Александр Плотников - Коридор
Карл предпринял еще одну попытку встать, но она тоже закончилась неудачей. Сейчас становилось несомненным то, что он сидел на стуле или на чем-то подобном и к нему же был привязан. Руки сильно затекли, а чувствительность ниже локтя отсутствовала напрочь.
«Что случилось? Почему я привязан? Может, я вчера буянил? Но почему тогда этот подвал, в котором так жутко воняет?
Неужели не было места получше?» — Температура в подземелье была не выше десяти градусов, и этот факт с каждой минутой все сильнее напоминал о себе, предоставляя возможность не только протрезветь, но даже и задубеть.
— Эй, э-эй. Есть тут кто-нибудь, я уже в порядке. Меня можно развязывать.
Ответа не последовало, только гулкое эхо еще раз повторило его призыв на всю галерею, умолкнув где-то в темноте дальнего угла.
— «Что же происходит?» — Восприятие происходящего уже полностью вернулось, и он стал мысленно воспроизводить вчерашние события. — «Вечер в „Трафальгаре“ — помню. Много пили — помню. Затем она вытащила меня оттуда и… А вот что было потом — убей, не помню». — Все воспоминания резко обрывались в темноте ночной улицы.
— Э-э-эй.
Эхо с троекратной силой ударило по барабанным перепонкам.
— Ну, развяжите кто-нибудь. Или мне здесь так и придется подыхать связанным?
На этот раз «мольбу» услышали, или своими воплями он кого— то здорово донял, что в принципе означало одно и то же. Где-то на уровне двух метров от воображаемого пола открылась дверь и на пороге появился высокий мужской силуэт, заслонивший почти весь дверной проем. Пытаясь разглядеть что-либо, Карл сощурился, но это не помогло. За время, проведенное в темноте, его глаза отвыкли от света, и теперь слабая лампочка коридора слепила не хуже галогенного прожектора.
Между тем «спаситель», не торопясь, спустился по деревянной лестнице и, подойдя почти вплотную, со всей дури звезданул в лоб чем-то тяжелым. После удара возникло целое буйство красок, коего он не видел с момента как попал сюда, а потом в глазах вновь потух свет.
* * *Снова придя в себя, Карл понял, что находится все в том же зловонном подвале. При включенном свете он оказался обычным винным погребом, где в три ряда стояли девять огромных бочек, а он, привязанный к деревянной опоре, удерживавшей всю конструкцию, сидел на дрябленьком стуле. По мере адаптации зрения к слабому освещению стало ясно, что он здесь не один. В дальнем углу возле бочки находилось три человека, оживленно беседовавших между собой на непонятном для него французском. Тот, что стоял ближе всех, был высок ростом и широк в плечах. По сломанному носу можно было сделать вывод, что он бывший боксер. Двое же других, судя по всему, были братьями-близнецами, или вполне возможно, что у Карла до сих пор двоилось в глазах.
— Jean, il est revenu a soi[19], — крикнул здоровяк.
Из приоткрытой двери первого этажа послышались шаги, и вскоре на лестнице появился Жан.
— Ну и как поживает наш нацистский дружок? — надевая на ходу боксерские перчатки, поинтересовался он.
— Что здесь происходит? — задал вопрос Карл, на который уже и сам практически знал ответ. Иллюзия о том, что он оказался связанным из-за своей несдержанности, мигом улетучилась.
— Сейчас я попитаюсь это тьебе разъяснить, — Жан дал команду, и оба брата, зайдя за спину, крепко прижали его к стулу.
— «И все-таки их двое».
— Эй, что вы собираетесь делать? — добавил он вслух.
— А ти, что, еще не `поняль, чертов кольбасьник? — Жан еще раз вытянул руку, поправляя правую перчатку. — Ти мне не поверишь, но в тридцать восьмом году я `заняль третье место на чемпионате Франции по боксу в полутяжелом весе.
— Я тебе верю…
— Этого мало. Мне би хотелось, чтобы ти это прочувствовал.
— Но постой…
Больше говорить ему не пришлось, так как Жан с чувством «благородной» ярости стал месить его, как боксерскую грушу. Уже после третьего или четвертого удара Карл почти полностью потерял координацию, и его увороты стали больше походить на хаотичные конвульсии. А после восьмого или девятого попадания, которое показалось восьмидесятым или девяностым, в глазах вновь потух свет.
* * *Ведро ледяной воды быстро напомнило о том, что он еще жив. От резкого движения Карл чуть не сломал стул, к которому был привязан, — так неприятно было возвращение в реальность. Напротив него стоял здоровяк и, склонившись над головой, что-то говорил, но Карл ничего не слышал, как тогда, в самолете.
Здоровяк обернулся к Жану и, получив одобрение на свой вопрос, с довольной улыбкой помчался наверх.— «Наверное, за вторым побежал». Сознание все интенсивнее возвращалось в израненное тело, отдаваясь адской болью в левом виске.
