Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга
— Я столько не съем! — взмолилась Соня.
— Надо бы! — сурово сказал Крайнев. — Ладно, помогу…
Потом он напоил ее чаем и, войдя в роль, даже промокнул губки чистым полотенцем.
— Может, и спать меня уложишь?! — прыснула Соня. — Как деточку?
— Обязательно! — согласился Крайнев. — Только деточку надо раздеть.
— Ты что? — испугалась Соня. — Вдруг кто войдет?!
— Дверь на запоре, — успокоил Крайнев.
— Все равно… — застеснялась Соня.
— Вчера у нас получалось!
— Ночью. Сейчас день…
— Кто здесь врач? — Крайнев упер руки в бока. — Кто вчера совал меня в лохань и трогал за всякие места?
Соня вздохнула и стала медленно раздеваться. Время от времени она жалобно поглядывала на Крайнева, ожидая, что он передумает, но он не сжалился. Сбросив с себя все, она попыталась нырнуть под одеяло, но Крайнев перехватил.
— Деточку надо переодеть, — сказал строго. — Закрываем глазки и не подглядываем!
Он усадил ее на койку и начал с чулок. Соня догадалась, что происходит, и сидела смирно, кусая губы, чтоб не рассмеяться. Крайнев застегнул на ее талии пояс, прикрепил к нему резинки чулок, затем, бережно приподняв, надел панталончики. Соня не утерпела, приоткрыла левый глазик, и, заметив кружева, тихо ойкнула. Крайнев погрозил кулаком. Бюстгальтер оказался в самый раз. Прикрыв это великолепие короткой рубашкой, в годы его юности называвшейся «комбинашкой», Крайнев отступил и критически оглядел творение своих рук.
— Можно смотреть? — робко спросила Соня.
— Рано! — осадил ее Крайнев.
Все так же не торопясь, он надел ей клетчатую юбку с поясом на широкой резинке, застегнул блузку. С ботинками пришлось повозиться — длинная шнуровка с непривычки давалась плохо. Соня в нетерпении заерзала, он успокоил ее, погладив по ножке. Остался завершающий этап. Достав из сумки карандашик помады, он подкрасил ей губы.
— Опля! Готово!
Соня вскочила и торопливо стала себя осматривать, трогая то, блузку, то юбку, то ботиночки.
— Зеркало бы!
— Эйн, цвей, дрей! — гнусным голосом волшебника из сказки произнес Крайнев и вытащил из-за шкафа зеркало. Соня уставилась в свое отражение и долго не могла оторваться, поворачиваясь то одним, то другим боком. На лице ее отражался такой сонм чувств, что Крайнев испытал неизъяснимую радость.
— Это все мне? — тревожно спросила Соня.
— У меня другой размер, — успокоил Крайнев.
— Откуда это?
— Купил.
— Давно?
— Недавно.
— Значит, любишь! — сделала вывод Соня. — И таился… Дать бы тебе! — она прошлась взад-вперед по комнате и присела на койку. — Ботинки великоваты.
— Снимай!
— Что ты! — испугалась Соня. — Это ерунда! Они такие красивые!
Не смотря на все возражения, Крайнев стащил ботинки. Глаза у Сони налились влагой и, когда та готова была излиться, Крайнев движением фокусника достал из мешка туфельки. В два счета они оказались на маленьких ступнях, и влага на Сониных глазках мгновенно высохла. Она вскочила и затопала по комнате.
— Не жмут?
— Нисколечки! Как ты угадал размер?
— Сердце подсказало, — Крайнев поднял с пола ботинки.
— Не смей! — Соня вырвала их и прижала к груди.
— Хотел поставить под вешалку, — засмеялся Крайнев. — Специально взял чуть больше — под шерстяной носок. Осень на дворе.
— Буду их по грязи носить?! — возмутилась Соня. — Старые починю!
— Господи! — Крайнев сел и взялся за голову.
Соня смотрела на него испуганно.
— Я тебе десять таких куплю! Завтра же! Ботинки она жалеет…
Взгляд Сони выражал удивление, и Крайнев развел руками:
— Хоть бы поцеловала…
Она с визгом бросилась ему на шею. Ботинки Соня не выпустила, они больно стукнули Крайнева по спине. Украсив его лицо следами помады, Соня спрятала ботинки в шкаф для одежды и закрыла дверцу на ключ. Крайнев только вздохнул.
— Подержи зеркало! — попросила Соня.
…Сначала она сняла блузку, затем юбку. Оставшись в нижнем белье, она долго рассматривала свое изображение, затем робко взялась за панталончики. Крайнев поощрил ее взглядом.
— Резинка хорошо держит, — заключила Соня, сняв панталоны и обследовав чулки. — Пояс не нужен.
— С поясом лучше! — возразил Крайнев и взглядом дал понять для чего.
Соня покраснела и кивнула. Но панталончики все же надела.
