Андрей Посняков - Новая Орда
Башня Святого Климента располагалась на южной окраине, но с ее верхней площадки был хорошо виден весь город и даже порт с мачтами многочисленных торговых и военных судов. Слева от стоявшей почти ровно посередине Кафы цитадели располагалась высоченная церковь Иоанна Предтечи, из-за которой выглядывал шпиль колокольни храма Святого Иоанна Богослова. Справа от крепости виднелась приземистая церковь Святого Георгия, а почти напротив башни – церковь Святого Стефана. За церковью шумел рынок и тянулись кривоватые улочки, застроенные двух-и трехэтажными домами, по большей части вполне европейского вида, но встречались и татарские – с плоскими крышами и галереями в закрытых, с зеленеющими садами, двориках, глядя на которые князь даже позавидовал – живут же люди! И вообще, уютное место эта Кафа.
Новый десятник вместе со слугой ночевал в располагавшейся недалеко от места несения службы казарме лишь первые два дня, до тех пор, пока не снял просторную комнату, здесь же, на южной окраине, в особнячке госпожи Ольги Амарцбели, вдовы видного портового чиновника, пользовавшегося в свое время особым уважением самого консула. Улочка – уютная, зеленая и кривая – называлась Якорной, ибо в самом начале ее, на круглой небольшой площади с журчащим фонтаном, лежали два шестилапых якоря, ныне увитых плющом и разноцветными ленточками – в расположенной рядом церкви Святого Стефана частенько проходили свадьбы, вот молодожены по пути и привязывали ленточки – на счастье.
Хозяйка, Ольга Амарцбели, была смешливой армянкой лет пятидесяти, обожавшей готовить всякие сладости и покупать на близлежащем рынке разносолы. Кроме вдовы, в доме проживали трое ее внуков, старая кормилица и с полдюжины слуг и служанок, управлявшихся с домом и садом. Кроме того, где-то под Кафой Ольге принадлежал виноградник, отданный после смерти мужа в аренду каким-то предприимчивым грекам. Арендная плата, плюс сдача внаем комнаты на втором этаже – все приносило вдовице пусть небольшой, зато стабильный доход. Старший сын госпожи Амарцбели (как рассказывал Онфим, снимавший комнату рядом, через два дома, он же и присоветовал новому соратнику вдовицу) погиб лет пять назад в какой-то уличной стычке, невестка сгинула еще раньше от лихорадки. Младший сын – остальные дети вдовы, как водится, умерли в младенчестве – шатался сейчас непонятно где, имея под командованием небольшое, но вместительное судно.
Таверна «Золотой Единорог» находилась в порту, и держал ее, как ни странно, татарин, Хромой Абдулла, хоть и непочтенное это было занятие для правоверного – владение питейным заведением. Однако ж Кафа – не Орда, а колония славного города Генуи, и законы здесь действовали свои – пить вино никому не возбранялось, тем более, владеть таверной. Кому какое дело, татарин ты, армянин или грек – заплатил налоги, и владей, никто слова худого не скажет!
Еще издали, подходя к заведению, Егор увидел грубо намалеванную вывеску с изображением единорога, что тоже входило в явное противоречие с установлениями Корана – Господь ведь запретил изображать живых существ.
А вот маячившего в глубине таверны, за широким прилавком, хромоногого татарина это, похоже, не волновало ничуть. Насколько смог заметить Вожников, трактирщик бегло говорил на нескольких языках, включая, естественно, итальянский – точнее, генуэзский его диалект – и русский, и выглядел как записной карибский пират эпохи «Одиссеи капитана Блада» или «Острова сокровищ» – рыжая бородища, красная, намотанная на голову, косынка, на шее – толстая золотая цепь. Для полноты впечатления не хватало только тельняшки и попугая на плече с криком: «Пиастры! Пиастры!» У владельца таверны – скорое всего, имя Абдулла вовсе не являлось его настоящим именем – было широкое смуглое лицо с большим горбатым носом и глубоко посаженными, непонятного цвета глазами, сверлившими каждого посетителя маленьким буравчиками – мол, зачем пожаловал, мил человек? Только ли выпить? А может, чего иное изволите? Девочек, например, или…
– Можно и девочек, – усевшись за угловой стол, не стал отказываться Вожников. – Но не сейчас, попозже. Я десятник, нанят на службу лично синьором консулом…
– Ох, ты! – изумился трактирщик. – Лично!
– Ну, почти лично, – поняв, что несколько переборщил, сбавил обороты молодой человек. – Синьор Франческо Аретузи – знаете такого?
– Хо! – Абдулла громко хлопнул в ладоши. – Знаю ли я достопочтенного синьора Франческо Аретузи? Да! Я знаю достопочтенного синьора Франческо Аретузи! Более того, он мой самый лучший клиент, это вам всякий скажет. О, синьор Франческо… Так вы у него служите?
– У него. На башне Святого Климента.