Между тем на лестнице вновь появился здоровяк. Карл не ошибся, он действительно бегал за водой. И сейчас, с идиотской улыбкой и ведром наперевес, несся обратно к нему.
— Не надо, мне уже достаточ…
Слова явно прошли мимо ушей здоровяка, так как с содержимым ведра Карл встретился, еще не договорив всю просьбу до конца.
— А-а-а.
Вода была такой ледяной, что от ее будоражащего действия он снова стал слышать. А когда через какое-то время его кожа немного акклиматизировалась к этому холоду, то даже почувствовал небольшое облегчение — головная боль слегка притупилась.
— Ну что, очухался? — подойдя с ковшом в руке, поинтересовался Жан, — на, хлебни.
В ответ Карл лишь отвернулся. Это был единственно возможный протест, который он мог позволить в своем положении.
— Ти посмотри, какие ми гордые, не хотим пить наше вино, — Жан обернулся и что-то произнес по-французски. Его компания дружно заржала.
— Ти пойми меня, — Жан поставил рядом стул и, сев на него, обнял Карла за плечи, — ти ведь на самом деле мне очень нравишься. Особенно после того, как тьебя стукнуло. — Его довольный смех разнесся на весь погреб. — Ти мне веришь?
— С трудом.
Жан еще раз перевел дружкам последний диалог, вызвавший у них бурю эмоций и кучу реплик в адрес Карла.
— Ти их здорово рассмешил, мне редко удается у этих остолопов выдавить улыбку.
— Это я успел заметить. Только и делают, что ржут, как кони…
Жан опять засмеялся, но переводить не стал.
— Что вам от меня нужно?
— Нам, от тьебя? Да ровним счетом ничего, — произнес он, потирая щетинистую щеку. — Я просто преподал урок правильного тона, чтобы навсегда отбить у тьебе желание путаться с чужими женщинами.
— Ты это про кого?
— Про Мелен.
— Вы что, на этой почве с ума все посходили? Идиотизм какой-то. С одним чуть в автомобильную аварию не угодил, другой похитил и мутузит, как боксерскую грушу. Слушай, я твою Мелен видел всего два раза в жизни. Так что…
— Нет, это ти послушай. Мелен — моя жена. И ти с ней спал. Так что мьеня совершенно не интересует, помнишь ти это или делаешь вид, что ничего не помнишь. В любом случае, я выбью из тебя эту дурь…
— И давно? — негромко прозвучал знакомый женский голос, от которого даже собутыльники Жана замолчали.
На лестнице, облокотившись на деревянные перила, стояла Мелен и каким-то сквозным взглядом буравила спину Жана.
— Что именно, дорогуша?
Изображая на лице спокойствие, Жан обернулся и, довольно улыбаясь, пошел ей навстречу
— Наше с тобой супружество?
— С того самого момента, как ми стали компаньонами.
Звонкий смех Мелен эхом разнесся по всей галерее, отчего самодовольство Жана мигом улетучилось, уступив место растерянности и злости от собственного бессилия.
— Что ты наделал, идиот?
По-видимому, Мелен была не в курсе последних событий и теперь, наблюдая случившееся, даже на какое-то время потеряла дар речи. Моментально придя в себя, она отодвинула в сторону Жана и, быстро подойдя к Карлу, продолжила разнос, но уже на французском.
Под все нарастающим шквалом упреков Жан все больше терял терпение и теперь, меряя шагами подвал, готов был сорваться в любую секунду. Мелен же, продолжая пилить псевдосупруга, смочила платок остатками воды в ведре и принялась протирать лицо Карла, прикладывая его то к левой брови, то к носу, откуда, судя по алым пятнам, все еще шла кровь
— Что, любовничка пожалела, хочешь выглядеть красиво? — Жан по-прежнему ходил от бочки к бочке, изображая тигра в клетке. — Не будь лицемеркой…
Он подошел вплотную к Карлу и, слегка отодвинув Мелен, обратился к нему.
— Ти знаешь, молокосос, из-за чего она мне здесь сцену устроила?
— Замолчи, ты пьян.
— Нет, почему же, он имеет на это право.
Мелен, швырнув платок в ведро, отошла в сторону.
— Ее разозлило то, что я слегка переусердствовал.
Жан снял со стены небольшое, покрытое плесенью зеркало и показал его Карлу. То, что отобразилось в нем, заслуживало внимания спортивного комментатора, работающего на «боях без правил», так как лицо выглядело похлеще, чем когда он впервые его увидел. Левая бровь была сильно рассечена. От нее тянулся след запекшейся крови, прерывавшийся возле скулы. В районе виска была здоровенная шишка, по-видимому, и послужившая следствием потери сознания. Ну, а что касается носа, то, увеличившись в два раза, он делал своего обладателя похожим на вурдалака, или еще на какую-то сказочную нечисть. — «Наверное, я был без сознания довольно долго, раз остановилось кровотечение».
