Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд
И тут скотина Жасминов намекнул своим подлым, коварным голосом:
– Так у Мули же есть стол, а тёщи нету! – и посмотрел на всех так, словно получил Нобелевскую премию, – мы можем у Мули посидеть.
– Можем, – кивнул я, в душе ненавидя Жасминова, и злорадно добавил, – но только при одном условии. Когда завтра утром придёт Дуся, то скажешь, что это ты предложил. У меня и свидетели есть.
Улыбка Жасминова увяла. И все отвели глаза, и срочно перевели тему разговора. Дусю в коммуналке боялись похлеще Ложкиной. Поэтому вопрос отпал сам по себе, и мы культурно разместились у Гришки за столом.
Единодушно был сделан вывод, что когда приедет Гришкина тёща, то ничего страшного: она одна, а нас четверо, уж как-нибудь отобьёмся. Или убежим.
В комнату заглянул Печкин и сообщил строгим голосом, потирая руки:
– Наливай! Только быстро! Пока моя Варвара Карповна за уксусом к соседке ушла.
Гришка споро принялся разливать водку по стаканам.
– За чудесное воскрешение! – сообщил тост Печкин, и все выпили. Потом ещё выпили. И ещё…
Сидели хорошо, душевно, много разговаривали. А я всё никак не мог прийти в себя по поводу Ложкиной: метаморфоза превращения из злобной старушки в любящую невесту была столь стремительна, что я не выдержал и задал Печкину вопрос:
– Пётр Кузьмич, а как Варвара Карповна так ловко Гришкин труп оживила? Вроде и не врач она, а взяла и справилась.
– Так в Севлаге она работала, – отмахнулся Печкин, – на Колыме и не такому научишься, уж поверь, Муля.
Он хотел ещё что-то уточнить, но передумал. Дальше мы эту тему развивать не стали.
Разлили ещё по одной, выпили. Герасим отвалился самый первый и тихо дрых на полу, ровно на том месте, где был Гришкин труп.
А потом, когда Гришка с Печкиным тихо запели песню про коня, я тихо спросил Жасминова:
– Орфей, ты Москву хорошо знаешь?
– А то! – с гордостью сказал он. – Я москвич в восьмом поколении. А, может, и больше.
– А ты улицу Ленина знаешь?
Лицо Жасминова напряглось:
– А зачем тебе? С какой целью интересуешься?
– Да я там рядом проходил, мимо дома 61. И меня остановили люди из органов. Обшманали зачем-то и отпустили. Что там происходит?
– А ты разве не знаешь? – удивился он, – ты же тоже москвич.
– Москвич, – подтвердил я (Муля действительно был москвич, а вот я – нет).
– Там рядом, в одной из квартир, закрытый клуб находится, – с кривоватой усмешкой пояснил Жасминов. – у нас многие из театра его посещают. По средам и пятницам.
– Что за клуб? – не понял я.
– Для мужчин, – хихикнул Жасминов, – вот товарищи из органов и ловят посетителей. Статью за мужеложество никто не отменял.
Чёрт! Я чуть не хлопнул себя по лбу. Совсем забыл, что в те времена с этим боролись и было строго. Но зато хорошо, что я теперь причину знаю и смогу сходить забрать свёрточек. Вот только как пронести деньги, если они там всех проверяют?
– Надо на запивон ещё воды принести, – сказал изрядно захмелевший Гришка и с укоризненным намёком посмотрел на Жасминова, как на самого виноватого.
– Неа, я больше туда не пойду! – замотал головой Жасминов да так, что пряди волос аж выбились из причёски и разметались. От этого вид его стал ещё моложе и импозантней.
– А чё так-то? – удивился Гришка и поучительно добавил, – это я не могу. Я ранен. А Мулю неудобно отпускать, он меня от тёщи спас. Остаешься ты.
– И я не могу! – упрямо сказал Жасминов. – Там эти…
Он сделал волнообразное движение руками над своей грудью.
– Морские котики? – удивился Гришка и громко икнул.
– Неа, – опять замотал головой Жасминов, – девки.
– Что за девки? – моментально заинтересовался Гришка и даже про рану свою позабыл.
– Одна рыжая, – попытался сформулировать особые приметы Жасминов, – а вторая – н-нет!
– А чё они там, на кухне делают, девки эти? – икнул Гришка.
– Замуж хотят, – вздохнул Жасминов и осуждающе покачал головой.
И я понял, что на кухню за водой придётся идти мне. Ну раз так, то сходим. Я встал, взял графин и пошел на кухню.
Там, у форточки стояли и курили Нонна Душечка и Вера Алмазная. При виде меня, она расцвели улыбками:
– Муля! – воскликнула Нонна, – а где Жасминов?
– Водку пьёт и от вас прячется, – наябедничал я и поставил кувшин в раковину.
– Как же так, Муля? – возмутилась Вера, – мы его тут ждём, ждём… уже почти пачку сигарет скурили…
– Вот потому и прячется, – сказал я и открутил кран.
– Муля, а ты не можешь позвать его? – замурлыкала Нонна.
– Могу, – сказал я и принялся наблюдать, как набирается вода в графин. Испокон веков известно, что человек может бесконечно смотреть на три вещи, среди которых «как течёт вода». И вот я смотрел, смотрел и потом понял, что завтыкал. Потому что графин давно наполнился, вода переливалась через край, разбрызгиваясь во все стороны. Девушки мне что-то там говорили на заднем плане, фоном, что-то объясняли, доказывали. А я вылупился на этот чёртов графин и завис. Давно таким пьяненьким не был.
Могучей силой воли я помотал головой и сбросил наваждение. Затем закрутил кран, отлил немного воды, чтобы не переливалась через край, когда я нести её буду и затем только посмотрел на девушек.
– Тебе разве трудно, Муля? – канючила Нонна, – он скромный, постоянно прячется. Ты его как-то нам сюда приведи, а мы уже дальше разберёмся.
И тут меня осенило, и я выдал чистейшей воды импровизацию:
– Могу! И вывести сюда Жасминова. И познакомить вас, и всё остальное. Вот только как вы его на двоих делить будете, а?
Нонна Душечка и Вера Алмазная переглянулись и их взгляды лязгнули друг о друга.
– Разберёмся, – сказала Нонна, но голос её прозвучал неуверенно.
Девушки опять переглянулись и теперь уже их взгляды грохнули, а в воздухе запахло серой.
– В общем смотрите, – продолжил ковать железо пока горячо я, – делаем так. Вы соблазняете Софрона и уводите его отсюда. Как только он бросает Зайку и