– Х-хо!!! – казалось, трактирщик сейчас захлебнется от счастья. – Какая честь! Вина! Лучшего вина сюда, живо! Первый кувшинчик мы с вами разопьем вместе, дорогой синьор, за счет заведения, разумеется.
Дюжий слуга – с такой статью да в рекруты, а не в общепит! – живенько притащил вино.
Трактирщик уселся рядом, разлил не такой уж и большой кувшин по двум глиняным кружкам:
– За здоровье моего гостя! За ваше здоровье, господин старший десятник! Господин капитан!
– Но я не капитан.
– Пока не капитан. Но будете им всенепременно! У вас уже есть слуга?
– Есть, – допив, князь поставил кружку на стол. Вино оказалось очень даже неплохим, или, уж, по крайней мере, не кислым.
– Жаль, – огорчился кабатчик. – А то бы я вам посоветовал одного шустрого паренька, господин…
– Егор.
– Господин Джегоро.
– Еще кувшинчик? – радушно предложил князь. – И теперь уж за мой счет – разорять вас я вовсе не намерен.
– Ой… – хозяин таверны скривился, словно от зубной боли. – Я бы и рад, но, увы, дела… Впрочем, только если ради нашего знакомства, ради вас, господин будущий капитан… Пожалуй, и выпью! С большим-большим удовольствием.
Оба вновь опростали по кружке, закусив принесенным сыром.
– Вы подождите, будет еще и мясо! – поднимаясь, заверил трактирщик. – Ели когда-нибудь седло косули в гранатовом соусе с черносливом? Нет? Язык проглотите. Чуть-чуть обождите, достопочтенный синьор Джегоро, и слуги вам принесут – с пылу с жару. Да! – Хромой Абдулла подмигнул. – Так девочек точно сейчас не хотите?
– Попозже подойдите, уважаемый.
– Хорошо, подойду обязательно, – приложив руку к сердцу, кабатчик поклонился со всей вежливостью, на какую только способны хозяева подобных заведений. – Еще вина?
– Да, пожалуй.
Вообще Егор собирался просидеть в этой таверне довольно долго, и вовсе не потому, что прельстился вином, кухней или обещанными девочками. Нет, дело было не только в этом, но еще и в другом – следы сгинувшего Яндыза можно было найти только здесь. Найти Яндыза и – быть может, через него – выйти на Керимбердея, если тот еще жив – почему-то по всей Кафе ходили смутные слухи о его смерти. Говорили, будто царевича не то отравили, не то на охоте поразили стрелой, а многие, наоборот, считали, что он жив и здоров – и даже божились, что совсем недавно видели его здесь, в Кафе, куда чингизид приезжал по личному приглашению консула на один из городских праздников. Дело оказалось весьма туманным, и нужно было бы сойтись с кем-то из местных – почему б и не с трактирщиком Абдуллой? А вдруг что и выгорит?
Ближе к вечеру таверна быстро наполнялась посетителями, в большинстве своем моряками со стоявших у причалов судов. Впрочем, попадалась и публика побогаче – явные приказчики, купцы и даже – судя по одежде и поведению – лица из благородных сословий. Подумав, Вожников перебрался на открытую террасу: разноязыкая речь, смех, гомон, сутолока, горевшие на столах свечи, каштаны в цвету… Париж! Монмартр! Нет, и правда, очень похоже на парижские кафе, еще б сигаретный дым да плетеные стулья. И девочки были бы очень кстати. Пусть и не слишком приличные… Или не стоит с девками связываться? Ведь завтра с утра – на службу. И так уже голова кружится – хоть вино и не крепкое, но выпито немало.
Трактирщик, проходя мимо, подсел и, щелкнув пальцами, подозвал слугу:
– Винченцо, вина! Как вам у меня, любезнейший синьор Джегоро?
– Очень даже неплохо! – искренне сказал Егор. – Прямо Париж. Какого-нибудь шансонье только и не хватает… Ив Монтан, Азнавур, Брассенс…
– А?
– Рай, говорю, здесь у вас. Парадизо!
Трактирщик с улыбкой кивнул, а Егор решил, что пора переходить к делу:
– Ваше почтенное заведение очень любил один мой хороший знакомый из Москвы.
– Московит? – удивился трактирщик. – Вот как? Впрочем, кого здесь только не встретишь.
– Он вообще-то татарин…
– Ну, татарин сюда не пойдет!
– Этот пойдет. Он особенный: все приключений на свою задницу ищет, как вон тот молодняк! – повернувшись, Вожников кивнул на толпу веселящейся молодежи.
Всего-то их пятеро, а гонору, а шуму! Всем лет по шестнадцать-восемнадцать, заводила в темно-красной бархатной куртке-колете и узких разноцветных штанах. Судя по виду, вовсе не самый старший – худой темноглазый шпаненок с белым лицом, обрамленным иссиня-черными волосами, подстриженными под каре, и нагловатым взглядом чьего-то сынка.