— Это немецкое? — спросила, щупая ткань. — Никогда не видела подобную красоту! — не ожидая ответа, она села койку и принялась рассматривать юбку с блузкой. — Появлюсь в этом, камнями забросают.
— Почему?
— Во-первых, красивая; во-вторых, еврейка; в-третьих, лучше всех одета. А самое главное — увела завидного жениха.
Крайнев хмыкнул.
— Да-да! — подтвердила Соня. — Меня больные каждый день спрашивают: к кому он ходит? Особенно интересуются мамаши с дочками на выданье.
— Почему у тебя?
— Считают нас родственниками. Ты нас сюда привез, устроил, наказал не обижать. А сейчас… Я не должна быть с тобой! Не свободна, муж в Красной Армии… Получается — сука… — Соня всхлипнула.
Крайнев хотел утешить, но в этот момент в дверь постучали.
— Говорила же! — вскочила Соня.
Крайнев отодвинул занавеску, глянул и побежал открывать. На крыльце стояла Настя.
— Сказали: ранили тебя! — радостно защебетала она. — Пришла проведать.
— Ерунда! — махнул рукой Крайнев. — Царапина…
— Поедешь домой? — улыбнулась Настя.
Крайнев покачал головой. Настя посмотрела на него снизу вверх, в глазах ее плеснулось изумление. Крайнев догадался, выхватил из кармана носовой платок и, чувствуя себя полным идиотом, стал торопливо стирать с лица следы помады. Внезапно взгляд Насти переместился за его плечо и застыл. Крайнев оглянулся. Позади стояла Соня. Как была: в одном белье, уперев руки в бока.
— Я пойду… — дрогнувшим голосом сказала Настя и сбежала с крыльца.
Крайнев догнал ее только за оградой. Жестко взял за плечи, развернул. По щекам Насти бежали крупные слезы. Он мягко отер их тыльной стороной ладони.
— Она не имела права! — зарыдала Настя. — Я первая тебя увидела!
— Настенька… — ласково сказал Крайнев.
— Первая! Первая! — топнула ногой Настя. — А она… Губы накрасила… У нее муж на фронте!
— Не все так просто, — вздохнул Крайнев.
— Утоплюсь! — решительно сказала Настя.
— Вода холодная.
— Что?
— Топиться неприятно, — пояснил он. — Потом лежать на дне… По лицу будут жабы ползать: скользкие, противные… Вот так! — он пробежался пальцами по ее лицу.
Она сердито оттолкнула его руку. Крайнев обнял ее за плечи. Она попыталась вырваться, но затихла.
— У меня есть близкий друг, Семен Нестерович, — тихо сказал Крайнев. — Он очень любит единственную дочку. Жаль Семена.
— А меня?
— Нисколечки! Не люблю утопленников!
— Ладно! — шмыгнула носом Настя. — Не буду!
— Правильно! — одобрил Крайнев. — Скажи Семену, чтоб привел коня. Завтра еду в Город.
— Вещи твои собрать? — дрогнувшим голосом спросила Настя.
— Пока не нужно.
Настя радостно кивнула и побежала по улице. Крайнев проводил ее взглядом и вернулся в дом. Соня сидела на койке, одетая в старое платье. Все его подарки валялись в углу. Сверху стояли ботиночки. «Все видела!» — понял Крайнев. Вздохнув, он достал из кармана кисет.
— Это она вышивала?
Крайнев не успел ответить. Соня вырвала кисет из его рук и разорвала надвое. Табак коричневым облачком рассыпался по полу.
— Вот! Вот! — Соня бросила кисет на пол и зло топтала ногами.
Крайнев пожал плечами и пошел к вешалке.
— Не пущу! — Соня преградила ему дорогу.
Крайнев попытался ее отодвинуть. У него почти получилось, но Соня внезапно упала на колени и намертво вцепилась в его ноги. Он попытался двинуться — не смог.
— Соня! — тихо сказал Крайнев. — Я хочу курить. В кармане пальто пачка табаку.
— Иди к койке! Я сама…
Она расцепила руки, и Крайнев послушался. Она принесла табак и стояла над ним, пока он набивал трубку. Как только он стал раскуривать, она присела и ловко стащила с него сапоги.
— Соня?
— Тебе надо отдохнуть! — бормотала она, расстегивая пояс его галифе. — Ты раненый! Полежи!..
— Я с трубкой!
— Курить можно в постели, — не согласилась она.
Крайнев послушно дал себя раздеть. Соня торопливо сложила одежду и заперла в шкафу. Затем затолкала его под одеяло. Сама, преграждая ему путь, легла с краю.
— Вдруг мне по нужде? — поинтересовался Крайнев.
— У меня ведро есть!
Он засмеялся. Она привстала, недоуменно глядя на него, а он хохотал, не в силах остановиться. Соня как-то криво улыбнулась и заплакала. Крупные, как градинки, слезы выкатывались из ее глаз и падали ему на грудь. Крайнев отложил трубку.
