантном отсеке Сикорского изрядно мотало, я летал на этой модели десятки раз, но никогда не припомню такого неровного полета. Видимо, пилот старался держаться поближе к Боингу, и попадал под воздушную струю от его винтов.
А так был полный рок-н-ролл.
Прошли побережье, обходя устье Амазонки, где стояли североамериканские военные корабли, пошли над самым лесом, чтобы не попасть им на радары. Внизу чернота — хоть глаз выколи. В десантном отсеке освещение выключено вообще, сидишь и думаешь — грузовые контейнеры принайтовили правильно или нет? А то — при такой болтанке сорвется контейнер и будет… рок-н-ролл этой ночью.
— Что это за песня? — спросил меня конгрессмен. Он вымазал лицо черной маскирующей краской, от которой потом шелушится кожа, тискал в руках дробовое ружье Атчиссона и был абсолютно счастлив.
— Русский рок, сэр.
— Русский рок? Подарите пару альбомов?
— А ваши избиратели поймут?
Конгрессмен рассмеялся в темноте вертолета и дружески ткнул меня в бок. Никогда не понимал неисчерпаемой жизнерадостности североамериканцев… жареный петух, что ли не клевал по настоящему? А калифорнийцы — были североамериканцами вдвойне.
Еще как высадимся. Ночью, посадочной площадки нет ни хрена…
Высаживались по тросам. Один трос сбросили с хвостовой аппарели, второй — через люк в полу. У североамериканского вертолета люка в полу нет, им сложнее…
Благодаря системе навигации GPS армейского стандарта — пилот Боинга вывел нас точно на ту самую просеку, где мы нашли тела. От земли до верхушек деревьев — от восьмидесяти до ста метров, с такой высоты можно прыгать на парашюте. Если спускаешься по тросу — руки сожжешь к чертовой матери, даже с кевларовыми перчатками…
Земля подхватывает, толкает в ноги, когда терпеть жгучую боль в ладонях уже нет никаких сил — я не высаживался таким образом с вертолета уже четырнадцать лет, но навыки не утратились, тело вспомнило все. Моментально — в сторону, в место в цепи, прикрывающей посадочную площадку. Разница между тем, что было тогда и тем, что есть сейчас в том, что тогда охранял я — а теперь охраняют меня.
