Второй полёт Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
- У нас это называется «система жизнеобеспечения».
- Я – медик, а не инженер, не придирайся. Так вот, кому-то наверняка придёт в голову, что пора запустить спутник с человеком. Как ты думаешь, ваши лётчики, кому грозит сокращение, согласятся сменить службу в Заполярье на службу в космосе?
От неожиданности даже остановился, глядя жене в лицо, в задорный блеск тёмно-карих глаз. Даже звёздочка на её армейской шапке-ушанке с вызовом блестела, отражая свет уличного фонаря.
Зачем я себе выбрал столь проницательную женщину? С другой было бы скучно, но проще.
Жалею? Ничуть!
- Дорогая, ты как всегда не договариваешь. Я же чувствую второй слой твоего вопроса: лейтенант Гагарин, а ты согласишься полететь на спутнике, если Партия и Родина прикажут, и бросить меня одну на земле?
Она захлопала в ладоши.
- Всего год семейной жизни, и ты научился понимать жену с первого раза! Некоторым полувека не хватает.
- Мой ответ: нет.
Сумел удивить. Алла хлопнула ресницами и искренне изумилась:
- Почему?!
- Потому что не прикажут. На такое рисковое дело позовут добровольцев. Скорее всего – лётчиков-испытателей, а не ординарных истребителей вроде меня. Мне же никто ничего подобного не предлагал. Стой! Не говори: «а если предложат», вот тогда и будем с тобой думать. Вместе. Вдруг пообещают за полёт не «Москвич-407», а сразу «Волгу» и квартиру в Москве на Арбате?
- А также, в случае аварии ракеты, похороны за государственный счёт. Гагарин! Поклянись, что ни одно подобное решение не примешь без меня.
- Приму, только посоветовавшись с тобой, обещаю.
- Мы посоветовались, и я решил…
Она упрямо вскинула голову и продолжила поход к дому, мне ничего не оставалось, кроме как идти следом. Подозреваю, что выбор женатиков в отряд космонавтов по причине повышенной благонадёжности семейных по сравнению с холостыми был где-то правильным, но одновременно не лучшей идеей. Супруга – якорь для авантюриста, решившего прокатиться верхом на летучей бомбе с десятками тонн горючего и окислителя, готовой превратиться в кусочек солнца на земле из-за мелкой неисправности, как произошло с командой маршала Неделина. Точнее – произойдёт. Я не вмешиваюсь, не топчу бабочек и не изменяю историю, как это сделал персонаж рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром».
За исключением подобной проскальзывающей мелочи отношения у нас были очень ровные. Алла не засыпала меня упрёками по поводу издержек жизни в северном военном городке, выписав кредит доверия на пару лет. К тяготам зимы и полярной ночи относилась с долей юмора. Если у меня выдавался полётный день, всегда успевала натаскать брикетов из сарая, протопить титан и приготовить ужин, не ворчала, если еда остывала и приходилось вновь подогревать.
Когда наряжали новогоднюю ёлку, меня пробило на вопрос:
- Дражайшая, нам сейчас сложно, и мы сплотились как одна команда, преодолевая трудности. Но когда уедем с Севера, станет всё хорошо, расслабим булки… Я вот боюсь, не изменится ли твоё отношение?
Алла в этот момент стояла на массивном табурете из заветных запасов КЭЧ и водружала звезду на верхушку, по причине более высокого роста верхний этаж ёлки достался ей.
- Ты другого бойся, что «всё хорошо» не наступит, а я припомню – и твои обещания, и что на Север ненадолго, и про молочные реки в кисельных берегах.
Клянусь, расстроился. Положил обратно в коробку уродского мишку с верёвочной петелькой возле картонного уха и сел на стул.
- То есть тебе со мной плохо.
Та поняла, что перегнула палку, мигом соскочила вниз.
- Ну что ты! Очень хорошо. Что не мешает иногда стимулировать твоё честолюбие.
Поцеловала, прижалась. На том не остановилась. Для размножения коитус придумала природа, но для примирения и сглаживания ситуаций – конкретно человеческие женщины. В январе пятьдесят девятого уже точно знали: Алла беременна.
Весной получила право на первый отпуск, я не отгулял свой за предыдущий год. Выдалась чудная возможность пригласить родителей даже не в Ленинград, а в Мурманск, объясняя, что будущей матери длинные переезды не полезны.
Они приехали всей семьёй, впятером: отец Алексей Иванович, мама Анна Тимофеевна, сестра Зоя, братья Валик и Борис. Встречались на вокзале, и, что случалось крайне редко, прорезались искорки памяти настоящего Юры Гагарина. Подобные искорки давали надежду: его личность не уничтожена, она где-то, хотя бы осколки… Но, бросившись гжатским навстречу, я не разделял себя с предшественником. Это мои родители, мои братья и сестра, и точка!
Обнимались, целовались. Валентин смял меня и подколол:
- Думал, ты за эти годы вырос, а всё такой же шкет!
Он единственный в семье был больше метра семидесяти, отец и Боря примерно с меня, а Зоя и мама ещё меньше. Рядом с ними Алла смотрелась как женщина кинг-сайз, хорошо не Кинг Конг, она присоединилась к нашему празднику жизни секунд тридцать спустя.
Я, честно говоря, отвык её видеть на улице не в шинели и не в полушубке. По случаю беременности жена успела построить себе тёмно-серое очень элегантное пальто-колокол, скрывающее пузик, после четырёх месяцев заметный на худой фигуре, когда оставалась в платье. Несмотря на драпировку, мои помнили о ребёнке и обнимали невестку как хрустальную вазу, прикасаясь едва ли не кончиками пальцев.
Она же обеспечила нам автобус, мобилизовав связи медиков в Мурманске, водитель запихал чемоданы прибывших в тёмно-зелёный ЗиС-8. Ехать было недалеко. Около гарнизонного Дома офицеров, что на проспекте Ленина, 27, я забронировал в гостинице три номера. Когда вселились, мама, видевшая к тому же, что водитель за старания получил десятку, взволновалась: слишком дорого.
Я шепнул ей:
- Не волнуйся! Ты помнишь маленького Юрика, когда леденец за копейку был роскошью. Сейчас мы с Аллой на двоих получаем больше четырёх тысяч! Квартира бесплатно, еда бесплатно, обмундирование за счёт государства. Покупаем брикеты топить титан и минимум продуктов – на выходной день, да и то у нас заготовлены рыба, грибы, мясо. Там, на Севере, негде тратить деньги!
Седые волосы около уха приятно щекотали мне губы. Я снова её обнял.
Это мама… Моя мама!
Она всхлипнула.
- Юрочка… Ты даже те леденцы помнишь…
- И войну. И корочки хлеба, оставшиеся от фрицев. И про ту сволочь, что всё грозился нас с Борей повесить. Мамочка! Давай забудем про плохое. Жизнь удалась. Я – военный лётчик, у меня прекрасная жена, она скоро родит мне сына, твоего внука… Не надо слёз!
Таким макаром мне удавалось уйти от опасной темы «а помнишь?» к более спокойным о том, как сейчас.
Обменялись подарками. Мы
